И я продолжаю сизифов труд по расшифровке лекций по истории и теории фольклора. История «Гамлета» все продолжается, сюжеты переплетаются и оказываются одинаковыми. Или зеркальными.
***
Мы говорили с вами о Гамлете, да? И немного поговорили о «Гамлете» шекспировском. И начали говорить о «Гамлете» Саксона Грамматика. Я практически вам просто пересказываю сюжет. Если шекспировский Гамлет – это типичный человек с возрожденческим сознанием, то Гамлет Саксона Грамматика – нормальный средневековый человек. Причем, как писатель XII века видел и понимал человека так называемых Темных веков, далекого прошлого. Помните, я там вам говорила – Офелии нет, потому что секс есть, любви нет. И поэтому Офелия не нужна. Там какая-то функциональная женщина появляется молодая для проверки – соображает ли Гамлет. Там нет Розенкранца и Гильденстерна. Есть просто двое слуг, которых он тоже убивает как Розенкранца и Гильденстерна. Здесь нет проблемы. Потому что хоть Розенкранц, хоть Гильденстерна – это проблема. Это дружба, это предательство, это потеря человеческого облика. Эти проблемы там никому не нужны. Клавдий совсем другой. Клавдий Шекспира – он тоже возрожденческий человек, только злой. Мерзавец, эгоист. Но он любит Гертруду. Он, в общем, не сказать, что ненавидит брата. Он убивает его, потому что намучился за двадцать лет смотреть, как его любимая женщина замужем за братом, который лучше его. Он его убивает тайно. Он жутко боится, что кто-то узнает, что он убил. Во-первых, ему стыдно. И потом, могут быть неприятности с Гертрудой. То здесь Фенелон – да ради Бога. Ну, у брата красивая жена, двое детей – ну и что. Он брата убил, старшего сына убил, младший дурак. Он приказал Геруте быть с ним – все. Попробуй возразить – он ей руки-ноги оторвет. И все нормально.
И если Гамлета шекспировского мучают проблемы не того, как отомстить, не того, как вернуть власть, — для него это все второстепенно. Его мучает вопрос: почему мир так ужасен? Почему распалась связь времен, почему мир развалился и «страшней всего, что должен я восстановить его». Или, если буквально, калькированный перевод: «Мир вывихнул сустав» — тело мира уродливое, искалеченное. Героя Саксона Грамматика одно мучает – как бы его не убили, как бы пересидеть и как отомстить и вернуть все. Да, он прикидывается идиотом. Причем, в таких формах тошнотворных, ну вы помните. Он перестал мыться, переодеваться, он мочился под себя, иногда не только мочился, он валялся на всякой дряни, он пускал слюни, он болтал всякую ерунду, он сидел постоянно у огромного камина в большом зале замка и строгал крючья. Его проверяли. Вы когда-нибудь прочитаете текст, очень забавный текст, потому что «Гамлет» из-под него видится, и начинаешь понимать, что сделал из него Шекспир. Совсем другое, он взял только скелет.
Вообще, это важный вопрос искусства словесного – как. Вы знаете, ведь все сюжеты уже давно использованы. Новый сюжет придумать невозможно, все повторяется. Есть такая замечательная пьеса Софокла «Антигона». Кто-нибудь читал? Слышал? Видел? Не знаете. Так вот, кто-нибудь из вас Абуладзе «Покаяние» видел? Где бабуля идет под конец и спрашивает: дорога ведет к храму, нет? Вот это «Антигона», вывернутая наизнанку. Сложно с вами. Вы хотя бы Набокова «Лолиту» читали? Да-а, это же не «Антигона»! Если я спрошу, читали ли вы «Дар» Набокова… «Дар»? Атас. Нет, ничего, я молчу. Так вот, вы фильм американский видели про киллера и девочку, как он называется… «Леон»! Ладно, это пример погрубее. Вы понимаете, что такое «Леон»? Это «Лолита» наоборот. Соображаете, да? Особенно, когда показали полный фильм.
