Меня уже спрашивали, почему я перестал публиковать историю создания книг ВТО МПФ. Во-первых, год выдался достаточно суетный — одно оформление пенсии чего стоило, а во-вторых, признаюсь честно: обленился. Но обещаю исправиться. Для начала — несколько историй многолетней уже давности.
Тот самый Кучурганский лиман
Летом 1995-го в Днестровске, на берегу Кучурганского лимана проходил последний семинар ВТО МПФ. Собственно, семинаром он был только для местного «молодняка» — их творчество обсуждали, что-то советовали, указывали на бросающиеся в глаза ошибки. Взбодрились и приднестровские писатели — для них возможность встретиться с коллегами из других теперь уже стран — нечастый праздник. Поскольку мероприятие оплачивала местная власть, было организовано несколько выступлений перед народом. В целом же, для ветеранов ВТО это была ещё одна возможность встретиться, перемежаемая экскурсиями, ненапряжными делами и отдыхом.
Первые участники семинара уже приехали и поселились в Тираспольской гостинице «Дружба». Вечером засиделись за разговорами, спать легли поздно. Едва рассвело — звонок в дверь. На пороге — взъерошенный и испуганный Женя Обухов: «Трускиновскую в Кучургане сняли с поезда! У неё визы нет. Лукин из солидарности с ней остался. Выручать надо!» Пытаясь продрать глаза, бормочу: «Кого выручать? Этих? Ничего с ними не случится. Явятся, как миленькие…» Наконец более-менее просыпаюсь, приглашаю Обухова в кухню, умываюсь. Прикидывая, что можно предпринять, ставлю чайник на плиту и тут — опять звонок. Лукин и Трускиновская. Глазки у Евгения Юрьича довольно поблёскивают, похоже, уже успел «принять». «Где это ты умудрился в такую рань?» — «Понимаешь, сговорились с таможенником, у которого смена закончилась, что он нас с собой в Тирасполь прихватит. Не за так, конечно. По дороге мужик интересуется, почему я с гитарой. Ну, спел я ему несколько “русскоязычных песенок”… Он в Тирасполе у Дома Советов остановился, попросил подождать минуту. Принёс бутылку, деньги вернул, долго извинялся, что часть из них на эту самую бутылку потратил — за смену, мол, сегодня ничего не заработал. Выпили за Приднестровье, за мои песни. Вот и всё».
Заселяемся в профилакторий Днестровской ГРЭС. Администратор просит: «Подходите в том составе, как будете жить в номерах. Называйте фамилии. Кто в трёхместный?» Художник Петя Павлик, послушно произносит свою фамилию. За ним — журналист Дима Кондратович. Последним представляется заместитель директора ВТО МПФ Андрей Муссуров. «А где ещё двое? — поджимает губы строгая тётя. — Вы ведь остальных задерживаете!» — «Не понял…» — теряется Андрей. «Что тут непонятного? — фыркает администратор. — Одного я записала: Павел Кондратьевич Муссуров. Где ещё двое?»
Оказывается, Чадович страшно боится насекомых. Прибегает вечером, глаза вытаращены: «А-а-а! Ты куда нас заселил? Уеду!!! Здесь тараканы!..» — «Какие тараканы? Ты что придумал?» — «Вот! Вот! По шторам ползают…» — «Коля, успокойся. Это не тараканы, а жужелицы. У них сейчас лёт. Они абсолютно безвредны. Да и вообще относятся к другому отряду. — Ловлю жука, подношу к Колькиному носу. — Видишь?» — «А-а-а-а!!!»
Брайдер почему-то взъелся на… одну из участниц семинара: «Задолбала! Оттрахал бы её кто-нибудь, что ли? Ящик коньяка поставлю!» Утром идём на лиман. Пляж выглядит так, словно на нём ночью картошку сажали. Недовольно бурчащий Брайдер разравнивает песок, готовя себе ложе. «А это ещё что такое? Хм… Часы… Золотые… Женские». Та самая участница семинара: «Ой, это мои!» Устроившийся рядом с ней… другой участник семинара густо краснеет… А коньяк ему Юра так и не отдал. Через какое-то время этот самый участник семинара попытался получить его с Чадовича, но услышал в ответ: «Я-то тут при чём? Юрка обещал, с него и требуй…» А ещё соавтор…
Одна весьма назойливая «поэтесса» пристаёт ко всем с просьбой оценить качество её стихотворений. Интеллигентно отговариваемся невероятной занятостью. Наконец она нарывается на Лёву Вершинина, озабоченного личными проблемами, а посему разочарованного в жизни и готового р-резать правду-матку. «Более кривых и противных ног, чем у тебя, я ещё не встречал», — доверительно сообщает он, глядя на стихотворицу. «А-а-а…» — «Это ещё не всё, — сурово завершает Лев Рэмович. — Стихи твои ещё страшнее!»
Выступаем в колхозе. Открытая эстрада, сельские труженики разместились на скамейках. Обычно выступление перед этой категорией слушателей проблем не вызывает. На сей раз что-то не так: шушукаются, переглядываются, как-то оценивающе рассматривают нас. Что за притча? Продолжая говорить, исхитряюсь незаметно оглядеть себя, потом ребят — может быть, у кого-нибудь с одеждой неполадки? Разгадка приходит сразу: Витман-Логинов, распушив бородищу и мудро щурясь, сидит под громадным портретом Карла Маркса. Необычайное сходство двух выдающихся личностей видно невооружённым глазом.
В песке пляжа, на котором мы проводим немалую часть времени, порой попадаются острые осколки кремня. Андрей Муссуров, регулярно ошивающийся с археологами, утверждает, что это сколы, оставшиеся после изготовления каменных топоров, рубил, наконечников стрел и прочей, архиважной для предков утвари. Брайдер под палящим солнцем с сопением ползает по песку, разыскивая образчики, подтверждающие редкое трудолюбие наших пращуров. Попытки Чадовича помочь отвергает в резкой форме: «Уйди…» Набрал уже добрую пригоршню. «Юра, да зачем они тебе?» Поднимает распаренную, но страшно довольную физиономию: «Интересно!»
Трускиновская никак не может забыть свои «пограничные проблемы». А ну как опять хохлы привяжутся? Во избежание решаем переправить её на лодке через лиман прямо на территорию Украины, а дальше ей виза не нужна. Лукин (солидарность — великая вещь!) тоже готов на нелегальный переход границы, хотя он-то может кочевать в соседнее государство и обратно без каких бы то ни было проблем. Поскольку останавливаться в Одессе ребятам предстоит у Вершинина, выбора у Лёвы нет — приходится присоединяться к коллегам. Плетётся к лодке и ворчит: «Почему я, видный, можно сказать, политический деятель, должен пробираться в ридну неньку, как контрабандист какой-нибудь?» Успокаиваем его: «Не переживай, вице-мэр! В жизни любой опыт может пригодиться. Никто ж не знает, как тебе это государство придётся покидать…»
цитировать
