Этот роман я не читал, а слушал (после операции на глазах). В итоге мои глаза сделались мокрыми, и мне ничуть не стыдно в этом признаться – книга реально меня тронула, что бывает не так уж и часто. Мне было очень жаль расставаться с героями.

Перечитывая Крапивина наконец-то добрался до «Лоцмана» и решил всё-таки определиться в своём отношении к этой книге. Очевидно, что повесть сильно отличается от всех своих предшественников в цикле: здесь и резкая смена типажа главного героя (довольно пожилой, да ещё смертельно больной писатель, явно уже не способный на что-то героическое), здесь и отсутствие крепкой сквозной (на всю повесть) интриги, здесь и совершенно, казалось бы, такие несовместимые вещи, как переживания смертельно больного человека и тут же обыкновенная полусказка (например, месяц, за который можно ухватиться руками). Понятно, что читатель, ожидавший встретить что-то похожее на «Выстрел с монитора» или «Гуси-гуси, га-га-га...» в большинстве своём окажется не вполне удовлетворённым написанным.

И что же предложил взамен ожидаемого Крапивин? Кто из нас в детстве не видел снов, в которых в совершенно знакомых местах вдруг обнаруживались новые, неизвестно куда ведущие дороги. Вот Владислав Петрович и решил использовать эту тему в качестве основы для своей новой повести.: перед главным героем неожиданно открылась именно такая дорога, когда-то увиденная им то ли в полусне, то ли в полуяви. Дорога, ведущая в удивительный мир, вроде бы как и реальный, и в то же время полный чудес и неожиданностей. И немного фантасмагоричный.

Получилось довольно интересно. Не всегда и не везде одинаково здорово написано, но интересно. Компенсирует ли это то, что читатель ожидал увидеть в этой книге — тут каждый должен решать сам. Лично для меня, даже с учетом увлекательнейшей беседы о боге между главным героем и настоятелем монастыря — всё-таки не полностью.

Может быть тем, кто не знаком с творчеством Владислава Петровича Крапивина рассказ покажется чем-то вроде пионерской агитки, которых было так много во время существования пионерской организации. Тем более, что впервые рассказ появился в сборнике писателя посвященному пятидесятилетию пионерии. Так, да не так, ведь автор знал, что в организованном содружестве ребят есть много хорошего, главное избежать формализма и сумет по-настоящему заинтересовать ребят, что Крапивин и делал в своем известном отряде «Каравелла». К сожалению, это был частный случай, а в основном все-таки было то, о чем и говорил насмешливый читатель в концовке рассказа. Сам не по наслышке знаю это. Но в этом то и состояло предназначение рассказа, чтобы попытаться не на словах, а на деле показать путь к воспитанию в себе чести, смелости, твердости характера, то есть ковсему тому, что было затянуто в трясину советского официоза. Крапивин всегда стремился расшевелить это болото и делал это очень убедительно.

В этом смысле представление пионерского галстука в виде кливера в полной мере соответствует писательскому духу Крапивина. Ведь как говорится в рассказе кливер предназначен для того, чтобы идти против ветра, а значит против всего формального и так большинству удобного. Именно это подразумевается в рассказе и наверняка то же самое чувствовал маленький Владик в день вступления в пионеры, о чем так хорошо говорится в тексте. Возможно с той самой линейки и вышли знаменитые барабанщики и горнисты писателя, которые так дороги поклонникам творчества Крапивина.

Владислав Крапивин в начале этой повести недоумевает, зачем срубили большой старый тополь, и возмущается тем, что срубили большой старый тополь. Я не разделяю эти недоумение и возмущение: старые тополя трухлявы и поэтому представляют опасность; упав от сильного ветра, они и человека могут задавить насмерть; поэтому старые тополя в городах срубают регулярно (а взамен старых тополей сажают молодые тополята) и это правильно и хорошо.

А в остальном понятно, что «Тополиная рубашка» — интересно написанная сказка.

Только ещё одна мелочь: меня смутил в повести фрагмент «Вернее, не стоял, а просто касался большим пальцем правой ноги ПЛОСКОГО деревянного ШАРИКА на верхушке шеста». «Плоский шарик» — это как понимать? Как круг? Тогда бы и написали «деревянный кружок». Как эллипсоид? Тогда шарик не «плоский», а «приплюснутый», «сплюснутый»...

Творчество Крапивина прекрасно хотя бы тем, что он не исписался. Он всю жизнь, полвека с запасом, писал интересные истории про приключения детей и подростков. С одной стороны, они очень похожи, и почти всё, что можно сказать про его раннее творчество, можно отнести и к позжему. Да, добавилось немного чернухи и смачный шмат антисоветской и прорелигиозной пропаганды — в КАЖДОЙ постсоветской книге Крапивина, что мне попалась, он проходился и по поводу кошмарных кровавых большевиков, которые просто так людей убивают и сажают, и говорил про хорошего добренького боженьку. Но само качество текстов, увлекательность приключений и интересность героев, пожалуй, только возрастала. Крапивин обладал редким талантом писать для детей реалистично, без фантастических элементов, и так, чтобы это всё равно прекрасно читалось.

