Тристан и Изольда (часть 2)

     (Начало здесь)

      Французский прозаический роман XIII века о Тристане и Изольде весьма отличается от сочинений трубадуров — «певцов любви» раннего средневековья. Автор прозаического романа ставит во главу угла вовсе не преданность Тристана своей возлюбленной Изольде, но — славу, добытую им на поприще рыцарских подвигов. Тристан — друг Ланселота и короля Артура, отважный герой. Он умирает, как положено воину: от боевого ранения.

      Вечный страдалец, изысканный галантный любовник , которого Данте в «Божественной комедии» упоминает среди самых знаменитых грешников, погибших из-за любви; грешник-то он грешник, но при этом — добрый и честный вассал, разрывающийся между своими чувствами к жене короля — и преданностью ему... Нет, к концу XIII века читатель уже на такое «клюнуть» не мог! В лучшем случае — позевывая, отложил бы книгу; в худшем — вообще не стал бы читать.

      Требовалась еще какая-то «замануха», кроме собственно любовной тематики. И тут неизвестный автор прозаического «Романа» вдруг вспомнил о короле Артуре, который в тогдашних прото-фэнтезийных романах был (как, собственно, и сейчас есть) «в каждой бочке затычка». Куда его ни впихни — читатель схавает, причем с удовольствием.

Образованность и начитанность в ту пору не считались чем-то необходимым для сочинения книг. (Опять же, сейчас ситуация ненамного *кхе-кхе* изменилась). Что с того, что в каноне — т.е., народных бретонских преданиях и романах великого Кретьена де Труа — ни у Артура, ни у Ланселота, ни тем более у Тристана таких приключений не было?.. Все будет, как мы напишем; «скачи, враже, як пан каже».

      Результат: не слишком-то грамотное, рыхлое и сумбурное авантюрное чтиво, наполненное бессмысленными и беспощадными квестами, драками, любовными авантюрами (оказывается вдруг, что Тристан еще до своей влюбленности в Изольду имел кучу связей на стороне. Не спорю, такое вполне могло быть — он юноша пылкий, а это проявляется не только в рыцарской удали; в конце концов, не будем ханжами: есть же поговорка «Быль молодцу не укора». Вот только... какое отношение все эти мелкие интрижки имеют собственно к сюжету романа? Вспомним другого знаменитого любовника — шекспировского Ромео: у него тоже была подруга еще до встречи с Джульеттой. Появляется она на сцене? НЕТ. Только мелких упоминаний в тексте удостоена. Потому что читатель не дурак, и прекрасно понимает, что по-настоящему интересное начнется только с появлением Джульетты (или Изольды).

      Что же касается всего прочего — драк, поединков, сложных и запутанных взаимоотношений между артуровскими рыцарями и их дамами — то тут можно суммировать одной фразой: «а этот этому ка-ак даст...» Представьте себе третье- или четвероклассника, пересказывающего своего другу сюжет... ну хотя бы «Властелина колец». Представили? Так вот, и прозаический «Роман о Тристане» — это почти то же самое.

       Есть только три по-настоящему важных момента (важных — с точки зрения идеи, а не сюжета!), которые не позволяют — лично мне — с чистой совестью списать эту книгу «в архив», и идти читать вместо нее Жозефа Бедье (а также трубадуров Тома и Беруля, которые изложили ту же самую Легенду куда более живо, сочно и интересно).

      ПЕРВОЕ: Тристан и Изольда испытывали симпатию друг к другу еще до того, как выпили на корабле колдовской афродизиак. Т.е., никакой «роковой любви», сродни проклятию, не было вовсе. Были обычные чувства; зелье просто их усилило.

      ВТОРОЕ: ведь ясно же, что «злая жена» Тристана, погубившая его обманным рассказом про то, что Изольда не приехала — насквозь пафосный и натужный образ. В своем стремлении сделать Легенду реалистичнее, автор прозаического романа вводит новую сюжетную линию — оказывается, нашего рыцаря убил не кто иной, как любящий дядюшка (он же, по совместительству, муж Изольды). И — нет, я не стебусь: действительно любящий. Раскаивающийся (со слезами!) у смертного одра бедного парня, позволяющий ему — перед тем, как испустить последний вздох — в кои-то веки с Изольдой поцеловаться... Картина нравов вполне себе в духе мрачного Средневековья; Мартин отдыхает.

       И ТРЕТЬЕ (last, but not least): кроме надоедливо-гламурных, до черта трафаретных рыцарей, в романе еще присутствует некто Динадан Соломенный. Как мы бы сейчас сказали, тонкий тролль, никогда не устающий отпускать ехидные «подколки» в адрес куртуазной любви, героизма и прочей псевдоромантической мишуры, отживающей свой век. Самое интересное, что именно этот язвительный буффон потом будет мстить королю Марку за смерть Тристана... Как говорил небезызвестный классик, любая история повторяется дважды. Сперва — как трагедия, потом — как фарс...

       И все-таки: есть ли смысл в том, чтобы сейчас, в начале нового Миллениума, перечитывать этот фарс? Проще говоря: устарел ли прозаический роман о Тристане?

Правильный ответ: да (если только вы не зануда-литературовед, которому любой, даже самый архаичный текст, по-своему интересен). Теперешнему читателю куда больше подойдет пересказ Бедье — потому что там идет речь именно о любви: чистой, сильной, страстной и недаром пережившей свое время.  А от затянутого и непомерно громоздкого сочинения XIII века эффект будет — как от оперы Вагнера. Вроде бы все то же самое, но на деле — совсем, совсем не то...