Перечитала сказку несколько раз, морали тут хорошо сформулированной не нашла. Но с другой стороны, нужно помнить, что братья Гримм собирали фольклор, а не писали по своему желанию и хотению. Может, в этом и сырмяжная правда?

Терпение и труд — всё перетрут! И четный труд — всегда в почете! Не девиз ли крестьянского сословия в феодальной Германии?

В принципе, эта версия сказки не для детей — слишком много жестоких описаний!

Сказка потрясающая! Такой портняжка со своей находчивостью нигде не пропадет!

Забавная сказка — амбиции у бабушки похлеще, чем у нашей бабушки из «Сказке о золотой рыбке». :)

Интересный факт: братья Гримм брали в основу своих сказок — западно-европейский фольклор, у Пушкина — сказка пришла из Сербии. Воистину, имеем одни корни!

Противоречивая сказка: ленивую красивую девушку королева полюбила за трудолюбие и усердие, принц — за красоту, пряхи — за верность слову; с другой стороны читатель видит — труд калечит. Как таковой морали для детей тут нет — не будем же их учить лености!

Интересный факт о сказке:

Была у меня в детстве серия пластинок «Сказка за сказкой», на одной из них, «Жили-были ежики», Ежа озвучивал Вениамин Смехов. Я до сих помню эту историю вплоть до интонаций.

А урок я вынесла такой: не нужно стесняться и тушеваться, если кто-то, считающий себя лучше (выше, сильнее, быстрее, красивее и т.д), нагло пытается поставить тебя на место. Следует быть мудрее, хитрее, а в чем-то и напористее, уметь защитить себя, отстоять свою точку зрения.

Замечательные сказки у братьев Гримм, отдыхаешь душой, возвращаясь в детство.

Одна из запомнившихся с детства сказок, по ней у меня была любимая книжка-раскраска :)

Впечатление детства: какие братья искусные, все трое, так зрелищно демонстрировали свое мастерство, что отец засомневался с решением. Победила семья и дружба.

А сейчас могу добавить: если каждый из братьев — профессионал в своей области, то соперничать им не в чем. А дом и достроить можно.

Обожаю сказки братьев Гримм. Сейчас, конечно, впечатления от чтения сильно отличаются от тех, что были в детстве. Тогда воображение захватывали просто истории, полные приключений и волшебства, сейчас же обращаешь внимание на несколько иное. Время, когда братья составляли свои сказки, было на самом деле мрачное и жестокое, а тогдашними читателями (хотя, скорее, слушателями) были дети, которые в этот лихой период жили и, соответственно, вынуждены были сталкиваться с житейскими невзгодами воочию и в довольно раннем возрасте. Так что сказки играли своего рода роль «смягчителя», буфера между беззаботным миром детства и бескомпромиссностью реальности. Естественно, это не относится ко всем историям, не все они так уж, хм, «готичны» и в абсолютном большинстве своем несут мощный заряд позитива (что тоже, если задуматься, не лишено вполне себе житейской логики).

Столь велик был разрыв между сословиями в Германии братьев Гримм, что разве только при помощи друзей из звериного царства (читай чуда) и есть шанс его преодолеть. Ибо простых усилий для этого явно недостаточно, что наглядно иллюстрирует нам поведение принцессы.

Притчи никогда мне особенно не нравились, а уж такие, где среди персонажей сам Господь Бог, казались чересчур пафосными. Однако «Время жизни» братьев Гримм оставило очень приятное впечатление. Изящно, красиво, просто по стилю изложения и вместе с тем глубоко. О чем это произведение? Наверное, о том, что жизнь наша в сущности такая короткая, а мы так редко задумываемся над этим и не успеваем столько важного сделать...

«Время жизни» — прекрасный пример того, что называют «семейное чтение». Детям жизнь кажется бесконечно долгой, но братья Гримм нашли идеальную форму, чтобы и маленькие читатели не скучали, а задумались о вечном.

Историю Али Бабы и сорока разбойников знают все, даже если кто вдруг не читал сказки «1001 ночи», то экранизацию точно видел. Поэтому читать «Гору Симели» братьев Гримм особого смысла нет. Сюжет практически тот же, с косметическими изменениями. Разбойников не 40, а 12, пещера с сокровищами открывается другим «кодовым словом», плюс заканчивается версия братьев Гримм несколько раньше, чем у Шахерезады. И вообще, потеряв восточный колорит, вся история стала какой-то пресной и слишком назидательной («Жадность, дети, это очень плохо!»)

Такие сказки от детей нужно держать подальше. Братья Гримм всегда любили шокировать читателей, но обычно дело ограничивалось жестоким наказанием для отрицательных героев. В «3 фельдшерах» кроме сцен насилия нет практически ничего. Например, по ходу сюжета солдат (вроде бы положительный персонаж) вырывает глаза у кошки. По-моему, уже этого достаточно, чтобы отложить книгу. Я подозреваю, что авторы хотели сотворить что-то в жанре черного юмора и наказать чванливых докторов, но попытка эта вышла неуклюжей. Здесь режут руки, вырывают глаза и сердца с такой легкостью, что знаменитый киноманьяк Пила задохнулся бы от возмущения: «И до чего эти братья Гримм не ценят жизнь!»

Не типичная для братьев Гримм вещица. Здесь авторы обошлись без волшебства и мистики. Фантастична только глупость главной героини, а к финалу градус абсурда становится просто запредельным. По сути дела, «Фридер и Катерлизхен» — такой развернутый анекдот, из тех, что рассказывают за кружечкой пенного напитка в мужской компании. :beer: Нет-нет, хотя немецкий юмор и принято считать грубоватым, здесь все вполне пристойно, и детям читать можно. Есть у братьев Гримм свой посыл и взрослым читателям. Им братья Гримм как бы говорят: «Друзья! Если вы считаете, что несчастливы в браке, почитайте про семейную жизнь Фридера и Катерлизхен, и, возможно, ваши проблемы тогда покажутся вам пустяковыми!»

