Вот и кончилась для меня 4-ая фантЛабораторная работа. Мой рассказ, носящий гордое название «Ещё один апокалипсис», не смог пробраться в полуфинал. Я, в принципе, и не надеялся на нечто большее. Отправлял свой текст лишь для того, чтобы услышать конструктивную критику. Услышал. Сделал выводы. Однако, пять отзывов — не так уж и много. Тем паче, что все критиковали мой многострадальный опус за разные вещи: кто-то похвалил язык, но остался не удовлетворён сюжетом, кто-то наоборот, выписал страницу непонравившихся цитат, зато признал сюжетную линию увлекательной. Одним словом, сложно понять, что же действительно нужно подкорректировать, а что оставить как есть. Пяти отзывов слишком мало для того, чтобы проследить некоторые закономерности, определить настоящие слабые стороны рассказа. Посему, выкладываю текст на всеобщее обозрение, надеясь на новую критику.
Собственно, сам рассказ:
Ещё один апокалипсис
Профессор Вилькент как раз заканчивал свой второй завтрак, когда раздался звонок в крышу. Неторопливо отставив от себя чашечку с кофе, учёный вышел из-за стола и направился к пульту управления домом. Раздался повторный, ещё более длительный звонок.
«Какие же нынче нетерпеливые курьеры», — с досадой пробормотал Вилькент, нажимая на кнопку, открывающую люк.
Створки крыши разъехались, и на небольшую площадку в центре комнаты приземлился компактный звездолёт. Ещё в воздухе его дверца раскрылась, а как только летательный аппарат осуществил посадку, из его корпуса выпрыгнул молодой Землянин в военной форме.
Вилькент с интересом взглянул на невысокую фигуру незваного гостя. Несмотря на достаточно молодой возраст, лицо незнакомца было изрезано глубокими морщинами. Пронзительный васильковый цвет глаз, который так выдает молодые и романтичные натуры, странно контрастировал с их жестким, проницательным выражением. Мощная волна живой энергии пробудила Профессора. Он невольно отпрянул, встретившись с этим взглядом.
Интерес и даже любопытство овладели Вилькентом. При прочих равных обстоятельствах он милостиво отнёсся бы к такому гостю, однако одно настораживало и даже чуть-чуть пугало седовласого учёного. Человек, только что выпрыгнувший из звездолёта, был одет в военную форму, а армейских профессор не жаловал.
В его небольшое жилище-лабораторию редко залетали люди, а те учёные, академики и прочие представители научного мира, изредка появляющиеся на его астероиде, были единственными гостями исследователя. Военных же профессор не видел и не хотел видеть с тех пор, как покинул родную Землю.
«Земля… Как давно это было. Огромный мегаполис, центр реализации амбициозных проектов и исследований, большая лаборатория, и он, юный учёный, подающий большие надежды… А потом…», — профессор внезапно погрузился в воспоминания, как часто бывает со старыми людьми. Чело его омрачилось. Внимательный человек отметил бы это и не стал тревожить старика, но военному, очевидно, было не до того.
— Сэр, сэр, нам срочно нужно вылетать на Землю! Сэр, проснитесь! — офицер тормошил Вилькента за плечо.
-Что такое? Кто..? Я не… — профессор чуть пошатнулся, опёрся рукой о стол и прояснившимися глазами взглянул на военного, — Что Вам от меня надо?
-Беда! Большая беда! Земля в опасности! Я всё объясню позже, залезайте в мой звездолёт, — офицер то и дело переходил на фальцет, непонятно жестикулируя и продолжая трясти Вилькента.
С необычайной для такого хрупкого человека силой, учёный оттолкнул военного и сел обратно в своё кресло. Настроение исследователя заметно ухудшилось.
-Во-первых, вы прервали мой завтрак, — холодно сказал он, беря свой кофе, — а во-вторых, вы, не представившись, начали со мной диалог.
Ноздри военного то сужались, то расширялись, лоб пересекла багровая морщина, а щёки офицера пылали. Однако он сумел сдержать себя, а когда начал говорить снова, голос его был хоть и высок, но спокоен.
