1.
ЕСТЬ две вещи, о которых немедленно хочет» ся вспомнить, когда возникает речь о фантазировании в реальности. Это.— кибернетика и космос. Две проблемы, будто бы совершенно различные и даже разделенные столетиями человеческих мечтаний: вековая сказка об отрыве от старушки-земли. о полете к звездам; и едва ли не самая молодая в мире наука, возникшая не более 15 лет назад, но настолько перспективная, что от ее ближайших возможностей буквально захватывает дух.
Идея роботов, механических людей — не нова в литературе, особенно в научно-фантастической. Роман К. Чапека «Рур», пьеса А. Толстого «Бунт машин» —* это то, что вспоминается сразу; довелось принести дань этой теме и мне, когда я писал роман «Идуть роботарі». Но все это стало после появления кибернетики и ее победоносного шествия только примитивными шагами, детскими мечтами, не более того. Попробуем же наметить хотя бы приблизительные черты этой новой проблемы, которая заставляет ныне ученых спорить с небывалой страстностью: уважительно и с раздражением, с острым радикальным увлечением и с консервативным ироническим пессимизмом, одним словом, решительно и категорично «за» и «против»:
Мы уже знаем, немало слышали о почти сказочных электронных «мозгах», счетных машинах, которые позволяют решать самые сложные математические уравнения со скоростью, недоступной даже для десятков и сотен квалифицированных математиков, и запоминать сотни и тысячи разнообразных цифровых комбинаций. Более того, современные электронно-счетные машины могут переводить тексты с одного языка на другой, играть в шахматы; электронный мозг, нанятый одной фармацевтической фирмой в США, выдумал на протяжении недели свыше 40.000 названий лекарств, которые звучат вполне по-медицински, но вместе с тем легки и удобны для произношения.
Другой электронный мозг, так называемый «Дадатрон», компонует на протяжении чаев около 1000 различных музыкальных мелодий, причем его «критическая память», схожая с человеческой, отбрасывает все комбинации тонов, не согласующиеся: с музыкальными законами; интересно, что некоторые из этих, выдуманных* «Дадатроном» мелодий с успехом исполняются американскими радиостанциями!..
В кибернетической лаборатории ни» ститута хирургии профессора А. Вишневского (Москва), создается сложная электронная машина для диагностирования врожденных пороков сердца. Это — крупное хранилище опыта, накопленного многими специалистами, идеально '' организованное хранилище, откуда в любое время можно будет получить нужные сведения. Но мало этого. Диагностическая машина института хирургии будет «самообучающейся»: как только она начнет'' работать, она станет накапливать и учитывать уже и свой собственный опыт, иначе говоря, будет «умнеть». Она никогда не устанет, ею не овладеют какие-либо чувства, она не знает предубеждений и свободна от субъективного взгляда; ведь недаром говорят, что два врача, выслушивая одного и того же больного, хоть немного, но слышат по-разному, И работает она четко, молниеносно, безошибочно.
Следующая модель такого рода машины поражает своею «осмысленностью». Вот идет операция на сердце. Больной спокойно спит на операционном столе. Приборы непрерывно следят за пульсом, за работой головного мозга, определяют насыщение крови кислородом. Это — приборы электронной машины, универсальной кибернетической машины. Она сама следит за состоянием больного и поддерживает нормальную жизнедеятельность его организма. Она сама регулирует работу сложнейших агрегатов. Снизилось давление крови — машина моментально реагирует на это: в кровь вводится вещество, повышающее давление. Организм начи
няет страдать от недостатка кислорода — автоматически включается аппарат искусственного дыхания. Хирург ни на минуту не отрывается от| операции.
Диагностическая машина в’основе; уже создана коллективом энтузиастов Киева — математиков, врачей, инженеров. Ее усовершенствованные собратья создаются в кибернетической лаборатории института хирургии профессора А. Вишневского по инициативе академика А. Артоболевского.
