Премия «Новые Горизонты», отзывы. Артём Рондарев о повести Василия Щепетнёва «В ожидании Красной Армии»

Из отзывов жюри премии «Новые Горизонты» на произведения, вошедшие в номинационный список 2015 года. Музыкальный и литературный критик Артём Рондарев о повести Василия Щепетнёва «В ожидании Красной Армии» (номинатор Сергей Шикарев):

цитата

Совсем короткая повесть, сделанная по жанровой модели триллера, потому что разворачивается очень медленно и решительно не готова выдавать читателю ничего, никакой информации до последнего момента; звучит завлекательно, но погодите радоваться. Текст заметно, даже, я б сказал, намеренно художественный, сделанный довольно складно, с элементами бытописательства и регулярно сбивающийся на нечто вроде сказа: «Где-то у самого края правого глаза болталось пятнышко, серое, нечеткое. Точно крался, примеряясь к горлу, кто-то быстрый, чуткий – стоило повернуть голову, и пятнышко стремительно отлетало назад, за спину. Старое, нерассосавшееся кровоизлияние в глазу, память о маленьком инсульте, плате за чемпионство. Инсультике. Мальчонке». Такой стиль ожидаешь найти в произведениях на деревенскую тематику; здешнее повествование, собственно, тоже некоторое время мимикрирует под деревенскую тему и, на мой вкус, делает это слишком долго: когда текст объемом в тридцать страниц на первую треть занят бытописательством, причем с весьма неопределенной целью (отыскать здесь хотя бы намек на то, о чем будет все остальное, весьма трудно, несмотря даже на эзотерический флэшбек из каких-то военных времен с пробуждением чего-то невнятного), — на мой взгляд, роскошь непозволительная, к тому же рождающая подозрения то ли в раздувании объема, то ли в писательской самодостаточной увлеченности, не считающейся с чужими интересами.

Повествование движется неспешно, персонажи разговаривают джентльменским набором скрытых и прямых цитат, вроде «иных уж нет, а те далече», имеются описания природы, внутренние монологи и этнографические беседы с крестьянами; все это, повторюсь, происходит на объеме тридцати страниц. В итоге посреди чтения я понял, что не могу с уверенностью даже сказать, кто тут главный герой, от имени которого написана почти весь текст: то ли городской доктор, приехавший работать в деревню, то ли бывший шахматист, подвизающийся на врачебном попроще, то ли все вместе, но зачем? Зачем приехал, что делает, почему так меланхолично и со вкусом рефлексирует свою жизнь, словно она у него крайне не задалась, – чего из событийного ряда вывести никак не возможно? Есть такой сорт мужской жеманности, когда человек говорит сплошь эллипсисами, метафорами и паузами, и всем понятно, что на душе у него многое, но что именно – он не скажет, потому что мужик, не хипстер какой: вот это и есть модель сборки даннойповести. В итоге мне пришлось силой держать себя, чтобы не начать пропускать абзацы: когда человек говорит многозначительностями и обиняками, причем без очевидной на то причины, мне всегда хочется нажать кнопку перемотки, я из-за этого не смог смотреть в свое время любимый всем советским народом сериал про Будулая.

При этом регулярно в текст встревают эпизоды из какой-то другой жизни, причем из какой именно – понять тоже решительно невозможно, выглядит это так:

«– Груз в пути. Прибудет завтра, – инженер снял наушники, отключил питание.

– Связь хорошая, – военный свою пару наушников положил на предписанное место. Аккуратист.

– Ионосфера, – инженер неопределенно пошевелил в воздухе пальцами правой руки. Из-за этого стукача не удалось толком побыть в эфире. Пошарил наскоро, настраиваясь, обрывки фраз, немецкий, немецкий, немецкий. Где наши? Жмурки на свету.

– Проверю системы, – инженер пошел к двери.

– Я с вами, – надел фуражку военный. Строго пасет, не забалуешь.»

Да, это эпизод целиком, от астериска до астериска; мне он напомнил, каюсь, анекдот про «Петька, приборы». По каким-то мельчайшим признакам можно подозревать, что дело происходит в шарашке, но, во-первых, я не уверен, например, что я подозреваю правильно, а во-вторых, почему же мне нужно непременно подозревать? Да, а сверху и снизу от этого эпизода там опять деревня, врач, термометры, быт, сказ, скрытые цитаты и скромное мужество главного героя, который ни за что, ни под какой пыткой не скажет читателю, что же его все-таки мучает.

Потом в текст начинают вырваться товарищ Сталин, солдаты, десантники, автоматные очереди, и оказывается, что тебя так долго держали на коротком поводке для того, чтобы выдать в итоге весьма странную, в первую очередь — лишенную способности к убедительному объяснению происходящего тайну; сравнить это можно с тем, как если бы вам подарили на день рождения десяток вложенных друг в друга коробок, прочно перевязанных веревками, и когда бы вы их все развязали и открыли (потихоньку сатанея и начиная проклинать дарителя), то на дне последней обнаружили бы неизвестный объект, который вам некуда приткнуть и пользоваться которым непонятно, как. Причем, если бы автор не держал читателя на коротком поводке столько времени – этотфокус мог бы даже показаться занятным: но тут ты просто устал, устал ничего не понимать, выискивать намеки на мотивации, слушать речь жеманного главного героя, у которого, возможно, была трудная жизнь, и он поэтому достоин был бы сочувствия, – если бы не полоскал мозги своей уклончивостью так долго и с таким вкусом.

Граждане писатели! Не делайте из внутреннего мира мужественного мужчины прием! Даже у Хемингуэя это получилось плохо!

Прочитать повесть, выложенную с разрешения автора, можно на портале «Лаборатория фантастики».

Ну а выставить свою оценку этому тексту и другим претендентам на «Новые Горизонты-2015» — на портале ReadRate.