7 мая 2016 года на территории спортивно-туристического комплекса «Заимка» близ Хабаровска состоялось переименование улицы "Мостовая" в "Императорскую". Новое название улица получила в честь последнего императора Китая Айсингёро Пу И. Подробности этого события можно (фото и видео-репортаж) посмотреть здесь:
https://www.youtube.com/watch?v=E4QqMtbbRLE
http://www.dvnovosti.ru/khab/2016/05/08/5...
Реакция хабаровчан на появление улицы "Императорской"
http://debri-dv.com/article/14047/on_ne_z...
http://debri-dv.com/article/14085/habarov...
<br>
Я же хочу обратить внимание посетителей сайта "Лаборатория фантастики" на одну, но очень важную, деталь этого мероприятия. Во время пребывания императора Пу И в Хабаровске, Георгий Георгиевич Пермяков, любителям фантастики более известен по псевдонимом Г. Ланин, работал с декабря 1945 по октябрь 1950 года переводчиком на спецобъекте № 45 — лагере для пленных японских генералов. Там же находились министры маньчжурского правительства, а также семья последнего императора Китая Айсингёро Пу И.
В фойе гостиницы "Ривьера", адрес которой теперь "Императорская, дом 5", была развернута интересная выставка, в основе которой личный архив Г.Г. Пермякова. Были представлены не только фотографии, но и подлинные вещи императора: веер, общая тетрадь...
Приглашаю посмотреть. Фото собственные.
<br>
<br>
А теперь уж совсем фантастическое. Прочитайте две главы из разных повестей Г.Г. Пермякова. Одна из них — шпионская с элементами фантастики «Мурена», а другая — документальная «Отряд 731».
<br>
Глава 13. Вариант «Креста» из повести Г. Ланина «Мурена». Первая часть повести публиковалась в газете «Дальневосточный лесник» с января по март 1957 года.
<br>
Проникновение на Объект-6 было назначено на воскресенье 6 июля. В этот день в десятом часу вечера, по узкой тропе, идущей от лесопункта № 2 на северо-восток, двигался невысокий человек. Он шел уверенно, не сбиваясь с дороги, несмотря на темноту. Стояла глухая тишина. Изредка ветер пробивал ветви и поднимал запах прелой листвы. Время от времени человек круто сходил с тропинки и долго стоял, не шелохнувшись, поворачивая лицо в стороны и проверяя, не следят ли за ним. Это Мурена шел к Точке-17 — месту встречи со Стифом.
Вскоре тропинка заглохла, и Мурена вступил в девственную ореховую чащу. Стало совершенно темно. Здесь он засучил манжет левого рукава и, поглядывая на компас, взял курс на север.
Местами он полз через заросли кустов, опутанных густой актинидией, рвал цепкие шнуры пахучего лимонника. Где-то рядом бродили невидимые леопарды, сновали бесшумные дикие кошки, но, почуяв человека, они мгновенно исчезали, растворяясь в черной листве. Чем ближе была Точка-17, тем чаще Мурена смотрел на светящийся компас.
Все эти месяцы, со дня тайного прибытия в Россию, Мурена чувствовал себя, словно в стихии враждебного огня. И сейчас, стоя у поляны в глухой тайге, он все еще боялся встретить засаду или охотничий табор. Сняв с шеи ноктоскоп, Мурена поднес прибор к глазам и, как затаившаяся хищная птица, стал осматриваться кругом. На цветной масляной пленке дрожала картина уснувшего леса — блестящие от ночной влаги кусты, обнаженные буро-желтые валуны, высокая трава, поникшие цветы. Но нигде не было Стифа. Спрятав аппарат и выждав немного,
Мурена достал из кармана охотничий манок и искусно извлек из него несколько протяжных гулких звуков.
Стиф не отзывался, хотя, быть может, прятался где-то рядом.
Неслышно отойдя в сторону, Мурена вновь пустил в ход манок, на этот раз переменив мотив. И лишь после третьего сигнала он услышал методичные, чуть сиплые звуки такого же манка:
— У-уу-у! У-уу-у!
Мурена стоял не шевелясь, сжимая оружие в руках, весь превратившись в слух.
— Фью-фью! Фью-фью! — дал условный свист Мурена, и тут же около него появился Стиф — серьезный, сосредоточенный, с рюкзаком за спиной.
— Как слежка?
— Никого.
— Рассвет в 4.17. Идем! — и Стиф торопливо двинулся туда, где находилось снаряжение для наступления на НИУС.