Главный герой этой истории какой-то исключительно «неправильный». Да, сказочники обычно вознаграждают положительных персонажей и наказывают отрицательных. Но как правило герой получает «бонусы» не просто так, а за трудолюбие, верность в дружбе, доброту, находчивость... Да мало ли вариантов? Не таков главный герой «Черта с тремя золотыми волосками» (авторы не дали ему имени). Он и всевозможные блага получает, что называется, за красивые глаза, и выпутывается из опаснейших переделок, почти не прикладывая усилий. Объяснение у братьев Грим есть — «родился в рубашке», т.е. феноменально везучий. Соглашусь, в жизни Фортуна далеко не всегда помогает достойным, но, по-моему, в сказке сопереживать такому герою не очень хочется.

Впрочем, у «Черта...» достаточно занимательный сюжет, есть и место юмору. Помнится, в 80-х по радио передавали отличный музыкальный спектакль «Счастливый Ганс» (по мотивам этой сказки). Сколько лет прошло, а песенку чертовой бабушки я помню до сих пор!

Бывает так, что удачная экранизация заслоняет книгу-первоисточник. Чудесный советский мультфильм «Бременские музыканты», по-моему, как раз такой случай. Возможно, вы удивитесь, узнав, что у братьев Гримм нет ни Трубадура, ни Принцессы с Глупым Королем. Но даже не это главное. Мультфильм так и лучится оптимизмом, сказка же гораздо печальнее. Что объединяет Осла, Кота, Пса и Петуха? Совсем не музыка. Все они, постарев, стали не нужны хозяевам. Кстати говоря, до города Бремен герои так и не добираются. Очевидно, авторы хотели рассказать о другом. «Наша крыша — небо голубое...» — пели мультгерои, главной ценностью для которых была свобода. Животные из сказки братьев Гримм прежде всего ищут Дом. Пусть и мечтают при этом о жизни артистов.

Чем выделяется классика среди прочей литературы? Не в последнюю очередь — крылатыми фразами, ушедшими «в народ». В этой сказке такая фраза есть. Выражение «Одним махом семерых побивахом» (как вариант перевода — «семерых победил») знают, наверное, и те, кто не вспомнит первоисточник... На самом деле «Храбрый портняжка» одна из визитных карточек братьев Гримм, и это понятно. Главный герой (у которого, на минуточку, даже имени нет, только указание на профессию) обладает исключительным обаянием, энергией и находчивостью. Конечно, те блага, что получает портняжка по сюжету, он заработал не вполне честно, но разве можно назвать его мошенником? Мысль о том, что ум и сообразительность сильнее тугого кошелька, очень мне нравится в этой сказке.

А что еще отличает настоящую классику? Наверное, способность влиять на других, даже великих писателей. По-моему, «родной брат» портняжки братьев Гримм — Пушкинский Балда. Сравните сцену с чертями из «Сказки о попе...» и общение портняжки с великаном в начале сказки братьев Гримм. Вот оно, творческое развитие художественной идеи.

Первая мысль после прочтения: «А что это было собственно?» Зачем они все это делали? Что вообще происходит? Сказка хоть и маленькая, но к разряду психоделических её, думаю, отнести можно. :biggrin: Стадное чувство, в прямом и переносном смысле, до добра еще никого не доводило. В данном случае, ручеек подумал, что ему тоже надо что-то эдакое сделать, и вообще всех затопил. Мега-позитивно, конечно, зато в какой-то степени поучительно.

Вот насколько мне в детстве нравился диснеевский мультик про Белоснежку, настолько же мне не понравилась сказка про нее. Слишком все быстро. Пришла-заснула-стала жить с гномами-купила яблоко-отравилась-приехал принц-ожила. А в промежутке ничего не надо? В мультфильме она хоть гномам помогала, получался эдакий обмен «вы мне жилье — я вам помощь». Вот вам и поучительный момент. А как же поцелуй в конце? Это же один из главных моментов, по которому это историю знают. «Поцелуй возлюбленного принца (плевать, даже если до этого они не виделись, все равно возлюбленного) оживил Белоснежку». Это же классика! А в оригинале, кусок отравленного яблока банально выпал, когда гроб подняли. Обидно же.

Эта сказка, в качестве, например, фильма или мультфильма, очень даже хороша, не спорю. Лавина каши, несущаяся на маленький, ничего не подозревающий городок, сметающая все на своем пути, живописно же. А вот в качестве текста, написанного на бумаге, лично для меня она ни чем не примечательна. А чем она вообще? А том, что если страдаешь склерозом, записывай все на бумажке? Не трогай чужие вещи, неприятностей не будет? Тогда вся это история с горшком выглядит неоправданно.

Люди были не против того, что их дома и весь их город затопило кашей. Ведь она была такая вкууусная.

Очень добрая сказка, ага...Нужно спасти птичек? Запросто, щас зарублю своего верного коня! Вот только хотя бы конкретно из-за этого момента, я бы не за что своим знакомым детям эту сказку и в руки-то не дала. Будь это русская сказка, герой бы на крайний случай пошел бы в лес, и там кого-нибудь убил. Хотя о чем,я? Будь это русская сказка, такого вообще бы и не случилось! Ради коней жизнью жертвовали, не зря же «верный конь». А тут...зарубил.

Мораль сей басни для меня такова: «Не верь никому — все сволочи эгоистичные». Жили вместе кошка и мышка, был у них припасен горшочек с жиром на «черный день».

Но вот уж очень кошки как-то захотелось полакомится, а делится-то никто не любит? Три раза она обманывала несчастную мышь, пока наконец обман не раскрылся одним холодным и голодным зимним вечером. Пошли они смотреть запасы, а там что? А там пусто! Кошка, видать вспомнив классику всех боевиков «нет человека, нет проблемы», просто убрала нежелательную свидетельницу своего бесчестного поступка.

А ведь действительно, «Чего только не бывает!»

Возможно именно после русских сказок, где в конце непременно всех заколдованных расколдовывают, больных вылечивают, злодеи, зачастую, и не-очень-то злодейские, но тем ни менее пакостят добрым героям, сказки братьев Гримм вызвали у меня не очень хорошие ощущения.

Здесь не было противостояния добра и зла. Отрицательные герои настолько «ни какие», что даже практически не замечаются во время прочтения. Так, соринка какая-то, отмахнулись и пошли дальше.

