Наши звёзды. Наталья Юрьевна Ванханен (*)

Я знаю совсем немного поэтов — не из классиков — чьи стихи хочется читать все — без остатка, не выбирая, наслаждаясь каждым словом, каждым звукорядом, каждой эмоцией и каждой мыслью, что нашли воплощение в слове.

Поэзия Натальи Юрьевны — из этого ряда.
Это -настоящая Поэзия.
------------------------------------------------------ ---


ПИСЬМО

Поэт хотел бы, чтоб его прочли.
Он этого, конечно, не дождался,
и неразумно долго поражался
на неразумье жителей земли:

– Нет, правда, почему вы не прочтёте?
Вон мальчик – пионер, не пионер –
а ведь читает же письмо от тети,
(или письмо от дяди, например).

А тетя пишет: «Занята по горло.
Да тут еще у дяди юбилей.
Вдобавок квартирантка деньги спёрла,
и не могу прислать пятьсот рублей».

К чему ребёнку это полотно?
Стихи читал бы лучше, в самом деле.
Стихи – письмо, где всех нас пожалели:
и мальчика, и тетку заодно.

15 сентября 2011


НЕБЕСНОЕ ЗАДАНЬЕ

                    Гене Калашникову

С тех пор, как стоит мирозданье,
и правит козел торжество,
нам на небе дали заданье,
и мы выполняем его.

Подённая эта работа
на жизнь не дает ничего,
но если поленится кто-то,
то спросят сурово с него.

И мучаем мы фортепьяно,
над дестью бумаги не спим,
работаем кисточкой рьяно,
и пёрышком честно скрипим.

Летим, отыграв на рояле,
узнать, оторвавшись от тел:
– Мы, Господи, то ли сыграли,
что Ты там услышать хотел?

12 ноября 2011


ПАДШИЙ АНГЕЛ

Ангел упал в преисподнюю.
Ему заломили крылья, потащили.
Мучили, кунали в котёл. Кричали:
– Кур в ощúп! Кур во щи!
Ощипали перья.
Он побежал голый, вырвался, выскочил.
Вокруг люди: – Курёнок!
Глядите, голый курёнок!
Посинел от холода, весь в пупырях: – Помоги-и-те!
Вверху отвернулись, как иностранные державы
От воскресшей царевны Анастасии:
– Такой не нужен!..


ХУДОЖНИК

Пахнут липы, и клонит ива
гриву зелену в пруд, на дно.
и картина моя красива,
как распахнутое окно.

Я, небритый, сижу в халате,
и бездонен мирской уют.
Мне неведом – и это кстати! –
миг, в который меня убьют.

Охра, умбра, путь на рыбалку,
и, хоть дела невпроворот,
здесь у времени шаг вразвалку –
точно вечность, проходит год.

В городах-то насечки мелки –
никому не прощают трат! –
и костлявая, в виде стрелки,
пальцем тыкает в циферблат.


19 июня 2012


ГРОЗА

Пес грозы боится. Там из мрака,
рассекая сумеречный дым,
страшная небесная собака,
скаля зубы, гонится за ним.

Он летит ко мне под одеяло,
в ужасе зажмуривая глаз,
чтоб она его не разорвала –
ну, хотя бы не на этот раз!

Как ему сказать, что во вселенной,
там, где гром, и молния, и свет,
лишь Господь наш – кроткий и смиренный –
никакой собаки вовсе нет!

С неба тучи валят валунами,
и молчат под уханье и свист
наши боги, созданные нами
по подобью, как сказал марксист.

3 июля 2012


СУМЕРКИ

                               А. Б.

Мой друг покойный сумерки любил –
медлительное умаленье света,
невидимое таянье белил,
щемящее – да, именно, вот это.

Он наслаждался затиханьем птиц,
покуда солнце уходило в нети.
– Вот так и жить, как, помнишь, мальчик-принц,
переставляя стульчик по планете.

Чтоб видеть вновь, как хохлятся сперва
вороны в парке, овладев насестом,
а после, обступая, тишина
овладевает временем и местом.

Да если снег вдобавок повалил,
как над покоем Рождества ль, погоста ль…
Мой друг покойный сумерки любил.
надеюсь, у него теперь их вдосталь.

16 августа 2011


КАРМЕН

Сон окраины невзрачной.
Чахлой пальмы силуэт.
В окнах фабрики табачной
зазмеился лунный свет.