Дело в том, что в «Антигоне» Софокла сюжет такой. Антигона – героическая девушка. Она живет в Фивах, но у нее жуткая предыстория. Между прочим, это та дочь Эдипа. Вот не знать Антигону вам, психологам, которые вскормлены в какой-то мере на дяде Зяме Фрейде. А Фрейд, между прочим, кроме Эдипова комплекса, который у него на ура прошел, целый век мозги канифолят всей Европе и большей части мира, он пытался вывести еще один комплекс, комплекс Антигоны. Нумер не прошел. Антигона – это старшая дочь Эдипа. Та самая, которая повела Эдипа, когда он ослеп, которая похоронила его. Это его лучший друг. Она ему по совместительству младшая сестра и дочь. Я попытаюсь вам лекцию об Эдипе прочитать. Не о фрейдовском Эдипе, а о мифе об Эдипе и о софокловском Эдипе.
Так вот, Антигона живет в Фивах. Креонт – царь Фив, она – дочь покойного царя и невеста сына Креонта. А ее братья, которые «семеро против Фив», напали на Фивы и их убили. И вот на протяжении почти всей пьесы идут постоянные разговоры Антигоны и Креонта. Антигону ее будущий свекор все время перевоспитывает. Знаете, за что? В наказание ее братьев бросили мертвыми на дороге, и они гниют под лучами солнца. Не слышали о таком мифе? А Антигона каждую ночь ходит и их хоронит. Но они приговорены не иметь могил. А у древних греков тот, кто не похоронен, его ждет страшная судьба. И вот их выроют, вытряхнут и бросят опять. Ночь наступает – Антигона идет и хоронит. Утром их выроют, выбросят. Креонт начинает с ней разговаривать. Если это передать современным языком, то он ей говорит следующее: «Антигона, как тебе не стыдно, ты современной должна быть девушкой. Мы живем в эпоху полисного государства. Ты должна любить свой полис, ты будущая царица этого полиса, потому что ты выходишь замуж за наследника престола. Эти люди приговорены, они напали на полис, они должны быть твоими врагами. Зов крови, которому ты покоряешься, когда ходишь их хоронить, это далекое прошлое, это первобытность, это дикость. Я тебя за своего сына выдам, ты будешь царицей, ты должна держать авторитет, ты должна молодежь воспитывать будешь своим примером. А что про тебя скажут? Ходила и хоронила врагов родного полиса. Ты не патриотка, ты не современная, ты первобытная». Устал он с ней, просто устал. Он ее предупреждал неоднократно. Наконец, ее приговорили к смерти, очень страшной. Уж больно много хоронила. Ее замуровали в стену. А жених ее сказал: «Нет, товарищи, я ее одной не оставлю. Одной помирать скучно». И как-то устроил так, что он оказался с ней там вместе. Он сделал все замечательно: ну что она там будет одна, в темноте, без пищи, без воздуха. Он ее по-быстренькому удушил и сам повесился.
И тут до людей, до народа, до Креонта дошло, что вообще-то Антигона не носительница идей прошлого, что она не отсталая и первобытная. Она носительница идей будущего. Каждый человек имеет право на жизнь и хотя бы на могилу. Она их обогнала. Все побежали, естественно, стенку развалили. А они там висят. И Креонт сообразил, что вообще-то и его сын тоже, а он не знал об этом.
Вот «Антигона», да? А вот фильм Абуладзе. Замечательный фильм. Лет, наверное, десять-двенадцать назад на этот фильм все ходили. А вы даже не слышали об Абуладзе, знаменитом кинодеятеле. Вы не слышали о его знаменитых фильмах и, в частности, о «Покаянии». Вот сейчас все время произносят фразу, которую я не очень люблю. Про дорогу к храму. Ну, наверное, потому, что я атеистка. Но это из этого фильма. Не слышали? Ничего они не слышали.