Героиня как это принято, раскрасавишна. Пришел к ней в дом незнакомый дядька, спросил: «Выйдешь за меня?» И что ответила наша девица? Естественно согласилась! Даром, что в тексте раза три упоминается, что она еще деточка маленькая. Видать нахваталась-то чего от мачехи.

Но по сравнению со своим братцем, которому походу очень понравилось быть козлом, и который не очень-то стремился становится назад человеком, она просто гениальна.

Я понимаю, что это сказка, я понимаю даже то, что написано это было в далекие-далекие времена. Но все-таки, это ведь дети читают, и чему они учатся?

Сказка, помимо прочего, ещё и о «полом мире»: есть-есть у нашего мира (или мирка), круглого как шарик, — как мы всё ещё думаем, но иногда и сомневаемся:) — изнанка, с порталами входа в виде волшебных колодцев.

И что самое интересное, структура этого триумвирата — Мир вообще, наш мир и мир изнаночный «полый» — подобна двухмерной ленте Мёбиуса (наш мирок и полый) расположенной просто в Мире. Ведь, соскальзывая в игольное ушко колодца, героиня оказывается на уровне мира, изнаночного «верхнему», и когда она выбивает подушки, перины и что там ещё есть у них перье-пухового, поднимая облачную метель, на «большой земле» начинается настоящая снежная метель с воющим, как голодные волки, ветром. И мир изнаночный сам становится «верхним»....

Чудо? — когда события безотносительны друг другу, как в генераторе случайных чисел, но с частным и частым нарушения закона чисел больших. Магия? — когда причинно-следственная связь волшебна и невероятна, но всё же интуитивно понятно, что механизм чудес имеет совершенно другие корни и причины. Или Мир Триумвират?

И можно путешествовать, под теми же звёздами, по обеим сторонам пространственной ленты. Колодец — место склейки, «портал Мёбиуса». Это Мир (которых, как мы договорились — трое :)), в котором возможен вечный двигатель в виде песочных часов, где место перехода — «портал Мёбиуса».

Зазеркалье, изнанка, за пазухой камень.... Полунамёки, полутень, полупальто.... И место в Мире, где вечный Полдень. Сказка.

А сказка — о добре и зле. Вот так, с маленькой пока буковки. А до буквицы (которая бывает и в полстраницы — загляните на досуге в гримуары средневековых библиотек, к примеру «тиснув» томик из пространства монастырской библиотеки эковского «имени Розы» :)) им ещё надо дорасти. В том числе и через эту сказку.

Старик Хэм намного позже тоже написал об этом — «Старик и море»: сказка «о журавле, ухваченном за хвост, но всё-таки вырвавшемся в небо, не оставившем даже пера жар-птицы, в виде синицы в руке....»

Азартные игры, в которые играют люди и Его Всемогущество — Случай, вводящий в искушение продолжения игры подтасовкой мнимых выигрышей, но уверенно поставившего свою ставку на безусловный проигрыш визави....

Теория игры через отрезвляющую практику:

- об азарте разжигающим алчность — путём столь легкодостижимых «подач-выигрышей»;

- о потере способности к соразмерности, — о потере способности к трезвой оценке (в ослепление «подачки») очередной достигнутой «планки»;

- об иерархии всё возрастающих в геометрической прогрессии потребностей, по мере движения всё тучнеющего и тучнеющего их снежного кома (а Сизиф, роняющий пот и обрастающий костенеющими мозолями, ещё старается...) к вершине пирамиды, с вершиной всевластия безраздельного господства и неисчислимого богатства, но в тоже время и к точке почти абсолютной потери равновесия, для удержания на которой требуется ух как много;

- о вертикали власти: по сказке, в землях немецких она: лачуга (точка отсчета: нищий рыбак и рыбачка), изба (кулак-землевладелец), замок (рыцарь-дворянин, с собственным леном и титулом), королевство (почти суверенный сюзерен с соподчиненными вассалами), Императрица (ах, какая немецкая принцесса не мечтала стать императрицей — как правило, Империи Российской: тем более в истории примеров...), Папа (у них, в «европах», даже император соподчинён понтифику), Господь Бог (даже вселенной мало....)..., и снова: лачуга...; соблюдено магическое число семь (а, Пушкин, поскромнее и не столь кощунственен в играх с Богом) .

Но сказка ещё:

- о прагматичном и практичном менталитете «иноземном»: «...выловил старик большую камбалу....» — это вам не золотая рыбка Пушкина (которую, как и яичко золотое, ни отварить, ни поджарить — одни слёзы о бесполезном....);

- о необратимости упущенных возможностях;

- вредный совет о правилах всевластия (старик, тем паче старуха, не читали Макиавелли...);

- о несбыточных грёзах и снах несбывшихся, что сняться всем рыбакам и жёнам рыбаков (а, что-то подсказывает, что не только им :))....

О парках не будем — это Сказка о «водоразделах».

Обычно в сказках основной водораздел — королевская семья и все остальные, а сама «сказка» — ни что иное, как способы и методы «попадания в семью«!

А вот эти способы и методы в сказках частенько основаны якобы на «абсурдном прагматизме», действующем вопреки принятому здравому смыслу: на чудесном стечении обстоятельств, собственной лености и паразитизме на способности других, — как на «бонусах», за оказание обыденных услуг (но обыденных с точки зрения принятой морали и обыденной нравственности — но которыми так часто в обыденном эгоизме цинично, или в брезгливом небрежении, пренебрегают...., «...твори добро!» — как говаривала некогда рыба, с очаровательным армянским акцентом).

Водораздел: «труд — леность». А девушка действительно — красива и прясть не хочет, но неслыханно добра и верна своим словам.... О, для сказки из народа — с кондовой моралью — это сказка про несбыточное чудо (как клубника в декабре).

Водораздел «красивый — некрасивый»: «Про уродов и людей». Прописанные в королевском замке принцы, короли и королевны — красивы. А остальные, живущие вне стен? — а остальные: трудолюбивы (и покорны:)). Там, за стенами замка критерии и выбора жены основаны на профпригодности..... Об этом и Умберто Эко: «История красоты», «История уродства».