Так и с этим романом. Не могу сказать про неё ничего нового, кроме того, что это очередная ступень на лестнице совершенствования таланта и мастерства автора.

Это повесть печального Мастера. Мастера, которого смертельно ранили, которому плюнули в душу, попытавшись разрушить то, что он строил всю свою жизнь. И эта боль и обида на несправедливость и жестокость мира сквозит через каждую страницу, и особенно в финале. И наверное поэтому, Лето — одно из самых взрослых произведений Командора. Здесь есть всё то, за что мы привыкли любить Крапивина — атмосфера бесконечного лета, дружбы, искренности, романтики, мальчишки и девчонки, таинственные пространства пустырей, кустарников и уютных ложбин со старинными заржавевшими паровозиками и игрушечными городами. Но через эту безмятежность то и дело прорывается взрослый мир — с бандитами, беспризорниками, интернатами... Где-то рядом существуют алкаши, наркоманы, ранние не запланированные беременности. А самое страшное, что рядом с мальчишками Крапивина, честными, искренними и добрыми, есть и другие мальчишки — те, из которых потом вырастают убийцы и «полевые командиры», способные уже в этом возрасте на любую жестокость — например расстрелять щенка из самодельных арбалетов. Ведь когда зло поглощает такие юные и чистые изначально души, оно умножается тысячекратно. Ведь даже в душе Шурки, искреннего и честного Шурки, есть тёмная сторона, и будущее его совсем не определено — кем он вырастет? Не озлобится ли, не сломается ли? Ведь он способен убивать, и не страшится этого. А раз так — то чем он принципиально отличается от других детей — детей, взявших в руки оружие, которых сломали, искалечили, посадили на наркотики, научили убивать? Сколько таких детей в горячих точках, в Африке, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке, на Кавказе? И Командор с болью задаёт вопрос — неужели наша планета обречена, неужели количество зла уже перевесило добро и нет другого выхода, кроме как откатить всю историю обратно к динозаврам и попробовать начать историю сначала? И хотя в финале автор утверждает что капля добра, смех одного счастливого мальчишки, может качнуть весы вселенной обратно, но в глубине души мы знаем, что автор сам в это уже не верит. И остаётся только, сжав зубы, погибнуть на своём бастионе, в последней, безнадёжной битве со злом, и с надеждой, которая вопреки всему, не умирает.

Первый день лета. Как странно, что мои прежние ощущения навеянные этим днем, в точности совпали с тем, что испытывал герой этой повести. Тело казалось наполненным чем-то легким и воздушным, но вместе с этим достаточно осязаемым, чтобы понять его вещественность. Крапивин в тексте сравнил такое внутреннее наполнение с тугими струнами и звонкими пружинками. Как всегда мэтр попал в самую точку, как и в описание чуда окружающей тебя в таком состоянии природы, которая эманирует потрясающие эмоции, сотканные из запаха недавнего дождика, порхающих бабочек, теплоты и свежести летнего воздуха. В этом заключено таинство творчества писателя: самому знать эти необыкновенные ощущения и уметь передать их в тексте, чтобы те, кто испытывал подобное, встретились с ними как со старым добрым другом, приглашающим вновь окунуться в минувшее.

В повести описан всего лишь один день жизни третьеклассника Максима Рыбкина. В этом возрасте дни еще не проносятся словно напрасный вихрь и в промежутке между утром и вечером укладывается чуть ли не вся жизнь. Для Максимки это было действительно так, ведь в сумерках он уже был совсем другим человеком, чем в утреннем ярком свете. Крапивин безусловный мастер в описании метаморфоз ребячьего характера, причем делает он это так просто и естественно, что верится в возможность такого и в действительной жизни. Юный солист хора из робкого цыпленка превратился в молодого орленка, взяв от гордой птицы ее положительные качества. К сожалению к этому зачастую приходишь под действием негативных сторон нашей жизни, через слезы и страдания, но именно такая непростая школа дает мощнейший заряд для преломления себя. Аплодирую Владиславу Петровичу за потрясающие описания таких изменений Максима. Как это верно, когда несправедливость обвинений заставляет распрямиться в душе, расправить плечи, поднять голову и смело взглянуть в глаза обидчику. Почему-то эпитет «борец за правду» был и есть вроде особого, не совсем хорошего клейма на человеке, который своим обостренным чувством справедливости выделяется из общей массы. Я сам проходил через подобное, причем, как и Максим, слышал это из уст школьного учителя. Что поделать, отчего-то жизнь устроена так, что те кто за правду и справедливость всегда гонимы.

Зато в награду можно почувствовать себя настоящим человеком и тебе может открыться то, что недоступно обывателю. Крапивин великолепно описал открывшуюся Максиму гармонию природы, когда прошедший через моральные испытания мальчуган стоял на холме и слушал лето. Это стало Максимке самим собою заработанным подарком, также как знакомство с Таней и с компанией строителей парусника на колесах. Книги Владислава Петровича Крапивина учат многому, здесь школьник Максим Рыбкин остро воспринимал несправедливость и как мог боролся с нею. Это урок для нас взрослых, свыкающихся с такой жизненной несправедливостью и принимающими подобное за норму.