А вот там очень любопытно. Фильм Абуладзе снят по следующему сюжету. Но фильм очень забавный и очень интересный. Если у вас есть возможность – обязательно посмотрите. Любопытно очень. Если прочитать, конечно, сейчас не ставят, редко ставят «Антигону», ее прочитать надо. Но это не так уж страшно. «Эдипа»-то все равно придется читать. Пьеса – великолепная. Кстати, знаете, в конце этой пьесы должно звучать то, что у Шекспира в «Ромео и Джульетте» — любовь там, смерть побеждает вражду… Знаете, что в конце «Антигоны»? Слава человеку, прославляется человек. Антигона прославляется как такая могучая, гуманная личность. Но – дай Бог каждой такого жениха. Нет, не чтобы удушил. Но у нее во был жених. Хотя бы что-то у этой бедной девушки. Потому что папа не папа, мама не мама, неприятности кругом. Ну хоть жених хороший был.
Так вот. Фильм Абуладзе очень любопытный. В нем некий сдвиг времени и пространства. События вроде бы происходят в советской Грузии, где-то в конце восьмидесятых годов двадцатого века. Также верхушка общества живет не по средствам, в особняках, в роскоши. Люди ходят, как тогда ходили – одежда современная. Живет семья: старик, в прошлом какой-то крупный работник, жутко похожий на Берию, старый-старый. Но Берия не был старым-старым. Дряхлый-дряхлый, больной-сумасшедший. У него имеется сын-красавЕц, лет сорока-сорока пяти. Причем, один и тот же артист играет обоих. Сообразить сразу невозможно. Очень смешной, кстати, фильм. В нем все смешное. Даже когда идут титры, там все фамилии грузинские и только одна не грузинская – Агронович. Это мой однофамилец-оператор, довольно знаменитый оператор Евгений Агронович.
Так вот, живут они в особняке, он какая-то отставная крупная шишка, сын-красавЕц тоже, видимо, очень влиятельный, роскошный грузин. У него роскошная жена, где-то его ровесница, довольно омерзительная особа, и их сын, где-то на уровне первого-второго курса. Семья благополучная весьма-весьма. Дедушка сумасшедший почему? На нем очень много крови. Он просто жутко похож на Берию, портретное сходство просто до безобразия. Когда-то, лет сорок назад, он был в городе правителем и был фактически палачом. И он многих заморил, уморил. И в частности, он уморил художника с его женой. Но это длинная история, я ее рассказывать не буду, это просто надо посмотреть. У этой семьи была дочка, которая дружила с его сыном, они общались. Когда-то. Теперь это женщина приличных тоже лет, хорошо за сорок, красавица. Она кондитер, на заказ печет роскошные торты. Ради одних только тортов стоит весь фильм посмотреть.
И вот дедушка помер. Бесился-бесился, а его бросали эгоистические родители на внука, парень измучился с этим сумасшедшим дедушкой, который все время на стенку лез – ему все ужасы казались. И он от солнца прятался, солнца боялся. Наконец-то дедушка умер и его хоронят. Но он почтенный чиновник, его хоронят, масса цветов, все эти грузинские прибамбасы, на роскошном кладбище похоронили, поели, выпили – все замечательно. Утром сноха выходит на балкон изящного двухэтажного особнячка-с, выглядывает в дворик и дико визжит. Потому что дедушку откопали, вытащили, приволокли и поставили возле стеночки. Дедушка в костюме, несколько помятый и побитый, испачканный, но как лежал в гробу. Его тайно ночью хоронят. Настроение у всех отвратительное, речей не произносят. На следующее утро дедушка сидит на месте. Вырытый, еще более побитый, испачканный и потасканный. Его зарывают и купленную массивную клетку, как для тигра, вбивают в могилу. Из-под клетки его тоже вырывают. И тогда на кладбище устраивается засада. Вызвана милиция. Ну вот советская милиция в грузинском варианте, но костюмы немного не такие. Понимаете, все немного не такое. Милиционеры сидят в засаде. Говорят они на грузинском языке, изредка перемежая его русским. Темно, скучно. Один говорит: вот лампочка горит, там мой родственник живет, ребята, пойдемте, ну хоть чайку, хоть он вина достанет, пожрем хоть. Ему отвечают: нельзя-нельзя – засада. Другой отошел, начал мочиться, ему кричат: «Безобразие! Ты что делаешь? Ты где вообще ссать устроился? Это знаешь, чья могила? Плиния Старшего!» Дорогие товарищи, Плиний Старший, римский писатель, погибший в начале первого века нашей эры. У него могилы не было – он погиб во время извержения Везувия. Он спасал жителей – пришел с моряками, и его там засыпало. Известный действительно писатель. С чего он вдруг разлегся здесь на грузинском кладбище? Вроде бы на грузинском, вроде бы на советском, вроде бы в восьмидесятые годы двадцатого века.