Ленинградские станкостроители на заводе имени Свердлова начали создавать оборудование, работающее по заданной программе, всего три года 4 назад. Теперь они выпускают серийно станки, работающие уже по четырем программам, а ныне создают совершенно новый, ие имеющий предшественников в мире станок 262-ПР-2. На этой машине будет программирована не только установка координат, но и смена инструментов. Новый станок оснащается механической рукой, которая будет устанавливать, снимать инструмент и класть его на место.
Это — не фантазирование, а полная реальность. И такой же самой реальностью являются уже изобретенные, сконструированные электронные машины, которые в некоторой степени подражают поведению людей со свойственной им свободой решений.
Английский психиатр Эшби сконструировал так называемый «Гомеостат», аппарат, который стремится всегда сохранять «равновесие». Он напоминает этим спящее живое существо, которое неохотно реагирует на всяческие пертурбации и стремит ся возвратиться обратно, в первоначальное положение. Поведение «Гомеостата» является при этом такой загадкой, что В. Эшби и до сих пор еще не смог исследовать законы, которыми руководствуется его «спящий» электронный мозг. Укажем хо тя бы на то, что «Гомеостату» сегодня нужно только короткое время для
того, чтобы сохранить утерянное рав-1 новесие, а завтра он очень медленно1 замыкает контуры для того, чтобы возвратиться в исходное положение.
2.
Другим образцом такой «мыслящей» машины является «Перцептрон» американского врача-психолога Фрэнка Розенблата, машина, которая «владеет способностью ощущения». Эта машина — первый робот, который реагирует, словно человеческий мозг, умнеет в результате собственных исследований и делает выводы из своих ошибок. Правда, «Перцептрон» с технической стороны кажется все же безнадежно ниже организованным, чем человеческий мозг; ведь в то время, как человеческий мозг состоит из 10 миллиардов нейронов, этот робот владеет только.двумя-тремя тысячами таких «думающих клеточек», которые, например, получают импульсы из его «глаза», состоящего из 400 фото-электрическнх элементов. Кстати сказать, человеческий глаз в то же время состоит, из 100 миллионов нервных клеток!
Но «Перцептрон» является пока только примитивным предком нового типа думающих машин, и Ф. Розенблат утверждает, что вскоре можно будет построить его потомков, кото рые будут в состоянии отличать Моцарта от Вагнера, или модель автомобиля Форд от Шевроле. Но оставим пока что фантазию, будем говорить о реальности.
Так же, как и человек, «Перцептрон» в молодости глуп и неопытен: ему необходимо учиться. Но, по сравнению с человеком, он обучается очень, быстро: необходимо было например, всего лишь 50 уроков-опытов для того, чтобы этот искусственный мозг научился отличать правую сторону от левой. Ныне -исследова тель обучает своего годовалого «ребенка» иностравным языкам, так как придает особое значение тому чтобы его «Перцептрон» владел кроме английского и другими языками
В результате последующего обучения этот робот сможет на протяжении одного года научиться читать текст
— безразлично, напечатанный или написанный,— а также реагировать на получаемые нм приказы. Он сможет также узнавать людей при помощи своего «глаза», причем их образ будет оставаться в его памяти и в случае необходимости может быть извлечен оттуда. А благодаря вмонтированной в него искусственной звуковой системе он сможет также произнести имя человека, если он его хоть раз услышал.
Собственно говоря, вдесь уже трудно'' сказать, что этот «Перцептрон» обучается с помощью человека, так как робот сам собирает впечатления от окружающего его мира. Своим электронным сглазом», который, словно телевизионная камера принимает образы и направляет их в «мозг» с целью запоминания, — он буквально всасывает знания. Посте пенно он учится выбирать между двумя поставленными перед ним заданиями и отбрасывать то, которое по кажется ему бессмысленным. Следо вательно, «Перцептрон» оказывается в некоторой степени способным к не зависимому мышлению.»
Странное, почти невероятное суждение; машина способная в некото рой степени независимо мыслить! Но. оказывается, что в кибернетике подобные суждения оказываются еще слишком скромными. Попробуем пояснить эту мысль.
3.