Первый ГГ Крапивина, который меня выбесил и вызывал только раздражение. Под прикрытием дружбы, верности, благородства и прочего он всю книгу только и делает, что ноет. Плак-плак, не наказывайте скотину, которая крысит деньги, хнык-хнык, давайте нагрузим экипаж ещё одним малолетним иждивенцем только потому, что он мне понравился. Булатов действительно постоянно капает на мозги «взрослым», которые и так оказали ему огромную услугу, хотя мне сложно поверить, что его не перевоспитали в самом же начале парой воспитательных подзатыльников.

В остальном же — это стандартно качественные для автора подростковые приключения, они интересны и увлекательны, портит их только ГГ и дежурная пожалейка. Да и в финале автор зачем-то решил густо мазнуть по переплёту такой же традиционной для него дозой антисоветизма про кровавых большевиков и благородного Колчака, который просто боролся за Единую и Неделимую.

Моментами всё же сложновато писать отзывы на работы Крапивина. Почти в каждом романе — стандартно увлекательные и интересные приключения (мне очень сильно понравились все эпизоды с огнестрелом — сам таким в детстве страдал), атмосфера детства (автору моментами даже удаётся передать видение мира ребёнком), почти всегда — правильный и верный воспитательный посыл и т.д. Ну вот здесь красной линией проведена тема предательства и как с ним вообще можно смириться — тема сложная и практически неразрешимая в контексте романа. А ещё одна стандартная черта для практически всех постсоветских работ Крапивина — навязчивая антисоветская повесточка, равномерно размазанная по всему шву и здорово портящая удовольствие от прочтения. Антисоветчиком Крапивин был не таким топорным, как Булычёв, и не таким фанатичным, как Стругацкий-младший, но тем не менее. И вот у меня вообще не было бы претензий, если б не такой однозначный посыл — от репрессий страдали ТОЛЬКО невиновные. Шпионов, вредителей, коллаборантов, трусов, дезертиров, самострелов, да и просто уголовников, в стране не было в принципе. В кого ни ткни — посадили либо за анекдот, либо за то, что англичан во время войны видел, либо просто так. Почему авторы так стесняются этой темы? Наоборот какую драму можно было б развернуть!

На данный момент лучший образец постсоветского творчества Крапивина, на который я натыкался. Затронута крайне щепетильная и болезненная тема ненужных детей. Тема вечная и неистребимая, когда даже при живых родителях их сыновья и дочери живут сами по себе, ощущая полное одиночество — и счастье, если хоть одного-двух друзей найдут. В патриархальном обществе, когда люди жили общинами, эта проблема сглаживалась за счёт этой самой общины — нет рядом мамы-папы или старших братьев-сестёр, тебя воспитывать и заботиться будет любой оказавшийся рядом сосед, потому что ты часть его «мира», а твои предки сто лет назад, вполне возможно точно так же воспитывали и помогали его предкам. Я упрощаю, конечно, но суть примерно такая. В новую же эпоху атомизации общества, когда общины давным-давно нет, а соседи и учителя для тебя абсолютно чужие люди, ситуация резко осложнилась. Даже если бы мама ГГ не была гулящей путешественницей и не пропади его отец, они вполне могли бы впахивать по 10-14 часов в день и тупо не иметь сил и времени на единственного ребёнка.

Ну а детские приключения здесь традиционно великолепны — читаются на раз и, скорее всего, будут знакомы подавляющему большинству детей. Можно даже, в какой-то степени, использовать книгу в качестве иллюстрации к своему времени, ведь Крапивин ещё и умудрился в кои-то веки обойтись без политоты, что не может не радовать.

Наверно, в карьере многих писателей бывает такое, что либо в голове, либо в черновиках у него накапливается определённое количество историй, слишком мелких для отдельного издания. Раньше эта проблема решалась за счёт журнальных публикаций, гонорары за которые были для многих авторов вообще основным заработком, но уже в 90ые популярность литературных журналов трагично рухнула. При достижении критической массы таких историй только и остаётся, что белыми нитками связать их в формально единую историю и опубликовать как роман.

По отдельности каждая история пляшущих скворечников — более-менее хороша, несмотря на моментами ОЧЕНЬ сомнительные моральные посылы, странные сюжетные ходы и действия персонажей. Но они просто-напросто не складываются в единую историю, и никакими флешбеками, альтернативными временными линиями и «книгами в книге» это не прикрыть. Чего стоит только бесконечно бестолковый эпизод с очередным «спасением цесаревича», на которые я натыкался уже раз двадцать в разных произведениях художественной культуры.

В общем, честное слово, лучше бы это была какая-нибудь антология, вроде «Рассказы жителей лужайки, где пляшут скворечники».

