Слепые
Когда далекий запах ландыша
В туманной тишине тонул,
Слепые шли по гладким клавишам
На одинокую Луну.
Она давно забытой музыкой
Для этих путников плыла –
И запах ландыша без устали
Вел их послушные тела.
Счастливые – в своем всеверии,
Босые – в окруженье нимф,
Ступали тихо и размеренно
Необъяснимые Они...
Проснувшись утром, вдруг опомнился
Осиротевший зрячий мир –
В слепых жила своя гармония,
Как в струнах отзвеневших лир.
В слепых живет своя гармония,
Простая, как простые «па».
И через пустоту бездонную
Лежит незримая тропа.
Среднестатистическое
– В этой детской зарисовке
На стене твоей прихожей
Отражения несхожи
С истиной. Слегка условны,
Словно знаки пиктограммы
И трагедии Шекспира,
Как логическое ИЛИ,
Или нити между нами.
В этой детской зарисовке
Что-то в котелке печется,
И в руках у гнома – четки.
Так пронзительно неброски
Их движенья; незаметны,
Но значительны итоги.
Пусть глаза у гнома строги,
Как глаза марионетки –
В этой детской зарисовке
Кто кем движет, я не знаю.
Степень связи здесь иная –
Между четками и гномом,
Между нитью и плечами.
Только в котелке печется
Что-то важное без счета.
Что?.. – не ведая печали
В ожидании ответа,
Чуть дымится сигарета,
Мнется нервными губами
Со следами шоколада...
– Может, это наши души
На девятом круге ада.
Just a Joke
Чуть приподнявшись над сумрачным миром,
Ночью безумная ведьма Глафира
В позе интимной сидит на метле,
Молча взирая на жизнь на Земле.
Взор ее дикий угрюм и задумчив.
Он поглощает овраги и кручи,
Лето и осень, дожди и снега, —
Все проницает, не зная преград.
Рядом художник кисточкой машет.
В лунном сияньи позирует Глаша
Взмахам его непредвзятой руки.
Тело ее страстным жаром горит,
Тело мечтает о сладостной ласке.
Но на лице лишь бесстрастная маска –
Бледный художник мазок за мазком
Мир постигает в аспекте таком.
Новая сказка холмов и ущелий
Вдруг возникает из неги и лени –
И на холсте зарождается свет,
Вечным вопросам – единый ответ.
Ночи и Мрака создание-инок
Льется на Землю с волшебной картины,
Соединяясь с Млечным Путем.
Ведьма Глафира здесь не причем.
Царевне
Ты – просто облик – в толще хрусталя
Объята вечным сном. Глубоким хладом
Сомкнуты вежды. Времени петля
С тобою нас свела
...сейчас?..
Когда-то?
Я – просто провод,
щетка,
стерже нь,
шунт,
Замкнувший в цепь бессмысленные строки.
Но сквозь меня текут,
текут,
текут
К твоим устам космические токи.
Пусть жжет меня блистающий разряд,
Пусть плавятся внутри вольфрам и бронза –
Ты будешь жить.
Я разбужу тебя.
Моя Земля,
мой свет.
Мой мир под Солнцем.
Троллиная походная
Три тролля шли дозором
По Северным холмам,
Колючки и осоку
Топтали тут и там.
Рябой, Косой, Громила,
Свободны и легки,
Поужинать решили
На берегу реки.
Но, котелки наполнив,
Заметили они,
Что в этом славном месте
Сегодня не одни,
И дело принимает
Опасный оборот:
Лазутчица-эльфийка
Плескалась в бездне вод.
Отважно брег облазав
И вдоль, и поперек,
Нашли под камнем тролли
Лук, стрелы и белье.
Лишь вволю накупавшись,
Красотка – вот те раз! –
Хватилася пропажи
Примерно через час.
Она и так, и эдак,
И колдовским стишком,
Но супротив дозорных
Куда ей нагишом?
Один рогатый месяц
На то с небес смотрел,
Как рушили герои
Межвидовой барьер.
А через три сезона,
К исходу злой зимы,
Родился в Лесограде
У королевы сын.
Веснушчатый, раскосый,
Растет, героям в стать,
И светится улыбкой
Его гордячка – мать…
А в дальнем Троллербурге,
Чуть отгремит парад,
Три тролля, взяв по пиву,
В подвальчике грустят.
То вдруг затянут песню –
Тарам-парам-тарам –
Как шли дозором вместе
По Северным холмам.
Сторона
Знаю – звезды бывают ближе,
Не такими колючими.
Снежками за шиворот
Зарю не мучают,
Не сгорают, не падают –
Не исчезают,
Чтобы люди рядом
Не умирали.
Играют планетами
В лаун-теннис,
Поют бэк-вокалом
В сверхструнном квартете.
А люди вечно
Счастливы вместе.
Там, на другой
Стороне.
Где
нас
нет.
Колизейное
В Колизее – зима.
Вмерзли в Коцит корнями, обрушились черные стены.
Стали белыми, как базилика в Нероновом цирке.
И ушли, и остались тенями котов без улыбки в наших камерах-обскурах с ядом.
Снах-яви. Поди, загляни.