-Я Аркинперн Измар, поручик космических сил Земной Федерации, прибыл сюда с приказом доставить вас в Главный штаб управления обороны…
-Чем обязан такой чести? — прервал Аркинперна учёный
-Сэр, Земля в опасности. Наши приборы засекли космические корабли, не принадлежащие ни одной из известных нам разумных фракций. Ваши знания в области различных цивилизаций огромны, и…
-Можете не утруждать себя длинными речами, я понял, что вы хотите, чтобы я вернулся на Землю и поишачил бы на Федерацию, — профессор выдержал выразительную паузу, — мой ответ — нет.
-Но сэр, — выдавил Измар.
-Нет и ещё раз нет! — лицо Вилькента исказила гримаса ярости.
-Но почему? — военный готов был разрыдаться, — От этого зависит не только судьба человечества, но и моя. Ведь если я вернусь на Землю один…
Офицер поднял глаза на учёного. Вилькент смотрел на него с открытым презрением.
-Садись, — промолвил он, — дело не в тебе, сынок, всё гораздо сложнее. А теперь, прошу тебя, выслушай одну историю. Одну очень короткую историю. Сорок лет назад, когда я был таким же молодым, как и ты, на Землю напал Пакирнав, воинственная мегаимперия, уничтожавшая всё на своём пути. Казалось, пути к спасению не существовало…
-Я проходил в средней школе курс истории, — вспылил молодой военный, — а пока мы тут разговариваем, Земля, быть может, уже гибнет…
-В случае, если я не. закончу свой рассказ, шансы на то, что ты улетишь отсюда без меня, резко возрастут, — хладнокровно возразил профессор. Так вот, — продолжил он, — в тот день я нашёл путь к спасению. Дело в том, что в молодости я увлекался историей и культурным наследием различных негуманоидных цивилизаций. Мне удалось установить, что некогда существовала империя, жители которой были крайне похожи на пакирнавцев. Два тысячелетия назад эта империя была повергнута с помощью громкого звука. Всё было крайне банально. Всего-то нужно было создать звуковую волну силой в несколько гигадецибел. С этой-то догадкой я и обратился в Главный штаб. Дураком же я был тогда… Я верил всем подряд, я думал, что Федерация — абсолютное благо; Суд, не знающий ошибки… И я был наказан. Какой-то офицерик внимательно выслушал меня, а затем сказал, что мои идеи абсурдны. Абсурдны?! И я ушёл. Я брёл по улице, ошарашенный, ничего не понимающий, когда с неба упала бомба. Нет, я не умер, меня лишь зацепило. Осколочная рана в бедро. Не помню как, но я оказался в госпитале. Раненых было много, очень много, а врачей мало. Опять и опять вперёд меня на операционный стол несли военных, чиновников, бизнесменов, кого угодно, только не меня. А я был никому не нужен. Один со своими благородными, но всё же отвергнутыми идеями; один со своими муками и страданиями. И моя рана загнила. Ты не знаешь, сынок, каково это — чувствовать запах собственной гнили и лежать прикованным к постели. Через день после того, как меня положили в эту чёртову больницу, мне пришло известие о смерти моей матери во время очередной бомбардировки, а я лежал ничком и ничего не мог сделать! Я думал, что скоро умру, и тогда это казалось мне лучшим, что могло со мной произойти. Но я жил. День, второй, третий… Время тянулось ужасно медленно. На третьи сутки всем больным раздали звукоизолирующие наушники, а на четвёртый день после моего ранения война закончилась. Они всё-таки использовали мою теорию на практике, приписав это открытие какому-то известному инженеру, фавориту мэра столицы Федерации. Меня всё же успели прооперировать. Из всех многочисленных операций и дней между ними я мало что запомнил. Но одно я помню хорошо… Меня только выписали из больницы, я шёл по главной улице моего города — опустошенный и подавленный. И ты знаешь, тогда я не хотел быть человеком, не хотел быть гуманоидом! Я ненавидел всех: торговца мороженым на углу сквера; счастливое семейство с коляской; врачей, спасших мне жизнь; президента; всех, абсолютно всех! Я ненавидел человечество. Это чувство всеобъемлющей ненависти врезалось мне в память надолго. Но оно осталось не навсегда, ведь ненавидеть очень быстро устаёшь. Я нашёл работу, кое-как устроил свою жизнь, встретил много достойных людей. Я был почти счастлив. И всё же прошлое тяготило меня. Сначала я переехал в другой город, потом в другую страну и, наконец, перебрался на астероид. И вот я здесь. Конечно, я не враг человечества, но и не друг тоже. Однако, я чувствую, что вся эта истории, в которую ты хочешь меня втянуть, меня не касается. Пусть выпутываются, как хотят. В конце концов, это не первый, и даже не второй апокалипсис. Я не в ответе за человечество.