Да, вывод принца неутешителен: труд, физический, уродует и калечит.... Особенно при разделении труда пооперационном — для пущей производительности (у Генри Форда, наверняка, любимая из детских сказок:)). А вот мамаша принца, столь трудолюбивая королева, видать взята из настоящих (без волшебства — а по страсти) «золушек» (ведь настоящие королевы голубых кровей используют, как тест, горошину).

Христианская сказка, но католический/протестантский подход, ведь есть, как минимум, две точки зрения, два разных подхода: «...что русскому хорошо — то немцу смерть...»

О чём же сказка, что за или под текстом? —

- о Божьей Матери, Марии (культ Девы Марии в христианстве неоспорим) — сказка католиков и протестантов, но не православных (какая музыка, вы вслушайтесь, в одном ещё название православной, русской, иконы — «Утоли мои печали» — не квинтэссенция ли, рубеж пограничный — между стихами (рифмованная проза) и поэзией (слов откровение — без уже ненужной вовсе позолоты рифм — они уже как просто инструмент: смысл потаённый, полупроявлённый, неведомый и до конца не познаваемый: как горним сквозняком повеяло....)) У них, в «европах», Она канонически «строга и справедлива», у нас же — всепрощающая защитница чад (и грешных и безгрешных) земли Русской;

- о наложении табу, но с элементом провокации, — ключи влагая в руки и разжигая, строжайшим запретом, любопытство;

- о нарушении запретов (ну, это ещё библейский грех);

- о тайнах — узреть Святую троицу — великий грех? Но нам, православным (да и не только, мы не прячем, дух благой, на золотые ключи в тёмные клети, и склепы, и клетки) даровано это чудо — Андрей Рублев, безнаказанно (или нам это так только кажется) списал сей чудный образ (надеюсь в яви...) — «Троица»;

- о наложении кары: Европа безапелляционна — на костёр (быть может и из-за того, что не было у них Сибири, куда даже монголы ссылали, по ясаку, тех, кому и смерти было мало..., а русские живут:), но скорее, что так удобнее, дешевле (без утомительных конвое на каторгу), быстрее, и устрашающе и зрелищней — «хлеба и зрелищ! — тем более решение о казни принимала власть светская (так и Христа казнил не Синедрион, но Рим), но не инквизитор: о, он только отлучал от Бога.... И, назидательней.

- о в милости снисхождении, раскаянии и прощении — по-европейски изощренно: на эшафоте, с петлей уже на шее или над разгорающимся костром (так драматичней, театральней — вышибая слёзы у толпы «глядельщиков», попутно анонсируя и милость власти, её «пиаря») — вот так же выдернут был из петли, на эшафоте и неудачливый цареубийца Достоевский (надлом и разлом вот этой самой минуты и вылился в его надземной, гениальной прозе: как романист уже ни кем не достижим) — но ведь и цари все наши русские, после Петра, имели матушек из многочисленных земель немецких....

А остальное — в сказке. Читаем сами, читаем детям....

Сказка страшна своей ужасающей правдой. Документ эпохи (к сожалению не везде эти «эпохи» закончились: эпохи гражданских и не гражданских войн, смуты, разрухи и Голода...).

Это почти сказочная (а сказка в том, что дети вопреки всему остались живы) истории о локальной победе над непобедимым драконом Голод....

Средние Века беспрерывных войн разного масштаба и значения: сюзерен с вассалами, вассалы с сюзереном, вассалы с вассалами, сюзерены с сюзеренами, война всех против всех, война за гроб Господень, когда стотысячные орды крестового похода опустошали и разоряли всех и вся в своём медленном течении к Иерусалиму, разбиваясь на ручейки и реки «бандформирований».... Отсюда и вдовство героев «сказки» (мужчины гибли защищаясь/нападая, а женщины..., — об это жестоко и страшно написал Лоуренс Норфолк в одном из эпизодов романа «Носорог для папы римского» — роман как раз об этих временах).

А войны требуют не малых средств: на бранную амуницию господ, на наём солдат-наёмников, на пропитание и войска, и обитателей из Замка-крепости, и на постройку и новых стен, и новых башен.... Поборы, поборы, поборы.... И вот, кормящим это всё — ни медного грошика на хлеб — на троне дракон Голодомор: «...кормящимся с земли — пусть землю ту и жрут...»

Безумно трудно сложить ли (но сказывается сама — и придумывать-то ничего не надо: хроника веков голодных и культивируемых, паразитирующих на этом зверств), написать ли (но должен же быть и летописец — написанные буква не страшны..., до их прочтения) сказку о Голоде, ещё труднее жить под ним и с ним...

Свидетельство обыденных зверств, — дабы на впасть в зверство ещё более ужасающее, как та старуха из пряничного домика: ведь Голод гложет разум, обостряя инстинкт самосохранение: пожертвуй малым (и что страшнее — что яко бы возобновляемым ресурсом), малыми своими, насыть плоть свою и воздастся тебе и сытостью и плодородием (ведь жив же где-то, уже на генном уровне, в глубинах подсознания, червячок языческого жертвоприношения)....

Дракон Голодомор насиживает яйца, порочно, да и прочно утвердив свое гузно на кладках затуманенного, изгложенного, изгаженного гладом разума....

И заповедный королевский лес, где даже собирать плоды нельзя, не то что охотиться: смерть — отступникам. Из леса лишь валежник, для очага, для очага пустого.... И в этот лес детей — подальше от греха....

В этой сказке лишь два сказочных элемента — съедобный домик сумасшедшей ведьмы (...молочные реки, кисельные берега — рай для голодных...), и — полный карман бриллиантов, дабы откупиться, пусть на время от Дракона Голодомора...

А бедная своим скорбным и злым разумом мачеху умерла, скорей всего от голода.

Сказка о невозможном, казалось бы, чуде.

А ведь чудо то, что принимаем сказку как зеркало реальности — здесь и сейчас/там и тогда — и принимаем на веру все те причудливые и волшебные законы преломления, искажения, рефракции..., и что там ещё есть в обыденной оптике. Ведь двести-триста лет назад клубника/земляника в декабре/январе/феврале — чудо, подобное хождению по водам.

