Catherynne M.Valente, «Radiance»

Официальная аннотация:

«Radiance» — это декопанк-палп-НФ-альтернативка-космоопера-детектив, действие которого происходит в Голливуде и Солнечной системе, очень непохожих на те, что известны нам.

От феноменально талантливого автора попавшей в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс» «Девочки, которая объехала Волшебную страну на самодельном корабле»!

Отец Северины Юнк — знаменитый режиссёр готико-романтических фильмов в альтернативном прошлом, где звуковое кино всё ещё остаётся дерзкой новинкой из-за семьи Эдисон, придержавшей патент. Бунтуя против отцовских фильмов о страстной любви, интригах и потусторонних духах, Северина начинает снимать документальные ленты, совершая космические путешествия и исследуя левитаторские культы Нептуна и салуны Марса, где царит беззаконие. Ибо это не наша Солнечная система, а та, что родилась из классической научной фантастики; все планеты в ней обитаемы, и люди путешествуют сквозь космическое пространство на красивых ракетах. Северина — реалистка в фантастической Вселенной.

Но документальная лента об исчезновении колонии дайверов на покрытой водой Венере, где обитают существа размером с остров, именуемые китёнцами, станет её последним фильмом. Хотя её покалеченная съёмочная группа прилетит домой на Землю, а историю Северины сохранит единственный выживший обитатель колонии, сама она так и не вернётся.

Стилистически напоминающий «Путешествие на Луну» и «Дом листьев», написанный с использованием приёмов из классического кино, светских журналов и метапрозы, «Radiance» представляет собой охватывающую всю Солнечную систему историю о любви, открытиях, семье, потерях, квантовой физике и немом кино.

цитата

— Сколько начал может быть у одной истории, папа?

Мужчина смеётся. У него приятный смех, бархатный и отдающий табаком, и этот смех говорит: «О, какие вопросы задаёт моё дитя!»

— Столько, сколько тебе по силам съесть, ягнёночек. Но только один финал. Или, может, всё наоборот: одно начало — и целая пасхальная корзина финалов.

— Папа, не говори глупости, — наставительно говорит ребёнок тем голосом, который свидетельствует о привычке добиваться своего. — История должна где-то начинаться. А потом она должна где-то закончиться. В этом весь смысл. В реальной жизни всё так и происходит.

Мужчина снова смеётся. Вам нравится его смех. Мне нравится его смех. Мы не можем ничего с собой поделать, нас охватывает благорасположенность к человеку, который так смеётся, хотя на самом деле смех ему не принадлежит — он выучил этот смех в университете, прилежно скопировал у любимого профессора по сценарному мастерству, как вы или я могли бы скопировать то, что сосед написал на экзамене.

— Но в реальной жизни всё происходит совсем не так, Ринни. Реальная жизнь состоит из начал. Дни, недели, дети, путешествия, свадьбы, изобретения. Даже убийство представляет собой начало убийцы. Возможно, серийного убийцы. Всё есть пролог. Каждая история по сути своей заика. Она всё начинается и начинается, пока ты не выключишь камеру. В половине случаев ты даже не понимаешь, что выбор блюд к завтраку представляет собой начало истории, которая не сложится, пока тебе не исполнится шестьдесят и ты не уставишься на пирожное, что сделало тебя вдовцом. Нет, любовь моя, в реальной жизни можно прожить весь отпущенный тебе срок, не закончив ни одной истории. А иной раз даже не начав как следует.

<…>

Её зовут Северина Юнк. Ей десять лет. Она говорит со своим отцом, Перси.

Она мертва. Почти наверняка мертва. В общем-то, решительно мертва. По крайней мере, на звонки точно не отвечает.

Добро пожаловать. Это начало — ваше начало. Мы приберегли его для вас. Ну что?..

Представьте себе мир, где кино навсегда осталось немым и чёрно-белым, и это никого не расстроило и не испугало.

Представьте себе мир, где полёты в космос неуловимо отдают «Путешествием на Луну» Жоржа Мельеса, и где, благодаря относительной простоте и широкой распространённости космических кораблей, человечество расселилось по всей Солнечной системе и избежало обеих мировых войн. Зачем войны, когда столько неосвоенных планет и прочих небесных тел?

Представьте себе мир, целиком и полностью зависящий от молока китёнцев, которое добывают венерианские дайверы, и благодаря которому люди могут существовать за пределами Земли, а Солнечная система — сиять и бурлить от переполняющей её жизни.

Представили? Что ж, тогда вам будет проще вжиться в этот замысловатый, ошеломляющий роман, чей автор ни на секунду не жалеет читателя. Этот текст нельзя осваивать урывками, уделяя ему пять-десять минут в свободное время; собственно, на мой взгляд, возможны всего два сценария развития отношений с ним. Либо вы покоритесь течению и не сможете оторваться, пока не перелистнёте последнюю страницу, либо утонете, не проплыв и четверти пути. Третьего не дано.