Как читатель — искренне восхищаюсь этим романом. В рамках одной истории Крапивин рассказал с десяток историй поменьше — и скучного здесь нет. Начиная от успешной попытки ГГ заманить своего врага в ловушку и заканчивая последними строками — читал с искренним удовольствием и увлечением. И несмотря на все тяжкие испытания и тяжёлые темы — это добрая история, герои проходят через все невзгоды и остаются не только нормальными людьми, но и становятся хорошими друзьями. Я в принципе могу выдвинуть только одну серьёзную претензию — мышление героя слишком взрослое. Это не дитё, это взрослый и опытный человек, впрочем, это простительно — благодаря такому книга пригодна для прочтения и детей, и взрослых.

Отражение тёмных 90ых получилось пугающе убедительным. Кровавая война, разгул преступности, нищета и безысходность и т.д. И после прочтения я уже задумался. Многие авторы-диссиденты (явные или те, кто держал фигу в кармане), творя ещё в советское время много писали или прямо намекали на кошмарность советской власти, о том, как надо её сокрушить и начать жить «правильно». Но когда их мечты исполнились и настали 90ые, невозможно было не задуматься, а стоило ли оно того? Некоторые, максимально далёкие от народа и замкнутые в своём мирке, вроде Стругацкого-младшего, прямо писали — да, «свобода» важней, хорошо, что настали 90ые с их преступностью, разрухой и наркоманией, это лучше, чем советская цензура и тирания, да и вообще все советские достижения были вопреки. Другие, вроде Булычёва, искренне сомневались — это видно по их творчеству, ужас и кошмар 90ых слишком сильно поразил их, чтобы однозначно оставаться ненавистником советского прошлого. Крапивин, описывая разную жуть, ставшую в 90ые обыденностью, прямо оговаривается в этой книге устами одного из персонажей, что да, в 90ые стало лучше. Как говорится, пусть каждый сам делает выводы.

Очень необычная для автора работа. Не думал, что его занесёт в поджанр «герои в Чистилище», да ещё в некоем ирреальном мире, целиком и полностью подчиняющимся их воображению. Что понравилось — традиционно очень интересными вышли у Крапивина человеческие судьбы, их трагизм и безысходность действительно могут запасть глубоко в душу. Да и просто за характеры персонажей можно простить очень многое. Приключения вышли достаточно любопытными, хоть и не люблю я истории с нотками сюрреализма и фантасмагории. Что не понравилось — очень неубедительная «вселенная» места действия, никаких серьёзных претензий у меня нет, но просто не хочется верить в такой мир, он напоминает тяжёлый сон во время высокой температуры.

P.S. Очень удивился фразе, что, мол, корабли не могут быть ни злыми, ни добрыми. Они просто штуки, в которых путешествуют. Я, как заядлый поклонник Вахи, где корабли зачастую могут быть одержимы демонами или просто разумны, даже шутить по этому поводу не буду. Просто учитывая «морское» творчество Крапивина, никак не ожидал, что он откажется от идеи одушевления и индивидуализации кораблей.

Сначала о хорошем. Это прекрасный роман о детстве, крайне эмоциональный и очень красочный. В качестве фона Крапивин взял очень тяжёлый период в истории нашей страны — 1945-46 годы. Уже не так тяжело, как в начале и середине войны, мы уже победили, но жизнь ещё крайне тяжёлая. Десятки миллионов военнослужащих ещё только начинают возвращаться домой, страна живёт голодно (а ведь был ещё голод 1945-46 годов, когда на общую истощённость страны, почти полное отсутствие новой сельхозтехники с начала войны и крепких мужиков в колхозах, миллионы заброшенных и заминированных гектаров плодородной земли и т.д, наложились два неурожайных года подряд), треть жилых домов в стране уничтожена и ещё только предстоит начать отстраивать страну.

И на этом фоне растёт юный Севка Глущенко, талантливый начинающий поэт, непоседливый, но добрый пацан, который только-только начинает взрослеть, находить первых друзей и искать своё место в жизни. Все его приключения — высший класс, читать их интересно было даже мне, взрослому, вроде, человеку. Моё детство тоже пришлось на весьма неприятное и тяжёлое время — 90ые, когда очень многие в принципе не верили, что наша страна через несколько лет ещё существовать будет. Было очень интересно увидеть немало параллелей, которые будут понятны и людям моего поколения. Севка — вообще молодец, все испытания он проходит достойно и, вне всяких сомнений, из него вырастет сильный и принципиальный человек. От последних строк романа вообще чуть было не прослезился.