И это сказка не только лишь о торжествующем Добре. Сказка пред-Рождества, когда в сквозящем безвременьем провале декабрьской ночи все звёзды разлохмачены, как Вифлеемская звезда....

И чудным образом в волшебном этом зеркале сказки отражается другое зеркало, уже божественной сказки (тем порождая меж собою бесконечный коридор..., «прокол Сути»?): и три человечка уже три библейских волхва....

Так умаляется в размерах (о, в оптику, мы входим отнюдь не дважды..., ежечасно) всё отдалённое, пусть и большое, по закону перспективы, но только перспективе этой неподвластны способности творить-дарить Добро и Зло.... Волхвы, известно, богатеи, но разного достоинства и их богатства (ведь что мешает быть даже числам и отрицательным, и даже мнимым?... и геометрия и алгебра чудес оттуда, а топография чудес включает всё: от волшебства чудес, до злого чародейства). И отмеряют три волхва (пусть крошечных — на то и сказка), но мерою Экклизиаста.... «Время разбрасывать камни и время собирать их».

Но в сказке найдете и другое — читайте!

Вроде бы сюжет сказки незатейлив и прост, стандартный набор персонажей и действий. Так-то оно так, но не совсем так.

Это роман о Башне — и в это утверждении нет ни какой описки — это как один (скорее, каждый:)) абзац библейского текста, сухого информационного пастиша, превращается в «вавилонскую библиотеку» (взять хоть ту же самую Вавилонскую башню — о чём же ещё вспоминать, когда пишешь о башне? — не всё, не всё так просто: отсылка к башне Вавилонской в Библии, так же как, к примеру, упоминание лабиринта и Минотавра из греческих «библий», рождают целые вселенные (а попробуйте развернуть ту бесконечную цепочку событий и персонажей — распустить клубок — в котором они один из узелков: концентратор миросозидательного мифа), которые со временем всё множатся и множаться....).

Это уже под конец XIX века началось повальное строительство сказочных, насквозь рафинированных рыцарских дворцов и замков — просто прихоть королей и придворных архитекторов...

Но башня из сказки — это настоящая башня, «без красивостей и рюшей» — выдержать осаду, совместно (или без — как повернётся батальная судьба) со стенами крепости и замка: донжон — господствующий, и последний, плацдарм. Нет окон — бойницы, многометровой толщи стены, неприступный вход и всей громадой вознесённая ввысь... Как грозящий ли, предупреждающий ли палец.

По всей средневековой Европе были «рассыпаны» десятки тысяч замков-крепостей сюзеренов и их преданных (или далеко не преданных) вассалов. И красота их оценивалась «в баллах» недостижимости и неприступности (вспомним тут и «Каркассон» лорда Дансейни, и Замок Франца Кафки...) и не только для врагов. Там в господском замке и крепости — тайна и для простолюдинов, питающих Замок: и слухи обрастают чудовищными и сказочными подробностями, питаясь полуправдой догадок и домыслов и ложью замшелых преданий.... Быть может, тайну замков приоткрыл Иен Бэнкс в своей блистательном романе «Песнь камня» (ведь времена идее и смыслу Замка/Башни не помеха)? Или, что вертится на языке, Стивен Кинг и сага о Стрелке?

Что может разбудить воображение сильнее, чем золотые косы соразмерные длиной своей с высотою Башни, нависшей над всеми? И главное — не коса, а Башня....

Но главная «изюминка» сказки — или констатация не радующего нас факта — Зло Башни не наказано.... Башня и её Волшебница всё так же возвышаются над Миром («...а что сделали с колдуньей?» — спросила дочь, когда я дочитал ей сказку до конца (привыкшая, что в сказках Гримм обычно Зло сжигают...) Но, как у другого сказочника, Шекспира: «...в ответ — тишина...»).

А «колокольчик» — не эхо ль колокола Джона Донна, о котором и спрашивать-то и нельзя, и бесполезно....

Великолепный гобелен из слов, местами правду чуть вытертый и временем, и светом, и переводом.... «Королевская охота».

Чем занимались столь многочисленные короли, и герцоги, и графы, и свита их в пусть карликовых, но королевствах Германии, когда они отдыхали от ратных подвигов (а состояние войны, когда союзники и противники мешались и перемешивались, как карты, при каждой сдаче, в те времена казалось перманентным), от крестовых походов, и утомительных решений рутинных дел по управлению клочком того «...хаоса, что назывался Германией...» (Маркс и примкнувший к нему Энгельс, или наоборот :))? Охота, королевская охота! И лучшие леса (столь тучные на все дары лесные) приобретали статус

королевских заповедных лесов.

Особый статус королевского леса: никто, кроме короля и его свиты, не имел права ни на охоту, ни на сбор плодов на его площади. Нарушения, законодательно, преследовались жесточайше: от ослепления и прочего членовредительства, до смертной казни, — особенно за убиение одного из четырёх животных, права на которые имел только король: благородный олень, лань (олень поменьше, но с рогами-лопатами, как у лося; у греков принадлежала богине охоты Артемиде), косуля (маленький олень, вернее «коза» — о, бедный сказочный братец!) и кабан (а убиение кабана один из подвигов полубога Геракла:) — они-то должны были оставаться неприкосновенны, лишь монарх лишал их жизни.

Для прочей королевской знати, — а это все мелкопоместные вассалы: бароны, баронеты — с разрешения хозяина леса, монарха, разрешалась охота на: волка, лисиц, куниц, зайцев, кроликов и другую мелкую дичь, на фазанов и куропаток.

В охоте, кроме короля и его великолепной и многочисленной свиты, принимали участие, вернее обслуживали эту воистину войсковую операцию под названием охота, толпы лесничих, егерей, загонщиков, псарей и своры вышколенных псов, а во главе их — хранитель королевского леса (куда кроме дубрав входили и луга, и пустоши, и болота — все те места, где паслись и кормились королевская дичь).

А что же прочий люд, крестьяне? — охота им запрещена, с оружием, под страхом смертной казни в лес короля нельзя, строений никаких там возводить нельзя (отчасти это всё вкупе ещё и против разбойного люда). Можно: собирать валежник (в сказках обычно этим занимаются маленькие дети и сироты, ведь мужчине так сложно оказаться от охотничьего соблазна в этом изобилии), а у собаки должны быть вырваны когти на передних лапах, дабы не могла преследовать добычу.

