А вы думали — сказки кончились?

Вот вы думали — сказки кончились, все, разгадок не будет. А я подумала-подумала — и решила, что отсутствующие звенья в цепи должны быть найдены. И нашла. И опять сижу вечерами, записывая лекцию. И буду снова выкладывать частями, отрезки по двадцать минут. Это неисчерпаемо. Так что — если интересно, милости прошу Есть нелицеприятный момент. Если кто особо впечатлительный, постарайтесь просто не представлять все, о чем читаете

***

Сказка есть такая, все вы ее знаете очень хорошо. Падчерица по наущению мачехи отвезена отцом в лес. Причем, логика отсутствует. Дело в том, что во многих очень сказках (мы этого не замечаем, но это есть) – полное отсутствие логики. Необъясненные поступки героев, дикие мотивации. Ну, например, как в сказке «Морозко» — отец ведет дочь на смерть замерзать в лесу. В этой сказке – в какую-то избушку в лесу. Кстати, он четко знает, что наутро надо возвращаться с коробочкой для костей.

Вот мачеха пилит, пилит, пилит: девай куда-нибудь дочь. Если исходить из логики, нормальной человеческой логики – такой вот он человек безвластный, безвольный… Но вообще поведение героев сказки нельзя никогда мотивировать нашим поведением.

Вообще, мотив странный – приказано отцу уничтожить дочь. Баба какая-то приказала. Ну если он такая мразь… А обстановка, вроде бы, деревня. Ну куда? Есть тысяча способов избавиться от дочери. Ну, выдать замуж за урода какого-нибудь, за старика, за кого попало, побыстрее. Ну я не знаю, отдать в батрачки, вообще выгнать на большую дорогу из дома. Конечно, так почти никто не делал. Нет, надо везти в место, где она обязательно погибнет. В реальной жизни мотива нет. Дело в том, что в этом сюжете мачеха появилась на много веков позже, чем появился рассказ о том, как отец вывозит дочь черт знает куда. Старая мотивировка выпала, люди ее забыли. И вместо нее появилась злая мачеха. Очень много, что свалили в этих сюжетах на злых мачех. Дело в том, что, когда эти сюжеты возникали, мачех не было. Вы прекрасно знаете, что вещи, которые нам кажутся обычными, реальными, нормальными, на определенном этапе развития общества этих вещей не было. Например, в эпоху матриархата, раннего родового строя сирот, в том смысле, что детей, потерявших матерей, было гораздо больше, чем в позднем родовом строе, позднем матриархате, например. Больше женщин погибало в юном и молодом возрасте. Но мачех злых не было. Чтобы появилась даже не злая, а просто мачеха, это нужно не то чтобы с твоим биологическим отцом жила другая женщина, не твоя мать. А знаете, что нужно? Чтобы была собственность. Потому что, когда собственности не было, мачехи тоже не было.

Мачеха – это кто? Это, скажем, я выхожу замуж за мужчину, а у него земля, деньги, волы, кони. И я думаю: Боже мой, вот я за него вышла, вот у него собственность, а вот у него от предшественницы моей остался пасынок или падчерица. Это он умрет, я с ними мучаюсь, а при разделе – что моим детям достанется, а что достанется этим. Я ненавижу их. За что? Не за то, что они есть. А за собственность. Так что мачеха – явление довольно позднее. Но в связи с собственностью, довольно противное.

По сюжету – не мачеха приказывает вывезти. В древности это был сюжет об инициации, об обряде посвящения в люди. Это был опасный, даже для жизни опасный, обряд. Если героиню вывозят девушку, то это древнейшая стадия развития человеческого общества. Потому что только в древнейшей стадии обряд инициации проходили и парни, и девушки. Очень скоро девушки перестали проходить инициацию. Через некоторое время и парни перестали. Стали проходить только определенные категории людей. Будущие властители. Потом – будущие рыцари, воины. И монахи. Если сказка – это что-то типа, скажем, «Морозко» — это очень древняя сказка. «Морозко» — это одна из древнейших сказок в мире. В ней все есть – и изба, и дед и баба, и сани, на которых падчерицу везут в лес – замерзать и умирать от холода, и Морозко, проводящий этот жуткий обряд над ней. И она побеждает, и мачехины дочки не побеждают, их не принимают в люди. Но знаете, все это – и злая мачеха, и избы, и сани, и лошади, и даже приданное в виде вещей – все это очень позднее и наносное.

Изначально – это обряд посвящения, который проводился простейшим способом. Видимо, у пещерных людей. Это лишение огня и пещеры. А в сказке ее увозят в какой-то странный дом. И отец оставляет ее там. И он четко знает: надо вернуться утром с ящичком для костей. Что происходит в избушке? Она варит кашу. Приходит мышка, то есть медиатор, и просит пищи. Она отдает ей часть ритуальной пищи. Ведь каша – это ритуальная пища, это пища жизни.