Но по неизвестным мне причинам, Крапивин решил добавить в книгу несколько ложек известно чего. Ладно, Бог с очень навязчивой религиозной пропагандой — Крапивин вполне мог внезапно изменить взгляды и уверовать, но вот политота в книге... Для меня всегда было загадкой, почему определённые граждане превращают трагедию Большого Террора в какой-то нелепый балаган. Да-да, конечно, людей расстреливали и сажали в лагеря исключительно за политические анекдоты и за то, что портреты полководцев в лужи роняли. К чему этот нелепый бред про шпиона в каждом дворе и ёрничанье про врагов народа? Конечно же, никаких врагов у нашей страны не было, не было почти миллиона коллаборантов (лесные братья, власовцы, бандеровцы, которых ещё много лет по лесам Украины гоняли и в борьбе с которыми погибло до 25 тысяч сотрудников госбезопасности и военных, и до 30 тысяч гражданского населения), западные партнёры не вербовали у нас агентуру, в стране не было коррупции и воровства (просто представьте, сколько сейчас было бы репрессированных, если б пересажали всех, по чьей вине разворовывались государственные деньги и пропадали полтора миллиона комплектов военной формы). Поймите правильно, период репрессий — действительно жуткий эпизод, в ходе которых были репрессировано до 5 миллионов человек и до 800 тысяч получили смертный приговор — и лично я вообще принципиально против смертной казни. Были те, кто пострадал невинно по ошибке, были жертвы произвола и необразованности сотрудников (в то время в стране было буквально слишком мало людей с соответствующим юридическим образованием). Но зачем превращать это в балаган про репрессированных за оброненный плакат, почему бы не разобрать реальные трагедии? Были те, кто в Гражданскую войну воевал и помогал белым, а потом им это припомнили. Были те, кто просто вращался в «плохой компании» и когда их повязали, то сотрудники не разобравшись посадили и их. Были те, кто по малодушию, трусости или из-за голода пошли прислуживать немцам. Куча таких историй была! Почему о них не рассказывается практически никогда в антисоветской литературе и доводится до абсурда? А самое интересное, что большинство осуждённых по 58ой статье — вообще обычные уголовники. Мне доводилось в своё время работать в архивах и перелистать более полусотни дел по 58ой статье — из них обвинение в шпионаже было ровно в одном(1). Все остальные — те, кто брал взятки, воровал госимущество, зерно, нападал на сотрудников госвласти и т.д. Надо ещё подробно и тщательно разбираться, а сколько вообще было невинно репрессированных. Я лично знаю человека, которой всю жизнь мама рассказывала, что её деда расстреляли за политические убеждения и анекдоты. А когда она занялась его реабилитацией и подняла документы, то ВНЕЗАПНО выяснилось, что мужик был уголовником-рецидивистом, а его жена не хотела расстраивать дочь такими фактами о любимом отце.

Извиняюсь за весь этот поток сознания, но попытка впихнуть в книгу антисоветскую повесточку действительно выглядит предельно чужеродно — если в «Стеклянные тайны Симки Зуйка» Крапивин хотя бы пытался адаптировать эту тему для детей, то здесь это просто какие-то левые и ненужные вставки.

Читая книги авторов, у которых активная часть творчества пришлась и на советское время, и на постперестроечное, любой человек рано или поздно задастся вопросом, а был ли среди них хоть один человек, который не держал фигу в кармане? Крапивин такой третий для меня только за последние пару лет, что он, что Можейко, что Стругацкие, в одно время бурно воспевали советский строй и идеалы, не стеснялись получать литературные премии и гонорары от книг и экранизаций, а после наступления «демократии и гласности» на голубом глазу заявляли, что всё это время они просто держали фигу в кармане, имели в виду вообще не то и вообще советская страна — пакость ужасная. А раньше просто цензура раскрыться не давала. Вот много «хорошего» можно сказать о Солженицыне — он отпетый лжец, воспевавший бандеровцев, власовцев и открытый враг нашей страны, но у него как минимум хватило духу быть последовательным, он всегда говорил примерно одно и то же и не переобувался в зависимости от изменения коньюктуры.

Ну вот допустим, цензура отступила. Что же она не давала добавлять Крапивину в свои книги? Ругательства, цинизм, антисоветскую пропаганду и открытую пропаганду религии, дилетанские рассуждения о Венгерском восстании (в котором совсем-совсем не было фашистов, с самого начала целенаправленно убивающих коммунистических активистов и за ноги вешавших их трупы на улицах), безмерное восхищение поэтами диссидентами и обильные стенания о том, как у нас за инакомыслие людей в тюрьмы сажали и расстреливали. Аж дети малые переживали об этом и не смели толком рисовать и читать спокойно, что хотят. Особенно меня умилило, когда персонаж очень удивлялся одной книге, мол, как так-то её выпустили вообще, как цензура такое пропустила? И тут же себя успокаивает, ладно, наверняка редактора потом приговорили к расстрелу или хотя бы к лагерю. И мечтает при этом, мол, как же хорошо заживём, когда можно будет писать и говорить, что угодно. То-то у нас страна в 90ые расцвела!

К самой истории претензий нет и быть не может — она написана на довольно высоком уровне и более чем интересно. ГГ не просто переживает ряд приключений, но и взрослеет на глазах читателя (первые враги-друзья, чувства, сильные эмоции и т.д). Но её смысловое и идейное наполнение — караул. И куда делись те несклоняемые персонажи Крапивина, которые погибли бы, но ни за что не стали бы лицемерить и молчать перед несправедливостью?

Это образец хорошей детской литературы. Неглупые истории, реалистичные и правдоподобные, но вместе с тем, с кучей крутых приключений. Счастлив тот взрослый, кто может из своего детства вспомнить хоть пару таких историй, остальным — можно хотя бы прочитать). Каждая повесть вышла крайне атмосферной, весёлой и душевной — она про дружбу, верность, врагов, эмоции, приключения, первую любовь и счастье.