Человек, который привык к виду паровых машин, автомобилей и тысйч подобных аппаратов, являющихся безусловно мертвыми, подсознательно защищается от «криминальной» мысли о создании «почти живой» машины. Ну, что ж, и в самом деле — на сегодня пока что нет ни одной та кой машины, которая могла бы назад ваться хотя бы в известном смысле слова «живою». Это так. Очевидно речь идет не О существующих типах машин, хотя бы и таких, как «Перцептрон» или диагностическая маши на института хирургии, а о машинах будущего. Профессор Жорж Булян же, президент Международного общества кибернетиков, заявил, что на горизонте знания уже вырисовываются контуры таких «интеллигентных машин»:
— «В недалеком будущем появятся машины, которые будут самостоятельно определять собственную структуру и смогут ^творчески мыслить».
Но ведь «творчески мыслить» •— это обозначает какой-то эквивалент жизни? И да, и нет.
Ф. Энгельс дал непререкаемую формулу, определение жизни, .согласно которому
«Жизнь — это способ существования белковых тел, существенным моментом которого является постоянный обмен веществ с окружающей их внешней природой».
Исходя из этой формулы, ни о какой жизни в машинах, как бы совершенны они ни были, говорить нельзя; машины — не белковые тела, обмена веществ у них не существует.
Атомы, из которых состоит каждый организм, без сомнения, еще не являются живой матерней: жизнь начинается только на уровне молекул белковых тел. Это нуклеопротеиды с гигантскими молекулами, состоящими из десятков или сотен тысяч отдель ных атомов — прежде всего, атомов углерода, действующих здесь как связующее вещество. Эти молекулы уже могут проявлять основные черты жизни — обмен веществ, а также способность размножаться.
Но тут же начинаются и известные трудности. Если, например, гены, которые могут уложиться в хромосомы являются без всякого сомнения молекулярными кирпичиками органиче ской субстанции, то иные виды таких гигантских частиц, вирусы, принад лежат скорее всего все же к неживой материи. Правда, вирусы также мо гут размножаться, но это происходит исключительно в клетке «хозяина», белок которого они употребляют. Вне такой клетки вирусы ведут себя как типично неживая материя; они могут даже подвергаться кристаллизации.
Таким образом, в некоторых случаях науке трудно, точно ответить на вопрос о грани, которая пролегает между живой и неживой материей
— примерно так же, как и о грани между растениями и животными. В таких особых случаях приходится ду мать, что только по поведению кавд
го-либо существа (но не ко его структуре!) можно делать выводы о преобладании в нем «живого» или «мертвого» начал.
Но тогда, как это ни парадоксально, не следовало ян бы признать весьма напоминающими живой организм н современных роботов, — учитывая, что они могут вести себя наподобие такого организма, мыслить, принимать те или иные решения, выбирать между различными формами поведения и т. д.?
Прежде чем ответить на этот вопрос, займемся еще некоторыми рассуждениями и иллюстрациями.
4.
Известный французский математик и философ Декарт однажды решил доказать шведской королеве Христине, что корова является не чем иным, как весьма осложненной машиной. Он прекрасно изложил последовательность своих мыслей, доказал как будто все. И тогда королева с улыбкой спросила:
—- А что делает ваша машина для того, чтобы размножаться?..
Действительно, именно этой элементарной черты жизни пока что не хватает решительно всем машинам: казалось бы, не стоит и думать, что человек может когда-либо построить робота, который сам бы размножался. Но...
Но известный американский математик Джон Нейман (недавно умерший) предсказал в будущем способную к размножению машину и даже создал ее проект, достаточно, правда, сложный, но технически вполне возможный.
В памяти такого робота должен быть закреплен приказ о том, чтобы он сделал своего двойника по собственному образцу. • Клетки его «нервной системы» контролируют и управляют постройкой нового механического существа, машины-дочери. Их приказы передаются «мускулам» машины, оформленным весьма необычно
они как бы заменяют руки, пальцы и иные части тела человека, хотя и сделаны из стали, шурупов, проволок и т. д. Этот неймановский робот мог бы все время воссоздавать самого себя и стать, таким образом, предком непрерывной линии поколений новых й новых машин. А дальше — по мысли Неймана — и его машины-дочери также имели бы аналогичную возможность размножаться, поскольку и они переняли бы точные указания относительно репродукции от первой машины.