Очевидно, Вилькент закончил свою речь. Его щёки пылали лихорадочным румянцем, однако голос пожилого учёного ни разу не сорвался. Измар сидел в задумчивости. Наконец, он поднял голову и спокойно обратился к учёному
— Вы не можете не лететь со мной. В конце концов, это ваш гражданский долг. Вы можете не быть другом Земли, но вы обязаны быть врагом её врагов.
-Аркинперн, ты говоришь о каком-то гражданском долге, находясь здесь, на астероиде, в нескольких световых днях от штаба. Здесь Я — Хозяин, здесь Моя Воля — Закон…
-У меня там, на Земле дочь, — тихо сказал Измар.
Лицо Вилькента на одно мгновение исказила странная гримаса, но он быстро взял себя в руки.
-Я знаю, мне вас не переубедить, — ещё тише, почти шёпотом продолжил молодой солдат, — я выслушал вашу историю, выслушайте же и вы мою. Десять лет назад один мальчик пятнадцати лет отроду стал сиротой. Родители его были астронавтами, первооткрывателями неизвестных человечеству планет. Вы, верно, помните, что в то время Федерация была на гране кризиса, связанного с колоссальным перенаселением центральных планет: Земли, Марса и Венеры, так что подобная профессия была как никогда востребована. И вот, неким малоизвестным учёным придумывается план по спасению человеческой цивилизации. «На орбитах всех планет, принадлежащих галактическому союзу, должны быть, во что бы то ни стало построены мегаглобальные станции, своеобразные города в открытом космосе», — вот что предложил этот профессор, двоюродный брат одной крупной «шишки» в парламенте. Но вот загвоздка: для постоянного питания этих станций кислородом необходимы огромные постоянные денежные затраты. Учёный предусмотрел и это. На далёкой-далёкой звезде обнаружился самовоспроизводящийся газ, способный заменить воздух. Дело осталось за малым: долететь до этой звезды, преодолев огромные температуры, добыть столь необходимый газ и вернуться обратно на Землю. Посланы на это задание были родители того юнца, о котором я и веду свой рассказ. И вот, сопровождаемые ликующими возгласами и приветствиями, легендарные астронавты идут к новейшему космическому кораблю, термоустойчивому и способному на дальние путешествия. Малец махал рукой, родители отправляли ему воздушные поцелуи. Казалось, ничего не может случиться с этими двумя героями, но жизнь — штука несправедливая. Через две недели полёта с компьютеров корабля пришло автоматическое сообщение о повреждении обшивки, на следующий день космический аппарат пропал с радаров. Героям дают посмертные ордена, юношу отправляют в Департамент опеки. Тот как будто сходит с ума. Он бегает по всем инстанциям; отчаянно умоляет снарядить спасательную экспедицию, чтобы обследовать планеты, возле которых произошло крушение… Но все попытки молодого человека тщетны, ему пригрозили сумасшедшим домом, дело замяли… И тут приходит ошеломляющее известие. В недрах Юпитера, одной из центральных планет Федерации, находят аналогичный по свойствам газ. Тот самый учёный, предложивший идею полёта, теперь выступает с пламенной речью о том, что Земля, люди, само человечество спасены… Всего за несколько недель новоявленный «гений» награждается всеми возможными премиями и медалями, ему в управление дают специально созданный департамент. Народ празднует, веселится, распевает песни, восхваляющие их нового кумира… Лишь только юноша, шестнадцати лет от роду, плачет, забившись в самый дальний угол детского дома. Только он не понимает, почему все чего-то празднуют, смеются, веселятся… Лишь он, Измар Аркинперн, не в силах понять почему, ради чего, для кого умерли его родители.