Да это фактически советская антиутопия в стиле «Голодных игр», «Дивергента» и прочих подростковых историй про страшное тоталитарное государство. Но вот противоречие — написано для младшего возраста и с большим гротеском, но всё равно лучше и интересней. Много здесь наивностей, есть и нелепости, но это как раз тот случай, когда «это для детей и можно чуть проще». Тут Крапивин вообще выступил очень изящно — он умудряется писать для детей как для детей, а не идиотов, как многие его современники и коллеги по цеху.

Книга к тому же отдельно хороша тем, что учит сугубо правильныим и верным вещам. Борьбе за справедливость, верности, принципиальности, отваге и помощи друзьям. Именно на таких книгах и стоит воспитывать подрастающее поколение. Не во всём согласен с автором предыдущего отзыва, но тут он полностью прав. Как у Высоцкого:

«Если, путь прорубая отцовским мечом,

Ты соленые слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал, что почём,-

Значит, нужные книги ты в детстве читал!»

На мой личный вкус, повесть слишком наивная — она чрезмерно глубоко заходить в сказочную топь и даже не пытается притвориться настоящей историей. Но зато она очень добрая и учит сугубо правильным вещам — верность дружбе, умение держать слово, гуманизм и любознательность. А ещё здесь прямейшим текстом прописана тоска Крапивина по уходящим временам — парусники становятся архаизмом и роскошью, гномы умирают, хоть и есть шанс на перерождение, но это всё равно будет уже не то.

Только на этой повести я начал по-настоящему жалеть, что ознакомился с Крапивиным уже в 32 года, а не в 7-8. Меня сейчас искренне захватили приключения героев, а уж четверть века назад... Здесь нашлось место почти всему, что составляет жизнь ребёнка — семейные отношения, настоящие верные друзья, родной уютный городок, наполненный приключениями и опасностями, безудержная фантазия, перед которой не может быть никаких преград, первые трагедии и взрослые поступки. Ковёр-самолёт стал символом детских приключений, спусковым крючком, который запустил всю череду невероятных событий. И надо отметить удивительную гармоничность повести — может показаться, что это просто набор событий, но они все идеально согласованы друг с другом и строго последовательны, прекрасно иллюстрируя взросление и развитие героев. А ещё здесь есть загадки, ответы на которые и не нужны — это отдельно создаёт атмосферу таинственного приключения. Кто бросил несчастного пса и научил его заводить часы? Да и брошен ли он вообще? В жизни может случиться куча трагедий, в результате которых верные питомцы (не важно даже, коты, собаки, птицы и т.д), окажутся одинокими и бездомными. Как ключ оказался на своём месте? Что вообще за тайна связана с башней?

И будучи сказкой, в некоторых областях повесть умудряется оставаться болезненно реалистичной.

В какой-то степени эта повесть доказывает, почему муж-жена должны быть и хорошими друзьями). А то вроде и принцип «Друзей на женщин не меняю» нарушать нельзя, но и жена же — самый близкий человек.

Но если серьёзно — эта история сразу и про взросление, и про мечту, необязательно же становиться взрослым с каменно-серьёзным лицом. Ведь так обидно будет отвернуться от всех невероятных приключений и друзей! Всё-таки Крапивин писал очень необыкновенные сказки на стыке фантазии и правдоподобия.

Пока человечество процветает — прогресс неостановим. Парусники были архаизмом ещё в начале 20го века и в итоге они продержались почти целый век после появления первых пароходов только потому, что у мировой промышленности и ушло несколько поколений на то, чтобы настроить достаточное количество более современных кораблей. Но ведь не всё в этом мире измеряется практичностью и выгодой — даже музейные экспонаты нужны порой. Для чего? Во-первых, это красиво. Я бесконечно далёкий от мореходства человек, но и то не могу сказать не покривив душой, что красивые корабли меня не завораживают. Во-вторых, нужно же как-то вдохновлять и сподвигать подрастающее поколение на подвиги, достижения и выбор жизненного пути. Вполне могу поверить, что баркентина могла затронуть некие струны в людских душах и навсегда привязать к морю, даже если плавать они будут на дизельниках или вовсе атомоходах.

Да и в целом это просто очень красивая и романтичная история про дружбу, взросление и право на достойное завершение своего трудового и жизненного пути.

Первое прочитанное мной произведение Крапивина. Неожиданно круто и атмосферно! Тут не только романтика морского путешествия, но и настоящая таинственная мистика. Герои вызывают симпатию и интерес, особенно ГГ, конечно, но и прочие хороши. В общем, это прекрасная затравка — я уже заинтригован и в превкушении прочтения тех пяти книг Крапивина, что разным путём за много лет скопились на моих полках.

Один из любимых циклов произведений, написанных писателями, сформировавшимися в Советский период истории. И пусть говорят, что «мальчишки Крапивина» слишком похожи друг на друга, это не так. Не совсем так. Если приглядеться, вчитаться, то становится несомненным то, что все они очень разные. Общее в них одно — стремление к Справедливости, желание найти своё место, принести пользу. Спасибо Командору Крапивину за его Героев!