В конце концов поймали человека в брезентовой робе, с лопатой. Побили хорошо, потому что с собаками пришли. Это оказалась кондитерша. Красивейшая дама. И вот идет суд, причем, тоже советский. Я рассказываю очень сокращенно, это очень интересно. Вы знаете, тоже очень смешно. Сидит публика – ну наша, обстановка тоже, вроде, наша. Судьи – почему-то в мантиях и париках. Входит подсудимая. Ей, когда там дрались, руку сломали, у нее рука в гипсе. Она красавица. Она одета в великолепное кружевное платье восьмидесятых годов девятнадцатого века. Вообще таких преступников кто ведет? Ну, один милиционер. Она величественно спускается по лестнице в великолепном платье, столетней давности, но свежем, и в шляпе. Ее сопровождают с двух сторон два рыцаря в латах пятнадцатого века с закрытыми забралами и вообще без оружия. Они еле идут, потому что по лестнице трудно ходить.
Начинают ее судить. Суд удивительно построен, он очень напоминает знающему человеку беседы Креонта и Антигоны. Ее обвиняют, обвиняют, обвиняют. В конечном итоге, ну сколько ей дадут? Злостное хулиганство, ну глумление над трупом, надругательство. Но больше года-двух ей не дадут. Она объясняет, почему она это творила. Этот человек не должен быть похоронен. Он валяться должен сверх земли. Потому что он недостоин могилы. Я, говорит, посижу, ничего страшного. Срок мне большой не дадут (а суд ведь не придуманный, а очень даже реальный – как бы они ни хотели, как бы они ни были закуплены, но не за что ее сажать надолго). Я выйду и, в каком бы он ни был состоянии, куда бы вы его не перезахоронили, я его найду, вырою и выброшу. И сколько раз вы будете его хоронить, говорит, я чуть не сказала Антигона, у нее какое-то другое имя, грузинское, сколько раз вы его не будете хоронить – я буду его выбрасывать.
Вообще у семьи настроение – во (показывает большой палец кверху), потому что падает авторитет. Самое мерзкое в этой семье – жена сына покойника (актеры – слов нет. Там даже вытащили Верико Анджапаридзе, она там одну роль сыграла. Это великая грузинская актриса, которая уже тогда в основном дышала на ладан. Она играет там минуты три, какую-то нищую старуху, которая, судя по всему, возвращается из тюрьмы. Никто не видел? Ой, как интересно…) – она вообще-то в ужасе. Надо что-то делать, надо семью спасать. Будущее-то на каждом суде пачкается. И сын жутко переживает. Как это все происходит – я рассказывать не буду, я же не сюжет пересказываю.