Хотя Неймана упрекали в «математическом фантазировании», хотя его теория многим казалась сумасбродной и вызывала резкие возражения,— викто и до сих пор не смог найти в его рассуждениях и формулах никакой логической ошибки. Да и в самом деле, почему бы машина, которая мо-I зкет без помоши человека построить какие-либо агрегаты — велосипеды или коленчатые валы (а ведь такие 1 машины есть!), — почему бы она не могла-построить другую машину, собственного двойника?.. .
Больше того, согласно взглядам и нынешних многочисленных его последователей — эти машины вовсе не обязаны получать
точное описание-программу машин-1 двойников, а только направление работы. Таким образом, машины-доче-; ри будут только схожими с машиною-отпом, но не совершенно идентичными. Следовательно, по мысли этих убежденных кибернетиков, дело может дойти до известного типа машинной эволюции, похожей на возникновение биологических видов...
Эти рассуждения могут показаться необычайно фантастическими и беспочвенными. Однако многие инжене-ры-кибернетики утверждают, что при помоши нынешних способов производства и современной техники подобные машины можно строить уже теперь. Английский математик Джон Кемени утверждает:
«Нет категорических доказательств существования принципиальной разницы между человеком и машиной, коль скоро для каждого человеческого действие мы можем уже представить себе его механический эквивалент».
Не будем увлекаться такими и подобными им утверждениями; Скажем лишь, что постройка электронно-счет-ных машин в наше время приводит к созданию сложнейших типов «электронных мозгов», роботов, способных ко многим действиям, внешне схожим с человеческими. Этого уже достаточно.
К. Маркс когда-то сказал, что орудия и машины вообше являются про-
должением человеческой руки. Теперь! смело можно сказать, что электронные машины, электронные мозги й кибернетические роботы являются продолжением человеческого разума, которое необычайно расширяет воз*1 можности человека. Ведь, кроме всего прочего, человеческий разум является биологически ограниченным в связи с определенным своим объемом; а электронный мозг, развиваясь дальше и дальшед совершенствуясь, сможет закреплять в памяти головоломное количество информации, а следовательно, и принимать в конце концов решения, для которых люди окажутся уже неспособными из-за ограниченности информационных данных.
Создание подобных кибернетических роботов и электронных мозгов технически вовсе не фантастично, а вполне реально. Дело заключается только в том, куда они будут направлены. Здесь резко сказывается разница в принципиальных установках науки и техники — в одном случае, регрессивных и уходяших по сути в мракобесие, а в другом — прогрессивных, направленных на благо человечества.
В мире капитала «успехи науки и техники определяют собою еще большую эксплуатацию вытеснение автоматами и кибернетическими роботами трудящихся; делается это под сенса ционными лозунгами о том, что кибернетические автоматы призваны даже заменить собою человечество. Ко-
нечно, это чепуха: любая, даже наиболее усовершенствованная машина— все же только машина, в конечном счете послушная воле человека, как бы ни пугали обратным буржуазные кибернетики В мире социализма успехи науки и техники направлены только на благо человечества! любые, наиболее сложные кибернетические роботы и электронные мозги будут облегчать труд людей, делать его все более и более плодотворным, так как это — задача коммунизма, который успешно строится нами.
Скоро ли это будет? Тут ничего не скажешь; но ясно одно'' — это то, что кибернетика, как наука, существует не более 15 лет. И за этот срок она достигла буквально неимоверных успехов. Если она будет такими же темпами развиваться и в ближайшем будущем. то... собственно говоря, выводы может сделать каждый читатель. Особенно, если он обратит внимание на слова, сказанные Н. С. Хрущевым во время выступления на обеде с представителями деловых кругов в Сан-Франциско.