Однажды повстречавшись, люди часто разъезжаются в разные стороны, не зная суждено ли им увидеться когда-нибудь еще. Так скажем бывает в детские годы, когда случайно познакомившись с каким-то человеком, прикипаешь к нему всем своим нутром, находя в своем кумире свою вторую половинку. Жизнь может разлучить двух друзей навсегда, но память о таком эпизоде будет долго хранить свои яркие картинки, идеализируя героя, наделяя его может быть несуществующими, но так желаемыми чертами.

Вот так и прикипел Кашка к Володе, найдя в старшем товарище то, что он видел в некоторых проезжающих через его железнодорожную станцию пассажирах. Определенно у мальчугана было особое чутье на хороших людей, рожденное искрой из огня своей собственной душевной теплоты. Кашка видел в таких пассажирах «своих», тех, в кого хотелось воплотиться ему самому при взрослении. У таких людей в глазах светится сама жизнь, наполненная и осмысленная, делающая тебя настоящим человеком. Таким безусловно был Костя, так понравившийся мальчишке и умчавшийся в неизведанную даль в быстрокрылом поезде. Но Костя еще сильнее разжег зарождающийся внутри Кашки особый теплый огонек, позволяющий различать в жизни хорошее и плохое, истинное и ложное.

Этот огонек скорее всего стал зарождаться благодаря созданной Кашкой вымышленной стране челотяпиков. Мальчишка был одинок и одиночество рождало свои фантазии, заменявшие так нужного близкого друга. Аркаша искал его в своей собственной стране, а нашел в пионерском лагере «Синие камни», став оруженосцем меткого стрелка Володи Новоселова. Параллельно в повести проходит сюжетная линия самого Володи, мальчика открытого, честного, с задатками настоящей личности. Поэтому Володя и не оттолкнул Кашку, как ставшую ненужной вещь и вот здесь внутри его натуры стал разгораться этот самый огонек, который роднит между собой настоящих людей. Получается Кашка был нужен Володе, как и он сам малышу, это замечательно и очень трогательно. Я думаю Владислав Петрович Крапивин стремился привить что-то подобное своим питомцам в «Каравелле», находя отсюда и некоторые мотивы для своих великолепных книг.

А в конце повести Володе пришлось делать свой выбор, пусть и не жизненно важный, но все-таки очень значительный. Мне кажется он поступил правильно, Надежда все-таки уже не ребенок и способна понять мотив друга. Ведь Кашке приезд Володи был очень важен как свершившийся акт веры в хороших людей. Да будет так!

Казалось, что все последующие книги цикла «Великий Кристалл» будут более менее похожи друг на друга, но вот пятая книга это представление поломала. Два совершенно разных и, казалось бы, совершенно несовместимых между собой мира, которые соединились благодаря ребячьей дружбе. Причём оба мира настолько интересны, настолько любопытны, что про них хочется читать ещё и ещё.

Первый мир — это наше советское послевоенное время. Оно было вроде бы совсем недавно, какие-нибудь 80 лет назад, а многое ли мы о нём знаем? Для меня, например, росшем на десяток с хвостиком лет позже, многое выглядит узнаваемым, но многое оказалось и почти откровением. Во всяком случае читать об этом времени очень интересно. Впрочем, также, как и о другом мире, совершенно необычном и неожиданном — мире звёздных шаров. Просто поразительная находка Владислава Крапивина. Правда многое здесь держится и за счёт образов шаров, окружающих белый шарик — уж очень они колоритны.

Ну а то, что касается настоящей мальчишеской дружбы, когда два одиночества так счастливо нашли друг друга, то об этом и сказать-то особенно нечего — вот умеет Владислав Крапивин как никто другой написать об этом так, что ни один из читателей не останется равнодушным.

Единственное, что не очень понравилось в книге, так это эпилог. Нет по сути своей он совершенно правильный, но вот по духу как-то не очень совпадает со всем написанным ранее. Ну вот скажите на милость, зачем надо было приплетать в него всех ребят из предыдущих книг цикла. Вся эта компания, сидящая рядком в кабинете Михаила Скицына, выглядит совершенно искусственной.

Для фантастики (детской, я понимаю) — слишком примитивно и нелогично. Для сказки — слишком долго и нудно.

А ещё напомнило гуслярские рассказы Булычёва, написанные в девяностые годы. Автор видимо пытался быть современным, но вышло несуразно — бизнесмены, рэкетиры.

Люблю Крапивина, но эта повесть совсем мимо. Мимо того, что в Крапивине нравится...

Это очень важная книга, которую необходимо периодически перечитывать каждому взрослому, чтобы не забывать о том, что мы — Люди с большой буквы, а не потребители вокруг своих машин, грядок и гаражей...

Первая часть «Мальчика со шпагой» шедевральна. Она не о буденновках и не о пионерлагерях. Она о проблемах честного человека в гадком обществе. К сожалению, чем дальше, чем меньше шансов, что Всадники со станции Роса придут на помощь...

Было мне 9 лет. И решил я свое достоинство отстоять, не убежал, а начал драться. В результате — месяц в больнице. И с последствиями живу до сих пор. И не было бы дня, чтобы не подумал: зачем мне это надо было? Лучше бы убежал. Но я тогда был один. Был бы у меня на руках младший — другой расклад конечно. Однако книга в плане тактики самообороны вредная, и «звездный час» может не получиться, и скорее всего не получиться, будь ты адептом боевых искусств.