Вы все ели эту пищу жизни в ритуальном виде. Ритуальную кашу многие из вас ели на поминках. Когда ставят на стол колево или кутью. Это то, что древние греки называли многозерние – это пища мертвых. Они должны есть зерно, чтобы потом прорасти, они же хотят воскреснуть. Вы заметили, как современные люди не очень любят есть кутью? Ее едят чисто символически. Но хочешь ты, не хочешь – немножко надо съесть. Это дело ритуальное. Дело в том, что до семнадцатого века кутью готовили даже не так. Ее готовили из проросшей пшеницы, варили на воде и смешивали с медом. Она была не очень вкусная. В семнадцатом веке наиболее богатые стали ее готовить из импортных продуктов – из белоярого или сарацинского пшена, то есть из риса, и из сушеного винограда, то есть изюма. Тогда ее начали есть. К девятнадцатому веку ее ели только низшие классы – все варили уже из сарацинского пшена и из изюма. Вот, например, события гоголевской «Ночи перед Рождеством» происходят в конце восемнадцатого века. Там, помните, все мужики собираются к дьячку на Рождество. И основным блюдом является кутья. Там к ней выпивка и другие блюда. Уже к девятнадцатому веку кутья в основном поедалась нищими. Даже представители бедных классов не очень ее ели. Но чисто символически ее едят до сих пор.

Кстати, точно также в некоторых горных деревнях Папуа — Новой Гвинеи девушки чисто символически едят человеческий жир. Когда умирает какой-то знаменитый мужчина, который прославился как хороший семьянин, великий труженик, порядочный человек, ему вскрывают брюшную полость, вырезают жир, и по крошке – когда-то жрали по-настоящему, но сейчас по крошечному куску раздают девушкам. И они носятся с этими кусками точно так же, как мы носимся с кутьей. Говорят, они сейчас уже не едят. Почему это раздают? Надо это съесть, и тогда у тебя муж будет хороший, добрый, трудолюбивый и так далее. Так вот, не ест уже никто. Совсем уж дурочки мажут под нижней губой, а потом умываются. А остальные стараются избавиться, зарыть, чтобы птицы или животные не съели. У всех лица кислые, но чтобы не взять – ну как?! Точно так же и мы. Колево или кутью без энтузиазма едим. Когда-то это тоже было тело мертвого. Никто этого не знает, но не очень ест.

Кстати, на поминках очень хорошо проявляются древние представления. Если вы придете на поминки к самым интеллигентным людям, вам не дадут вилки и ножа. Есть вам предложат ложкой или руками. Вам не поставят на стол бутылки. Вам через плечо дадут уже налитый стакан. Обычно не повторяют, но если повторить – просят опять через плечо. Знаете, почему? Все очень просто. Если спросите – вам ответят: «Ты не на свадьбе». А ведь все ясно. Люди этого не знают, но эта информация есть. Она переносится, но она не расшифровывается. Когда идет тризна, мертвые всюду вертятся, ходят, заглядывают в лицо, садятся рядом. Иногда кладут руки на плечи. Общаются. Но их не видно и не слышно. Им противно, потому что мы очень вонючие. Мы воняем жизнью. Но они все время снуют везде и их можно нечаянно наколоть или порезать. Поэтому ножей и вилок нельзя. И нельзя ставить вкруг себя напитки. Потому что мертвые они очень жадные до напитков, они все время хотят пить. Помните, как Одиссей кровью поил мертвецов? Как он зарезал барана, и на кровь слетелись мертвецы. Сначала это были неизвестно чьи души, потом пришла толпа знакомых, его родитель пришел. Кстати, пришел его друг Ахилл. Напился крови, и Одиссей стал у него интервью брать. Он спросил: «Как ты там?» И Ахилл ответил: «Лучше здесь, на земле быть последним работником у крестьянина, чем там, в царстве мертвых над мертвыми царствовать». Они пить ужасно хотят, и поэтому напитки надо ставить на отдельный столик, чтобы они могли подойти к нему. А нам, воняющим жизнью, наливают отдельно.

Нельзя чокаться, потому что чокание связано с образованием единой чаши, а они не могут с нами пить из единой чаши. Мы пахнем жизнью. Кстати, они тоже пахнут – смертью. С ними тоже несимпатично. Ведь это язычество. Это древнейшее представление. На кладбище могилы посыпают пшеном. Для чего? «Для птичек». Дорогие товарищи, это мертвецам. Душа ушла в Вирей, и из Вирея она прилетает в виде птицы. Птицы эти называются навьи. Вот есть сейчас фигуристка одна – Навка фамилия. Жуткая фамилия. То ли польская, то ли белорусская, то ли украинская фамилия. Звучит очень красиво, согласитесь? А переводится как «мертвуха». Навьи – это птицы. Кстати, один раз в год для них топили печи, топили баню, идеально вымытую, подготовленную. Но люди не ходили туда. Приоткрывали дверь и специально некоторые рассыпали золу. Ночью появляться там нельзя было – убьют. А если утром придешь – на золе якобы можно было обнаружить отпечатки птичьих лап. Это мертвые прилетали мыться. А вот уже в двадцатом веке, я знаю, как в некоторых деревнях так вот бани топились специально для мертвецов, а туда приглашали, ну я не знаю, приедут трактористы из другого места – их приглашали туда.