«— У нас, в Советском Союзе, тоже производятся счетные машины, и я не знаю, кто лучше их производит, чьи машины лучше — наши или ваши, это еще тоже вопрос... Может быть, наши машины лучше. Пока производство счетных машин держится в секрете, но думаю, что не пройдет много времени, как этими секретами смогут пользоваться все кому они принесут пользу». ,
МОЖНО спросить: а зачем человечеству нужны такие механиче-ские люди и роботы?-Ну, допустим, они смогут лучше что-то высчитывать, производить расчеты с небывалой скоростью и т. д. Но, в конце концов, это могут сделать и люди, хотя бы и несколько медленнее. Такие соображения не выдерживают никакой критики. ‘ ;
Не будем говорить, что без активной помощи'' ^кибернетических| электронно-счетных машин вряд ли могли быть достигнуты великолепные успехи нашего ракетного дела, запуска советских спутников .Земли и космических кораблей.
Но вот мы вскоре окажемся свидетелями первых космических полетов с пассажирами: вероятно, и до полётов с животными пассажирами никто не стал., бы возражать. против этого, не так ли? Между тем осуществление космических полетов с пассажирами да разве могла раньше, еще хотя бй десяток лет назад, представляться более смелой любая, самая фантастичнейшая мечта? Но фантастика здесь, как и во многих других областях, стала реальностью, неоспоримой действительностью. Впрочем, об этом уже немало говорилось; нас интересует другое — какими должны бьль усутъ и содержание наших космических полетов?
Слов негу> научное, ^познавательное содержание этих полетов очень важно и, вероятно,- сначала о«ол будет решающим^ -Но затем?- Да-ги осуществить межпланетный полет, скажем, на Венеру н дн Марс легче всего . в том случае, когда будет достигнут новый технический успех — постройка в космосе пересадочной станции, например, на Луне; хотя она и лишена, как известно, атмосферы, и поэтому строительство на ней станции не относится к легким делам.
'' Так вот, уже здесь нам могут очень пригодиться кибернетические механические люди-роботы, которые смогут взять на себя всю тяжелую и опасную работу в космическом просторе. Человек в таком случае окажется только руководящей сйлой: он будет указывать, а действовать будут эти самце кибернетические люди-роботы.
Но допустим, что такая космическая станция уже построена. Разве можно представить себе космический полёт без быстродействующих счетных машин? Разве можно представить себе этот полет без наибольшего насыщения его самыми усовершенствованными -автоматам ^ которые будут делать всю черную работу и оставлять для людей'' только самое главное, окончательные решения тех или иных вопросов? Конечно, нет! Больше того, автоматы окажутся со-, вершенно необходимыми не только внутри межпланетного корабля. Они, очевидно, прежде всего выйдут наружу, на поверхность «неведомой планеты, для того, чтобы принять на себя первые опасности и сохранить жизнь людей. ''
Роль кибернетический людей-робо-тов в осуществлении межпланетного космического перелета во всем его объеме будет чрезвычайно важной— и именно автоматов, которые возьмут на себя самые опасные операции. Если для нас самым драгоценным на свете является человек, то насколько же еще более ценным явится сбережение жизни смелого космонавта, одного из небольшой группы исследователей, составляющих немногочисленную команду космического меж* планетного корабля!
А осуществление космических полетов с пассажирами является теперь уже проблемой самого ближайшего будущего*
5
Когда зашла речь о фантазировании в реальности, нам прежде всего вспомнились кибернетика и космос. Действительно, эти две величественные научные проблемы захватывают человечество больше всего, и не случайно, что их обсуждение занимает наибольшее место в научных журнальных и газетных статьях всего мира. Но означает ли это, что такими двумя вопросами можно было бы и ограничиться? Конечно, нет. .
Наша действительность едва ли не ежедневно готовит для нас новые и новые проблемы, разрешением которых должен заниматься завтрашний день,-^ если эти проблемы не оказываются разрешенными уже сегодня. Это и является отличительной чертой той лавины Открытий, которая характерна для современного состояния науки и техники, когда новые открытия и изобретения словно подгоняют одно другое, -нарастают в своей последовательности, будто гонятся друг за другом, стремясь заявить свое право на существование.