У противоположного края поляны Стиф по знакам, известным ему одному, нашел тайный склад. С этой минуты время для Мурены и Стифа стало исчисляться на секунды. Словно на пожарных учениях, где время цениться, как человеческая жизнь, они быстрыми, заученными движениями распаковывали мешки, разматывали клубки шнуров, доставали пластмассовые кольца, круги, застежки. В несколько минут Стиф и Мурена сняли тонкую, как воздушный пузырь, футляр-оболочку с огромной резиновой ленты, плоской прозрачной массой легшей на траву и опутанной десятками таких же прозрачных веревок-шнуров.
Пока Мурена изучил направление и силу ветра, Стиф исчез и вскоре появился в жилетке, нагруженной тяжелыми баллонами по два спереди и сзади. Это был легчайший из газов на земле — водород, газ без запаха, вкуса и цвета, в 14 раз более легкий, чем воздух. Неторопливо, но быстро, словно не замечая разлившейся вокруг темноты, Стиф нашел аппендикс — червеобразный отросток — лежащего на земле пустого воздушного шара, и вскоре сжатый до 150 атмосфер водород с шипеньем и свистом побежал в пустую резиновую кишку, распластавшуюся на траве.
Мурена ощупью проверял кольца и стропы-шнуры, идущие от прорезиненного шелка аэростата к гондоле. Операция наполнения шара была подготовлена десятками тренировок, и сейчас ни единая часть секунды не пропала даром. Мурена прикрепил «Крест», как называется этот прозрачный аэростат, к двум деревьям и стал проверять содержимое груды резиновых мешков.
Стиф контролировал наполнение шара водородом. Газ бежал, негромко шипя и издавая гулкий полый звук. Мягкий эластичный корпус аэростата набирал водород и тяжело шевелил необъятным животом. Из минуты в минуту он все более явственно принимал очертания гигантского колышущегося огурца, вершина которого, лениво покачиваясь, поднималась все выше и выше.
Мурена следил за ветром. Ветер то пробегал, неся западную прохладу, то замирал в полном штиле. От него зависела вся операция «Креста», и Стиф время от времени тихо бросал:
— Как ветер, Майк?
Он привинтил к аппендиксу новый баллон, и хотя во втором сосуде давление было выше, ток газа несколько замедлился. Многометровая колбаса все поднималась, и вскоре в воздухе у западного края поляны повис прозрачный незримый огурец, перетянутый кольцами и опутанный вертикальными шнурами. Под «Крестом» вздрагивала и колыхалась гондола из трех идущих друг над другом, колец, рассчитанная на одного человека. Аэростат должен был перенести Мурену через запретную зону, через радары, забор и электрические провода. Ветер и воля Мурены посадят его в центре Объекта-6, с чего и начнется изучение ракетной станции — подготовка к еще более дерзким операциям вторжения в тайны Советского Союза.
На объекте Мурена изучит главное здание лаборатории, поднявшись на крышу, сфотографирует детали двухэтажного здания, скрытого внутри каменной рамы. И все это лишь первый шаг на пути к главному плану, который разрабатывал Многоугольник, пославший Стифа и Мурену в Россию.
Около полуночи воздушный шар был готов к полету. Он повис на поляне вершиной, отклоненной ветром в сторону востока. Мурена уже находился в летной корзине в темной одежде, почти незаметной даже вблизи. Стиф стоял рядом, проверяя аэростат и задавая Мурене короткие вопросы:
— Где газ? — спрашивал он о водороде для обратного пути.
— Есть!
— Орехи?
— Есть, — отвечал Мурена, удостоверившись, что гранаты, величиной с грецкий орех и с взрывчатой силой обычных гранат, находятся при нем.
— Игрушки? Глаза? Нектар? Поцелуй сатаны?
Мурена ощупывал соответствующую часть костюма и отвечал:
— Есть. Есть. Есть.
Неслышно, вполголоса, Стиф перечислял сложный набор легких, как вата, сложенных, как электронный счетчик, и портабельных, как авторучка, деталей снаряжения, без которых вылазка на Объект была бы пустой затеей.
Веревочную лестницу, маскировочные средства, когти, ночной фотоаппарат, ядовитый газ — все это Мурена брал с собой в опасный поход, шансы на успех которого равнялись двум к десяти.