И сказка — на фоне этого блистательного антуража, королевской охоты, и статус леса объясняет всё: его безлюдность, потаённость, и почему был братец превращен в косулю, а не волка, и «назойливое», но спасительное наличие короля....

А злую колдунью и её одноглазую дочь..., традиционно (менталитет это у них такой, европейский :)) — на костёр..

Тёмный антураж, гробы и дух сыноубийства, пылающий под ведьмой эшафот.... Страшно, но....

Очень интересная сказка, с «тёмной» подноготной закамуфлированных смыслов, касающихся по своей сути правовых аспектов наследственного права, в основу которых положено римское право (да-да, даже сказочные, сколь и не запутанные они под час бывают, тропинки сливаются, в конце концов в широкую имперскую римскую дорогу: Добро пожаловать! Все дороги ведут в Рим!)

А надо заметить, в начале ХIX века Германия — это лоскутное одеяло, которое еще номинально остаётся Священной Римской империей германской нации, но сшито из более 350 государств разной степени независимости, а в них герцоги, графы, курфюрсты, маркграфы, бороны.... Избежать феодального раздробления не удалось не помогли и правозавещательные законы: майорат (сфера действия — высшее дворянство) — передача наследства старшему наследнику (а младшие? — на государственную службу, в армию, в крестовый поход, в коммерцию, ну или принимать постриг или становиться разбойниками) и минорат (сфера действия — крестьянство) — передача наследства младшему наследнику (а старшие? — по мере взросления отпочковываются от семьи, с образованием собственного хозяйства).

А в сказке налицо подмена смыслов: король сам отвергает «королевский» майорат, провозглашая «крестьянский минорат», усугубляя его полным исключением Мужчин из линии престолонаследия.... В европейских монархиях такого не бы-ва-ло.... И такой чисто скомороший элемент уже небывальшина и сказка! — наизнанку вывернуть, поставить с ног на голову. Дальше, больше — другой король берёт в жёны и сажает рядом с собой на престол неведомо кого (как нищеброды после попойки...) — опять же сказочнее сказки....

Но есть и правда — «родимое пятно христианства»: охота на ведьм, вплоть до псевдоочистительного костра. Этим сказка «приземляется», якориться за действительность: домой, с небес....

А братья Гримм молодцы — насобирали полное лукошко клубков и клубочков: за ниточку потянешь (только не ленись!), а там такое....

Начнем «путешествие» по многоуровневому миру этой сказки братьев Гримм, причём эти уровни, слившись в единый «глобус» сказочного пространства, не позволяют главенствовать ни одному из них. Какие же смыслы вплетены в повествовательную ткань сказки? — «о чём»:

- кончено же, о «Сказке»: наследство, прекрасная королевна, волшебство и вещие птицы, пророчества и их исполнение..., но и:

- кончено же, о беззаветной преданности вассала сюзерену (ведь с разрушения вертикали власти, иерархической соподчиненности рушится и всяческая государственность — и впитывать это маленьким согражданам уже надо у домашнего камелька);

- кончено же, о трепетном желании всех вассалов, что им «воздастся той же мерой» — мерой любви и преданности («метнёмся» к китайской мудрости: к «Сунь-цзы», к самой классике стратегического мышления всех времён и народов: «Первое Путь.... Путь — это когда достигают того, что мысли народа одинаковы с мыслями правителя, когда народ готов с ним умереть, готов вместе с ним жить, когда он не знает ни страха , ни сомнений») А что цементирует государство? — вера в «доброго царя» и знать это маленьким вундеркиндам-читателям/слушателям обязательно;

- и, кончено же, испытание верности (ведь в обучение, главное, примеры), преподнесенное как переложение (скорее наложение, «обряжение» сказочного повествования в ветхозаветные одежды) одной из самых драматичных библейских сцен: «...Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе...»

Другой вопрос, что герои заходят дальше Бога, превращая жёсткость библейского пастиша в жестокость, а «надрыв» доводя до логического конца.... Но ведь это и кратчайший метод «достучаться» до неискушенных сердец, тем более, что сказка это ещё и элемент чуда, которым всегда можно подкорректировать непоправимое и необратимое. (А жестокие чудеса Писания, увы, совсем не сказка...)

Очередной «вредный совет» в исполнении братьев Гримм.

Да о чём и говорить — 1812 год, французская экспансия (а, скажем так, главный злодей и шулер сказки — петух: гальский видать — символ Франции, не иначе сам Наполеон, а курочка, значит, Евгения Богарне:) — кроме шуток, выбор и персонажей и их имён (даже, вернее, прежде всего, в устном творчестве) это очень осмысленное действие, один из главнейших и важнейших смысловых уровней текста), по дорогом раздробленной на графства Германии кто только не бродит: и заблудившиеся призывники, и отставшие новобранцы, и дезертиры, и просто остатки разбитых армий, да и расплодившийся «сброд оборванцев», сбившихся в разбойничьи шайки, и разных мастей шулера, и авантюристы..., война — а на теле её паразиты (и «вошь окопная» и «вошь тыловая»...).

А сам элемент «сказочного» воспитания — на «анти-примере». И о том как сколачивается из всякой шушеры и сброда банда, при этом не скупясь на подчёркивании отвратительных черт, и о том как она рассыпается, после нанесения положенного ущерба доверившимся простофилям (добрым бюргерам, германским пейзанам). Причём шайка рассыпается жертвуя своими «отыгранными» соучастниками, что опять же совсем не красит: измена, предательство... Иудин грех.

Это сказка не столько напоминает лубок — агитационно-патриотическую листовку-комикс, сколько сама лубок (где сам текст — иллюстрация): доступный, упрощенный до нельзя гротеск — выразительная лаконичность: где «всем сёстрам по серьгам».