Тронул выщербленный цоколь,
весь – забвенье и покой,
и неровность старых стёкол
сгладил желтою рукой.

Цех закрыт. На всем усталость.
Пыль не пахнет табаком.
Как она вчера смеялась,
опершися на балкон!

Надувала губки мило,
не блистая красотой,
и солдатика дразнила
лаком туфельки литой!

Изменились нынче вещи,
те, что были испокон.
Даже сон теперь не вещий –
выходной, воскресный сон.

Утром зябко. В стенах – глухо.
Месяц спит на чердаке.
С рынка тащится старуха
в перекрученном чулке,

позаброшенная всеми,
ничего не говоря,
как безжалостное время
вдоль стены монастыря.

1992-2011


МАРТ

Туманный март попыхивает трубкой.
Окрестность равнодушна и пуста.
Каткам конец. Присыпан рыхлой крупкой
зеленый лед Великого поста.

Скрипят катка незапертые дверки.
Совсем чуть-чуть – начнется мир с нуля.
Еще вчера, две юных пионерки,
мы здесь с тобой чертили вензеля.

Грядет весна, трубя в победном цикле,
не ведая ни грусти, ни беды,
а мы давно к безвременью привыкли,
её грядущей радости чужды.

Охота, никого не беспокоя,
пройти через Малютин чахлый сад,
на время, на себя махнуть рукою.
Махнуть рукой и поглядеть назад.

2012


СРЕТЕНЬЕ. 15 февраля.

День протерт лазурным полотенцем,
полосатым – из теней и света.
Нынче встреча старца со младенцем –
Ветхого и Нового Завета.

Потому-то это день особый,
и среди еще звенящей стыни
отчеркнул просевшие сугробы
жирный карандаш слюнённой сини.

С корабля, с невидимого трапа,
с облака, отплывшего в иное,
в этот день на свет явился папа –
двадцать лет, как нет его со мною.

Блещут иглы елок на могиле.
Веют ветры из Замоскворечья.
Двадцать лет, как мы не говорили,
Сретенье – невидимая встреча.

15 февраля 2011


НОВЫЙ ЛЕССАЖ
ИЛИ
ПРОГУЛКА ПО МОСКВЕ

Мир присыпан снежной пылью –
все огни наперечёт.
пахнет сдобой и ванилью –
повар булочки печет.

Все давным-давно уснули:
рыбы – в замершей реке,
пес- на люке, пуля – в дуле,
грязный палец – на курке.

Спит консьержка на диване,
спит училка на тахте.
Простокваша спит в стакане,
тараканы – на плите.

Спит жена с законным мужем,
спит любовник – одинок.
Спит в шкафу холодный ужин,
и на коврике – щенок.

Интриган оставил козни –
спит. Сказать уж невтерпёж:
«Спит рабочий и колхозник» —
только где ты их найдешь?

Автостопник спит в попутке,
мышь – в пакетике крупы.
Спят попы и проститутки,
проститутки и попы.

Спят враги и спит подруга.
Кот разнежился в тепле.
Спит под столиком пьянчуга,
а покойник – на столе.               

Кто в сорочке, кто в пижаме,
кто, в чем мама родила –
гастролёры, горожане,
под крестами – купола.

Осужденный – в одиночке.
Одинокий – в кабаке.
Продавщица спит на точке
с банкой «Клинского» в руке.

Спит Петрович на конечной,
вспоминая буйный пир,
Гастарбайтер спит беспечный,
озабоченный банкир.

Спит убийца, спит грабитель
на боку и на спине.
Спит насильник и растлитель –
видит ангелов во сне.

Квартирант уснул в квартире,
бомж заполз в свой бидонвиль…
А не спят в огромном мире
только повар да ваниль,

только бойкая сноровка,
да мука из решета,
раскаленная духовка,
домовитая плита

где-то ближе к Разгуляю,
у Елоховской родной…
Как-то так я размышляю
проходя Москвой ночной.

14 марта 2012


                * * *

Кричали «рынок» — начался базар.
Кричали «право» — началось бесправье.
Кричали «воля» — ряд тюремных нар.
Кричали «слава» — на тебе бесславье!

Кричать не надо?
Вывод слишком прост,
как, впрочем, всё на этом белом свете.
Кричали «жизнь» — а выпало – погост.
Кричали те,
а получили – эти.

14 февраля 2011