Итак, перед нами история Северины Юнк, о которой мы знаем, что она совершенно точно мертва, но как и почему она умерла нам сообщат не сразу. Намёки на некую странную и трагическую историю, приключившуюся на Венере, попадаются тут и там практически с первой главы, однако не стоит ждать от этого романа стандартной хронологии. Всё дело в том, что мы видим события не в том порядке, в каком они произошли, а в том, как их вспоминает — и воспринимает — Персиваль Юнк, задумавший снять фильм о своей погибшей дочери. По ходу дела он несколько раз меняет концепцию и стиль, переходя от нуара к готической фантасмагории, сказке и детективу, берёт за основу для персонажей реальных людей, вольно обращаясь с их прошлым, настоящим и будущим, вмешиваясь в их мысли и мотивы; отрывки из разных версий сценария перемежаются газетными вырезками, диалогами из радиоспектакля «Сколько миль до Вавилона?», сценами из фильмов Северины и её отца, домашними короткометражками, дневниками и письмами, полными правды и вымысла… а история всё не складывается и не складывается. Персиваль, затеяв снять фильм о дочери, никак не может его закончить. Почему? О, всё просто.

В этом случае ему придётся окончательно и бесповоротно признать: она умерла.

В «Radiance», с этим не поспоришь, совершенно безумные, фантасмагорические декорации, но действуют в них персонажи, в которых мне было нетрудно поверить, поскольку движут ими понятные чувства и эмоции. Предприимчивый Персиваль и его жёны — каждая со своим, особым характером и с неповторимой судьбой, — дерзкая и талантливая Северина, венерианский найдёныш Анхис, в каком-то смысле навсегда оставшийся ребёнком, и множество персонажей второго-третьего плана, прописанных с удивительной точностью… Всех не перечислить. Из-за сложной хронологии и замысловатого стиля разобраться в происходящем бывает непросто, однако в какой-то момент кусочки головоломки один за другим начинают вставать на свои места, и мотивация даже самых психоделичных героев вроде Максимо Варелы – Безумного короля Плутона становится понятной и, прямо скажем, логичной. Ведь аннотация правдива: эта история во многом о любви, а также о её неизменных спутницах — ревности, тревоге, печали… Перечень можете продолжить сами, только учтите, что «любовь» в данном случае означает ещё и то чувство, которое творец может испытывать к своему творению (фильму ли, книге), а исследователь — к бескрайнему миру, что раскинулся перед ним. Словом, не надо ограничивать себя какими-то выдуманными рамками, ведь в мире — каким его видит Кэтрин Валенте — нет границ.

Ещё одно измерение романа, которое никак нельзя обойти вниманием, связано с кино. Киностудии во вселенной «Radiance» — влиятельные транскосмические корпорации, чей «Голливуд» расположен на Луне, превращённой в одну большую съёмочную площадку. Между ними идёт бесконечная война. Северина, как уже было сказано, снимает документальное кино, которое в мире вымысла и замысловатых иллюзий всеми воспринимается как глоток свежего воздуха — особенно если учесть тот немаловажный факт, что для своих лент она подбирает актуальные и социально важные темы, не боясь говорить о том, что принято замалчивать, не страшась отправляться туда, где съёмочной группе может угрожать вполне реальная, не киношная опасность. Но кино играет слишком важную роль в жизни нашей героини, чтобы всё было так просто, ведь Персиваль Юнк снимал свою единственную дочь с первого же дня, как увидел её, и любимейшая отцовская камера по имени Клара в каком-то смысле заменила Северине мать. В романе, помимо традиционной для Кэтрин Валенте постмодернистской игры с мифами, сказками и прочим, множество отсылок к кинематографу нашей Вселенной — большей частью, к тому периоду его развития, когда движущиеся на экране картинки воспринимались далёкими от пресыщения зрителями с восторгом, переходящим время от времени в благоговение. На страницах «Radiance» магия кино возрождается в своём первозданном, нетронутом виде.

Впрочем, в «Radiance» нашлось место для разных видов магии, ведь Кэтрин Валенте уже доказала, что её писательский талант граничит с подлинным волшебством. Это полифонический, плотный и насыщенный, необыкновенно сложный и необычайно красивый, очень мудрый и ёмкий роман о жизни и творчестве, о правде и вымысле, о безграничной Вселенной, которая может поместиться в отдельно взятой голове. Это грустная — возвращаться в реальность после хорошего фильма или хорошей книги всегда грустно, — и одновременно очень светлая история.

Это история, которую стоит прочитать.