Сын переживает трагедию и внук переживает трагедию. Причем, там есть такая замечательная сцена. То ли на суде, то ли где-то в момент застолья сын – этот великолепный красавец – вдруг то ли уснул, то ли забредил. Ему кажется, что он спускается в подвал своего дома. И вдруг с ужасом видит, что подвал залит водой, по стенам стоят картины убитого художника, а перед ним появляется некто. В темноте не видно, кто. И он с этим некто начинает разговаривать. У этого некто видны только руки, в основном пальцы, и рот. Рот отвратительный, с такими острыми зубками, но он человек вроде бы. И пальцы – жирные, сальные. И он жрет. Жрет он рыбу. Вы понимаете – рыба во (в смысле, что лучше не бывает — Mierin), горячего копчения, с золотой шкуркой, с великолепной бело-розовой плотью, необыкновенно аппетитная такая, мясистая, жирная рыбка. И вот глядеть, как он жрет – аппетита нет. Потому что рот настолько поганый, ест он так жадно и через это говорит, что первый момент я была зачарована этой жратвой – не потому, что мне хотелось кусочек, нет, меня тошнило. Даже непонятно, что он говорит, не доходит, это отвратительно. Он пожирает плоть, так гадко, прям символически пожирает плоть этой рыбы. И потом сын начинает понимать, что это его покойный отец, он жрет эту рыбу. Вы знаете, почему он жрет рыбу? А я вам объясняла, что за символ – рыба? Он воскреснуть хочет. Причем, поедание рыбы сыграно так, что это вызывает отвращение, хочется у него вырвать ее, отнять – гадко. Понимаете, это символика, древняя символика – рыба. Помните, да? Съел рыбу – возродился, воскрес.
И вот он приходит в себя, этот сын, он сидит в зале судебного заседания, у него в руках – остов рыбы (откуда он взялся?), рядом сидит жена, она смотрит, видит остов рыбы, берет у него из рук и кидает в урну так, как если бы это была бумажка.
Так дело идет. Умные адвокаты придумали, что делать. Ее нельзя сажать в тюрьму. Потому что срок маленький, выйдет она быстро. И они решают ее объявить сумасшедшей. Нормальный же человек не будет выкапывать покойника и таскать его. А вот из психбольницы она не вылезет. И вот дальше сцена, она тоже воспроизводит одну из сцен «Антигоны», только там все наоборот. Антигона, назовем ее так, Антигона Абуладзе, наоборот, красивая, великолепная, она вроде бы в каком-то узилище. Окно, дикие камни, решетка. Но за ее спиной вторая стена, и там совершенно открытый дверной проем, ведущий куда-то в зелень, освещенную солнцем. Она стоит за этой решеткой – современная женщина, а на ней одежда древнегреческая. И напротив нее, по другую сторону стены и окна, стоит молодой человек в дефицитной в те времена трикотажной майке и дефицитнейших джинсах. И он с ней разговаривает. Это внук палача. И вот происходит разговор, тоже один из вывернутых разговоров Антигоны. И так показывают, что видны только их лица. Все такое античное, камни эти. И вдруг она откуда-то из складок своего балахона вынимает сигарету с фильтром, газовую зажигалку и закуривает.
И вот интересно, что происходит дальше. Ее увозят. Внук приходит домой, а дома – пир. Накрывают столы, приходят друзья с цветами. Они освободились, они празднуют. Он пришел, поскандалил с отцом, поскандалил с матерью, отец дал ему по морде, он пошел в свою комнату, заперся. Мать, конечно, сволочнее отца, но материнское сердце-то. Она рвется к нему в дверь, царапается. А при этом играет «Бони-М». И парень взял и из дедова подарка – ружья – застрелился.
Понимаете, «Антигона» наоборот. Сюжеты работают. Сказать, что «Антигона» Софокла и фильм Абуладзе «Покаяние» — это одно и то же – нельзя. Внимательно посмотрите «Леона» — это «Лолита». Только не та «Лолита». И Лолита не та, хотя Лолита.
цитировать
. Надо пересмотреть.
свернуть ветку
Земля ей пухом.