С дурака какой и спрос, но сказка насквозь социальна: простец (столь любимый в сказках всех времен и народов), который не совсем в ладу с обыденным и здравым смыслом, противопоставлен мирской структуре (социальной и рыночной системе товарно-денежных отношений и всех несуразностей проистекающей из этого), системе мироедов-барышников («в европах» неотделимой от евреев, которых сами же королевскими рескриптами отлучили от любой формы материальной деятельности, оставив (в основном, конечно) лишь денежно-денежные отношения меняльной лавочки) и структуре властной (король и королевна, плюс паразитирующие наемники-солдаты («вырос дуботолк здоровый, работать не хочет,а деньжат хочется: в менты подался» — как это нам знакомо :)) — стражники).

Дурак, дурак, а всех выпорол: и короля с навязываемой ему королевной (в моральном смысле), и кровопийцу еврея, вкупе со стражником (этих-то уже в натуральном, физическом смысле)...

Не суть, а смысл сказки: «выпустить пар»: пусть в сказке, да услышать (со смаком, обязательно со смаком, щедро приправляемым смехом благодарных слушателей) о наказании тех, к кому в реальности не подобраться... В этом смысле: подобные сборники сказок — социальный заказ. Ни больше, и меньше. (как и в реальности «здесь и сейчас» в бесчисленных «ментовских» сериалах наказывается изощряющееся зло: сплошное торжество постулата о неотвратимости наказания (пусть и в кино — но на то и заказ социальный:) — хоть в виртуальном мире победить, тем успокоив).

И дурак уходит — с торжеством (а для слушателей его моральная победа ох как нужна и важна: это как знамя над поверженным рейхстагом) и деньгами (а малый-то, — да свой он, в доску! — совсем не промах....).

Вчера с удивлением узнал, что «Рапунцель» — это не только мультик, но и еще сказка братьев Гримм.

Прочитал! Обычная сказка того времени. Всё быстренько, схематичненько, со счастливым финалом. Не нравятся мне такие сказки, к тому же, не узрел я в ней ничего поучительного...

Сказка «о не дружбе», так можно перефразировать других братьев, Стругацких.

Жестокая сказка — об обманувшем доверие — таких суровый Дант поместил в один из кругов своей концентрической воронки-вселенной ада. Прагматичный — на основе здравого смысла, увы..., — выбор, вернее подбор, друзей.

Сказка «о не доброте» — о пробуждении, вернее сознательном провоцировании, чувства недоброй мести.... Это очень по-взрослому, когда предавший ищет защиты у «человека с ружьем» (топором, бластером, бензопилой — не важно: уже пробивается эдакий маленький росток..., фашизма?... — суть-то его: социально или по другим параметрам не близок: казнить, нельзя помиловать...).

Совсем не хочется верить, что это откровенная апология предательства. Роман-предупреждение: вундеркинды, будьте бдительны, если даже в сказке больше прав у того кто сильнее и подлее. Отрезвляющая оплеуха....

«Чудаковатый музыкант». Как «социально» (морально и нравственно) он близок к другому музыканту, из немецкого же городка Гамельн. Бродячий палач.

А музыка, талант? А «ангел ворующий» и скорее всего убийца, Франсуа Вийон? А один из самых гениальных поэтов ХХ в. (и в скобках скажем, что не только, ох, не только...) Эзра Паунд откровенно ставший на позиции фашизма (пройдя потом тюрьму и «дурку»)....

Проблема, даже синдром, «Моцарта и Сальери» (к которому, к счастью, ни Моцарт, ни Сальери, не причастны).

Глубока, ох глубока сказочка. Детская....

Замечательная сказка — из таких сказок и родились: и жанр детективного рассказа, и воспитательно-нравоучительный рассказ, и психологический (морально — не морально) роман.

Здесь есть всё, как в Греции (как по Чехову, так и по Борхесу: читайте классиков, господа:)) Есть и зародыш, квинтэссенция всего вышеперечисленного — «Преступление и наказание» в чистом виде: есть и преступник (волк), и его убиенные жертвы (шестёрка неразумных козлят), и свидетель (оставшийся в живых, седьмой неразумный малолеток), и соучастники (кузнец и мельник/пекарь), и сыщик, он же и прокурор и судья (акт самосуда, вернее доведения до самоубийства — воспользовавшись беспомощным состоянием (как сладок сон несказанно сытых:)) — сама коза...

Да и само действо — тут и попытка вразумления неразумных, тут и высшая степень непослушания, и ложь, сопряженная с мошенничеством, и.... Да можно весь уголовный кодекс вывести из одной (а их, таких, у братьев Гримм и всего немецкого народа -о-го-го!!!), на первый взгляд незатейливой сказки.

Ведь в том и суть сказок — откуда ещё почерпнуть малолеткам социальный опыт? — научиться «страху», если действительность порой намного более жестока жесточайших сказочных чудес. На героях личины — но суть-то остаётся. Что ценно в народных (а братья Гримм — это работяги, которые перелопатили сотни лет устного народного творчества) сказках — ясная ось «добро-зло» и всё что этому сопутствует. Конечно есть и элементы «сюра» — но как без этого в сказках, как без этого волшебство и магия (слова).

Совсем «недетская» страшная сказка — не для детей, а для прочтения детям, как это было тогда — поздним вечером или не поздним (ведь какая разница, если двести лет назад вечернее домашнее освещение создавало именно ту, сказочно-страшную атмосферу: растущие и мятущиеся по углам, стенам и потолку сгущающиеся тени, тени от свечи, лучины, очага — которые «дышат«!), семья в сборе, дети жмутся к взрослым, а такая добрая и ласковая — днём! — бабушка начинает страшную-престрашную сказку (такая метаморфоза со взрослыми только обостряет восприятие «страха»).... А ведь в устной традиции ещё и играют и повышением-понижением голоса, и многозначительными паузами, и лицедейными интонациями. Ни дать, ни взять — «театр у камелька», камерный, дающий полное раскрепощение воображению: ведь слова выразительно скупы (зачем пугать, если уже страшно, от одного скажем слова: мертвец...)

Сказка о пареньке не имеющем страха (которого у малолетних слушателей уже предостаточно:)). «Ты что, страх потерял?» — это явно не отсюда: он страха-то и не имел. Отморозок...

Испугать отморозка — не тут-то было.... Но, горничная, — хороша!