Немногим более полусотни лет существует наш автомобиль, который стал за это время очень распространенной формой транспорта, чрезвычайно усовершенствовался, хотя и не очень упростился. .И вот теперь появляется совершенно новый принцип беспорщневого двигателя внутреннего сгорания, который, вполне возможно, вытеснит старый двигатель, так как он вдвое легче предыдущего —* почти карманный! да и расходует значительно меньше топлива. А на горизонте возникает еще более новый способ передвижения, который практически вообще не требует дорог: это автомобиль с воздушной подушкой, лишенный колес, который плывет над поверхностью земли, не касаясь ее...
Мы говорили о межпланетных космических путешествиях, как о вполне
реальном и понятном деле. Это. так. Но — не случайно уже теперь человечество начинает весьма настойчиво мечтать о других космических путешествиях, межзвездных и даже галактических.
Действительно, почему бы человеку не оторваться в конце концов не только от Земли и других планет, но и от Солнечной системы... Да нет, даже от самой Галактики, от звезд, которые составляют эту Галактику?
Если путешествие на Марс или на Венеру должно занять всего 140—160 дней (без обратного пути), то для преодоления гигантского_ расстояния до ближайших звезд необходимы уже не дни, не месяцы и даже не годы. И это при том условии, что скорость астроплана будет достигать не каки^-либо 20—30--40 километров в секунду, а будет приближаться к световой, т. е. — около 300.000 километров в секунду. Пока что это. конечно, невозможно, и представить себе подобное путешествие можно только применительно к -теории Эйнштейна о том, что при приближении скорости аппарата к световой время, которое будет наблюдаться в ракете-астроплане, значительно уменьшится. Скажем, в ракете пройдет всёго один год, а на Земле — около тысячи лет. Таким образом, возвратившись из такого путешествия через несколько лет, путешественник встретит на Земле совершенно иную цивилизацию, не говоря уже о том, что все его современники давно умрут. Перспектива не слишком приятная, не так ли?
Но отчего бы не представить себе иную математическую гипотезу, которая поставила бы вопросло пространстве совсем по-другому. Понятно, такая гипотеза окажется пока что неимоверно фантастической, но... сколько раз уже .неугомонная фантазия приводила ко вполне реальным выводам!
Так вот, отчего бы не представить
— . себе, что так называемое .. пространство далеко не бесконечно, как мы его себе обычно представляли?. Собственно, оно н бесконечно, ^н в то же время может быть достижимым даже в самых отдаленных перспективах. Дело в том, что пространство можно условно представить себе чем-то вроде сложенной гармошки. С одной стороны, если идти по линии всей такой гармошки,— так сказать, по ее периметру,—то пространство и правда может быть бесконечным. С другой стороны, если представить, что мы можем пройти через складки такой гармошки напрямик,— то пространство может оказаться очень ограниченным, его расстояния будут намного меньшими. И тогда расстояние, допустим, от Солнца до Альфы Центавра будег вполне приемлемым для путешествия! » • —
, Конечно,'' все это—не более, чем математическая и даже вполне, как мы сказали, фантастическая гипотеза. Поэтому мы и не будем останавливаться на ней, хотя, снова-таки, не придется ли когда-нибудь этой или аналогичной гипотезе стать отправной точкой Для будущих межпланетных путешествий? Кто знает, кто знает, все может быть вероятным'' в наше время необыкновенных открытий!,. Но и без этой гипотезы у нас есть сколько угодно возможностей для фантазирования в абсолютной реальности. И можно только позавидовать тем, чья юность позволяет уже не мечтать, а вполне реально представлять себе то, что нам кажется еще фантазированием. Кажется лишь потому, что мы связаны старыми, привычными представлениями, которые слишком трудно перейти для того, чтобы зримо, весомо, наглядно представить себе то совершенно новое, что уже теперь открывается перед глазами человечества.
Давайте же откроем наши глазам перед ними пламенеет будущее, которое теперь уже становится современным, реальным, зримым!
цитировать
свернуть ветку