Ответы следовали так тихо, что их не мог слышать вооруженный человек, пришедший к Точке-17 вслед за Муреной и сейчас прятавшийся за большой валежиной в десятке шагов от воздушного шара.
Все было готово к отлету. Стиф отключил стальные браслеты на конце шнуров крепления, и вертикальный воздушный огурец медленно поплыл вверх. Став на корточки, Мурена проверил в последний раз крестообразное оперение гондолы.
— Да хранит тебя бог! — успел крикнуть Стиф.
В ответ Мурена махнул рукой, растворившись в черном расплывчатом пространстве.
Вскоре прозрачный аэростат совершенно исчез в небе. И хотя Стиф потерял его из виду, он долго стоял, глядя в сторону востока, туда, где в 700 метрах от поляны находился секретный военный центр русских, и куда слабый ветер нес Мурену навстречу неизвестным опасностям. Уже замерли ночные шелесты в кустах, уже ушла кабарга, уже скрылись красные волки, а Стиф все стоял, думая о последующем ночном проникновении в русский изобретательный институт. И все это время черная фигура, притаившаяся неподалеку, не спускала со Стифа, родного брата Мурены, внимательных и бдительных глаз.
<br>
Глава «Шарофот» (с сокращениями) из документальной повести Георгия Пермякова «Отряд 731», опубликованной в альманахе «Рубеж» № 5, 2004 г. (с. 253—254).
<br>
Пуск шарофота на строго охраняемый сверхсекретный объект в Пинфане походил на бег по горящему полю. Зимин тяжело принял решение по операции «Глаз».
Сегодня, в воскресенье 2 июля 1936 года, в день пуска, он сидел в своем кабинете и беспокоился за «пятерку», которой поручил операцию. На нем был идеально сшитый светлый костюм от Строилова. За спиной висела рукописная карта окрестностей Харбина, 50 метров в сантиметре. Ее начертили русские топографы в 1930 году, до японской оккупации. В японских книжных магазинах продавались карты Маньчжурии, но на них было много умышленных искажений. Такие карты помогали узнать, какие именно места и что именно японцы хотели скрыть.
<…> В зоне Пинфана стояли пять китайских селений, почти все они находились восточнее станции. Сам же секретный объект японцев, над которым сегодня полетит воздушный шар с фотокамерой, ныне находился более чем в 8 километрах на запад от Пинфан-станции.
Итак, сейчас Зимин был в мыслях с группой «Глаз».
Роман Младов на днях побывал на станции Пинфан. Он прикатил туда с девушкой на велосипедах. Роман имел тренированную зрительную память, но все же взял с собой мини-криптофот. После этой рекогносцировки он начертил по памяти на основе проявленной пленки карту местности. Вот зеленое поле в трех километрах северо-западнее объекта. Кругом трава, местами довольно высокая. Вот заросли диких голубых цветов. Вот березовые перелески. Да! Только отсюда можно пустить по ветру шарофот. Японский мотоциклист сюда не доедет, — думал Младов. — Но главное — его спустить, что много труднее, в 4 километрах ниже на другой стороне объекта. Там он увидел такое же поле, там кончаются китайские огороды, там безопаснее.
<…> И Зимин все думал, откуда же пускать шар и где его принимать? Полковник впивался глазами в увеличенные фото Младова и, наконец, нашёл нужную точку, даже несколько. Только теперь главным в операции «Глаз» он назначил Младова. Человек большой сметки и быстрой реакции и, ко всему, снайпер.
<…> В воскресенье 2 июля стояла душная жара. На небе плыли темно-белые лебеди облаков. Было 32 градуса. Дул легкий суховей. Цветы прикорнули и наклонили свои цветные головки, их аромат ослаб.
Младов в шортах и на английском велосипеде «Брен-набор» с рюкзаком на спине — обычном для иностранцев виде — катил по приличному гравийному шоссе. Метрах в 50 за ним тоже на велосипеде германской марки «Грицнер» ехал брюнет Гатов, специалист по трудным операциям. Он имел газовый пистолет, замаскированный под авторучку. На случай обыска оба не взяли открытого оружия. Группу приема возглавил майор Чаев из КГБ. Он, Репич и Эпов давно были на месте, где расположились пикником.
<…> Операция «Глаз» была проста, как банан, и опасна, как сверление тигрового зуба. Младов тут же развел костерок, Гатов постелил скатерть и разложил на ней еду, куски мяса для шашлыка и консервы. Он поставил вертел на стоячках и достал бутылку с вином. Затем оба расстелили на земле шкурки барсуков как сиденья.