Офицер взглянул в глаза учёного, но не сумел ничего разглядеть за бликами стёкол очков. Похоже, профессор не собирался ничего говорить, поэтому Измар продолжил свою горячую речь.
— Тогда, именно тогда, я понял, что мой долг — верно служить Земле и своими действиями сделать так, чтобы не было этих случайных смертей, чтобы люди знали правду и понимали её, чтобы они могли отличить добро от зла и всегда найти верный путь на замысловатых перекрёстках судьбы. Я понял, что моё несчастье — лишь следствие того, что кто-то, живший до меня, поддавшись своему горю, вместо того, чтобы осознать всю жалкость положения человечества и помочь ему выбраться из тупикового коридора нынешнего хода развития, возненавидел его. И я решил…
-Ты, я, все ныне живущие слишком слабы для выполнения той благородной миссии, о которой ты мне говоришь, — задумчиво произнёс Вилькент, перебивая Измара, — один человек, один ничтожный человек не может изменить ход истории. Что ты собираешься делать? Становиться президентом Федерации? — Не смеши меня, — горько произнёс учёный! Даже если тебе каким-то чудом удастся возглавить эту тупую толпу, называемую человечеством, даже если ты получишь Обруч президента, что ты сможешь сделать?! Прогнивший насквозь аппарат бюрократов не даст тебе отступиться от однажды начертанного, провозглашенного и одобренного проекта, никто не позволит тебе идти против течения реки, никто не захочет признать своих ошибок. Ты попросту будешь марионеткой в руках многочисленного правительства.
-Всё правильно, — смиренно ответил Измар, — поэтому я и не жажду власти. Я считаю, что пока что человечество слепо, но когда-нибудь человек прозреет и сможет найти истинный путь. Рано или поздно родится НЕКТО, способный изменить существующий порядок вещей и единственное, что может этому помешать — преждевременная гибель цивилизации. Моя миссия — предотвращать эту гибель как можно дольше, ведь с каждой новой секундой появление спасителя всё вероятней. Я не друг человечества, но я враг его врагов. И потому сегодня, сейчас я спасу мир… С твоей помощью.
-Ты просто осёл, если думаешь, что я тебе…
Вилькент остановился на полуслове, увидев, что военный вытащил из-за пояса бластер и нацелил его на сердце старика.
-Ладно, — устало проговорил учёный, отводя рукой дуло, — сегодня я уничтожу врагов человечества, но цивилизация всё равно погибнет. Если не от очередного апокалипсиса, так от произвола власти. Измар, ты не можешь понять одного. Рано или поздно человечество всё равно канет в лету, ведь с каждым тысячелетием петля затягивается всё сильнее. Сейчас ты, возможно, выиграешь какое-то время для цивилизации, но потом… Что будет, когда ты умрёшь? Кто продолжит твою благородную миссию?
-У меня уже есть верные последователи, я основал свой орден, призванный оберегать человечество, я…
-Измар, сынок — тихо вымолвил Вилькент, по-стариковски приложив морщинистую руку к кольнувшему сердцу, — мне жаль тебя. Оставь все эти замыслы. У тебя ничего не получится, к тому же ты живёшь одну единственную жизнь, так проживи её с удовольствием, не отягощая себя пустыми заботами и безнадёжными стремлениями.
-Не могу, — еще тише вторил ему Аркинперн, — кто-то должен сделать то, что делаю я.
Учёный покачал головой, но ничего не ответил. Военный уже спрятал бластер в кобуру, однако Вилькент, не возражая, залез в кабину звездолёта. По его щеке катилась одинокая старческая слеза.
цитировать
свернуть ветку