Незамысловатая, простенькая сказка. Из разряда тех, что как считалочки рассказывают детям на сон грядущий. Какого-то особого смысла в себе она не несет, да и цели такой перед этой миниатюрой не ставилось. Просто считалочка и считалочка, какие нравятся детишкам.

Хорошая сказка с большим внутренним смыслом. Ее интересно читать и не вдумываясь в детали, но если анализировать, то ценность (для взрослой аудитории) только повысится. Да, страшно читать о той цене, которую назвали вороны, еще страшнее осознавать ту цену, которую озвучил потом сам верный слуга. Но хорошо, что это сказка и у братьев Гримм все в ней заканчивается хорошо для всех героев. Главный итог сказки, донести до читателя простую истину: верность и преданность — не покупаются и не продаются, они или есть, или их нет!

Простенькая философско-ироническая сказка о том, кого мы выбираем, как выбираем и с кем потом живем. Ганс ничем не отличается от своей «умной» избранницы. Правильнее было бы их обоих называть Умными. В этой сказке не горе от ума, а потеха от отсутствия такового! Причем у обоих героев, да и остальные персонажи недалеко ушли. Умная такая деревенька оказалась.

С одной стороны, Гретель поступает не совсем хорошо, тем более являясь кухаркой в доме хозяина. С другой стороны, перед нами сказка, которая не может восприниматься как материалы уголовного дела по обвинению Гретель. В любом случае надо отдать должное ее изворотливости и живости ума, если она сумела преподнести все таким образом, что и себя не забыла, и по шапке не получила. А раз так, то и пусть. Посмеялся от души, читая про уши бедного гостя. Правда немного недоумеваю по поводу классификации этого произведения. О каком философском аспекте может идти речь? Разве что принцип- и волки сыты, и овцы целы, подвести под философию? Для меня эта сказка- чисто ироническая и юмористическая.

Сказка, по сути дела, объединила в себе классическую историю

Получилось интересно и даже, я бы сказал, почти научно. Сейчас уже не секрет ни для кого, что близнецы очень тонко чувствуют друг друга, даже находясь на значительном расстоянии (и тому имеются научные объяснения). А во времена написания сказки, золотые лилии взяли на себя функцию информационной матрицы, позволившей почувствовать беду, приключившуюся с одним из братьев. И спасибо братьям Гримм за добрый, жизнеутверждающий финал!

Несмотря на малый размер, очень содержательная сказка-притча. И вся ее философия, как-бы скрыта за двойным дном. При чтении просто констатируешь, то что прочел. А осознание всего внутреннего смысла этой сказки, боюсь не открылось целиком до сих пор. По крайней мере я читал ее не раз, но каждый раз нахожу какой-то новый нюанс. И меня это радует! Может кто-то увидит весь замысел братьев Гримм с первого прочтения, дай-то Бог! А я периодически обновляю впечатления. И благодарю Мастеров-сказочников за эту короткую притчу!

Ох уж эти мастера Пфримы! И все им неймется, и все-то они замечают недостатки у других. Замечательная сатирическая сказка, которую не грех было бы почитать куче наших чиновников и проверяющих разных мастей, которые сами не знают как сделать правильно, но точно знают, что без них все будет сделано неверно!

Причем, что в сказке (сам мастер) , что в реальной жизни (эти самые «критики»- проверяющие ) они не пытаются вникнуть и разобраться в сути вопроса или проблемы. Они просто ВЕЩАЮТ, как последняя инстанция, мешая простым людям делать хорошо то, что они умеют. Для таких «мастеров Пфримов» существуют всего две точки зрения: одна их собственная, другая- изначально неправильная. Спасибо братьям Гримм за пример острой социальной сатиры!

Помимо того, что сказка читается легко и непринужденно (как почти все произведения Великих Сказочников), она несет в себе еще и очень хорошую и правильную мораль. Об этом говорится и в начале повествования, и особенно четко в конце. Таким образом братья Гримм в непринужденной, сказочной манере сеют семена разумного, доброго, вечного в детских умах. Да и чего греха, очень многим взрослым «зайцам» стоило бы почитать сказку, чтобы слишком не задирать свой нос, а то как бы не получить по нему от какого-нибудь невзрачного «ежа» , как получилось в этой сказке.

Одна из немногих сказок, не оставившая почти никаких впечатлений после прочтения. Радует то, что завершилась она к удовольствию обеих сторон, без слез и трагедий. Портной уцелел, великан избавился от «опасного» слуги. Все живы и даже довольны таким финалом. А больше и писать нечего. Простая и незамысловатая сказка для детишек.

Бойтесь данайцев, дары приносящих! Именно такой эпиграф можно было бы написать перед этой сказкой. Братья Гримм ( надо отдать им должное) , несмотря на добрый финал большинства произведений, в очень многих своих сказках затрагивают проблему «двойного дна» . Ведь в жизни очень часто возникают ситуации, когда за сиюминутную прибыль сейчас, потом приходится расплачиваться ценой многократно превышающей эту прибыль, а иногда и несопоставимой в принципе ( те же кредиты или ипотеки, многочисленные финансовые пирамиды и т.д.) , когда ломаются судьбы, рушатся семьи и даже гибнут люди. В этой сказке именно так и получилось. Мельник в шоколаде, а его сын и невестка расплачиваются долгими годами в разлуке за этот шоколад! Хорошо то, что хорошо кончается, но грустный осадок все-таки никуда не деть, поэтому взрослым читать только своим детям, не акцентируя внимание на тех моментах, которые указал я.

Читая эту добрую и немного грустную сказку, в очередной раз поражаюсь 2-м вещам: беспардонности, ненасытности и жестокости зла и какой-то беспомощности, беззащитности и уязвимости добра! Конечно, у Братьев Гримм беззащитная сиротка получает помощь, а бесцеремонная, жадная мачеха получает по заслугам. К сожалению, в реальной жизни чаще получается, что на коне оказывается тот, кто наглее, бесцеремоннее, сильнее, а не тот, кто лучше. У Крылова в басне так и говорится: «И в людях так же говорят: кто посмирней, так тот и виноват» . Слава Богу, что у Великих Сказочников зло получает достойную кару, а добро- заслуженный приз!