Только теперь Младов извлек из рюкзака коробку шоколада. В ней лежала бесформенная бесцветная пленка — сам шарофот. Рядом находился портсигар с сжатым гелием. Младов привинтил к тонкой трубке пузыря перемычку от портсигара, и сжатый гелий быстро наполнил прозрачный, как воздух, пузырь шарофота. Образовался мини-аэростат шириной сантиметров в 30 и высотой полметра. К шару Младов прикрепил балласт, микрорацию и автоматическую фотокамеру размером с полспичечной коробки. Роман завел пружину автоспуска и с помощью катушки пустил шар в воздух на прозрачной нити. Шарофот дернулся и пошёл вверх, бешено завертелась катушка. На высоте 240 метров он остановился по приказу снизу. Это была высота по балласту. Только сейчас Младов радиокомандой опустил нить шара. Она упала на землю, и Младов мгновенно смотал ее на катушку. Невидимый шар полетел на объект.
У Младова была мини-рация в виде консервной банки. Ею он дал сигнал Чаеву на прием. «Дело сделано», то есть «Шар пущен на вас».
Теперь шар летел точно на объект, Младов и Гатов могли ехать домой, но воскресенье — день пикников, и быстрое возвращение двух велосипедистов с рюкзаками непременно кому-то бросится в глаза. Для чего рюкзаки? Поэтому пикник надо довести до конца.
<…> Тем временем шарофот плавно летел на объект. Его камера каждые 5 секунд автоматически делала драгоценные снимки земли.
<…> Эпов украсил ухо серьгой, на деле микронаушником. В 10.22 утра серьга зазвенела, сказав этим «Все благополучно». Все напряглись. Кусок не лез в горло. Скорость полета шара около 8—10 метров. В минуту шар пролетал 500-600 метров. Расстояние в 8 километров он одолеет за 15 минут примерно. Как назло, Чаев увидел в траве неподалеку китайца. Он стоял испуганный, покорный, впалощёкий и голодный. Юноша что-то собирал в траве и клал в рот.
<…> Шли минуты, шар приближался, но китаец не уходил. Что делать? Правда, он лишь изредка робко смотрел в их сторону, а потом опять искал ягоды. Увидит ли он шар? Увидит ли, как принимают шарофот?
Когда до приземления осталось несколько минут, ловкий Репич пополз в сторону юноши и пустил в его сторону газ усыпления. И тут шар по радиокоманде стал медленно спускаться по диагонали. Он сел буквально в десяти метрах от спящего. Чаев быстро выпустил из шарофота газ и спрятал бесформенный прозрачный мешок в карман. Фотокамеру взял Эпов. Только они вернулись к костру, как к ним неожиданно подошел другой высокий и очень худой китаец. На нем были темно-голубые штаны без ширинки из дабы — грубой хлопчатой ткани — и черные туфли на матерчатой подошве.
— Дыласыцзи, здравствуйте! — сказал он боязливо. — Ваша куша-куша? Вы едите?
Чаев хорошо знал психологию китайцев. Он встал, приветливо улыбнулся гостю и дал ему банку консервов, пачку печенья и пачку кускового сахара.
Если у китайца были какие-то сомнения, то щедрость русского их развеяла. По жестокому требованию японских жандармов китайцы около объекта должны были докладывать старосте села обо всех иностранцах и подозрительных людях, которых они встречали. Но если он расскажет об этих «ломоза» старосте, то должен сказать о подарках, а тот их обязательно отберет. Однако, эту «большую еду» надо сохранить, и конечно, он никому ничего о них не скажет.
Высокий китаец думал: «Я видел трех ломоза, они жарили мясо, рядом спал наш односельчанин Лаован, странно! Все-таки надо доложить старосте. Но тогда пропадет банка, пакет и какая-то еда. Нет, не скажу!». И китаец быстро ушел.
В тот же вечер узкая пленка, забранная из автокамеры шарофота, была отправлена в кабинет дипломатического курьера. А на другой день ушла в Хабаровск.
Через пять дней Зимин получил великолепную расшифровку аэрофотоснимков. То, что теперь узнал полковник, не только изумило его, но и насторожило.
<br>
Не могу не задать Вам вопрос: Не показалось ли Вам, что эти две операции "Крест" и "Глаз", возможно, имеют отношение к некоему реально произошедшему событию, о котором знал Пермяков?
цитировать