Может и прав был тот паренёк, который сказал, что проще ремень в магазине купить? Поменялись времена, поменялась идеология.

Теперь о другом. Личность руководителя в клубе совершенно бледная и не яркая. При этом в клубе царит очень жёсткая дисциплина. Скорее всего так не бывает. И здесь мы получаем ещё одну утопию.

И очень неприятна (лично мне) вот эта вот армейщина. Капитаны, отряды, дружины, вахты.

В итоге хоть это и незаметно на первый глаз, но роман пропитан идеологией. И мораль сомнительная.

Мне запомнилось, как один известный критик в статье, освещающей фантастику 1986 года написал: «Тололиную рубашку» никак нельзя отнести к удачам писателя Крапивина. А вот и нет! Время все расставило на свои места, дорогой критик! Прекрасная повесть сейчас, как и без малого тридцать лет назад читается на одном дыхании! И посмотрите на оценку Фантлаба!

Эту повесть я раньше (в том возрасте, когда обычно читают Крапивина) не читал.

Прочитал только сейчас, в 56 лет.

И разочарования не испытал — мне нравится Крапивин — его добрые, лирические, по-хорошему детские истории. Не исключением стала и эта. История о настоящей дружбе, самоотверженности, о поступках, которые ты должен совершить, если называешь себя Человеком. И неважно сколько тебе лет, и неважно кто ты — мальчик в очках 11 лет от роду, девочка-сорванец, или маленький стеклянный барабанщик...

Если другие повести из сборника «Летящие сказки» мне были уже знакомы, то «Стражу Лопухастых островов» я читаю впервые. Это поздний Крапивин, и очень хороший. (Кстати, роман примыкает к циклу весьма условно: поначалу даже не догадываешься, почему эта сказка тоже — «летящая». Только в заключительной третьей части становится ясно.)

Этот роман рассказывает о компании ребят — жителей маленького поселка Малые Репейники, в котором каждый уголок дышит стариной и сказкой. Однажды случается беда: власти собрались уничтожить поселок.

Тут писатель практически ступает на тропу клише своих поздних сюжетов, львиная доля которых зиждется на конфликте детей и чиновников, задумавших погубить их привычные места для игр. В случае «Стражи Лопухастых островов» в окрестностях Репейников собираются строить военный полигон (а все старинные дома и закоулки, соответственно, отправить под снос и реновацию). Конечно, я не против того, чтобы автор поднимал современные проблемы… если бы он еще не делал этого по одному шаблону. Может быть, Крапивин и сам понял, что повторяется, потому что по итогу в этом романе тема противостояния детей с властями у него оказалась отодвинута на второй план, если не дальше. Зато на передний план вышла собственно атмосфера сказки, полной разных диковинных персонажей и существ. Из цикла о Безлюдных пространствах сюда перекочевали чуки и шкыдлы, а еще тут есть книмы, кнамы и квамы. И гусь, который мечтает о дальних странствиях. И разгуливающий по болотам невидимый гипсовый великан. (Как здесь не вспомнить «Голубятню на желтой поляне»? Только этот великан — добрый.) И самая настоящая баба-яга. И чудак-волшебник, злой — но, возможно, лишь оттого, что был недолюблен в детстве. И зловещий военный по имени Фанерный Выбор (не удивительно: ведь он действительно оказывается сделан из фанеры). И у каждого тут есть какая-то собственная маленькая история, может, и не влияющая на сюжет (приключения мальчика Иги в полусновидческом мире «альтернативных» Репейников так вообще читаются как самостоятельная вставная новелла), но именно благодаря подобным мини-историям «Стража Лопухастых островов» и создает впечатление большого густонаселенного мира, в котором может произойти все, что угодно.

Многие истории остаются, кажется, не дорасказанными. Например, о Конструкции, которую строил Ига. Или о волшебной двери — как-то грустно, что с ней так все закончилось. Но во-первых, тогда начинаешь смотреть на них по-другому: не как на часть сюжета, а как на своего рода иносказательные притчи, заставляющие задумываться, а почему случилось именно так, а не иначе. И во-вторых, это, опять же, напоминание о том, что показал нам автор только самый кусочек мира.

Тут же между строк зашифровано много мудрой иронии, которую, наверное, оценят в первую очередь читатели постарше. Пресловутый Фанерный Выбор (и поединок с ним), например — одна из самых ярких и интересных находок в романе, раскрывающаяся не сразу и вызывающая целую гамму впечатлений.

Идея микса сказки с фантастикой (эксперименты с телепортацией; прошлое, которое одновременно является измерением, находящимся где-то на стыке разных реальностей) восхитительна. Ну да, Владислав Крапивин всегда любил смешивать эти жанры, но когда в его произведениях появлялось фантастическое, то обычно оно и превалировало. А здесь сказочного больше, чем фантастического. И сказка в итоге — пускай и не без помощи наших героев — побеждает.

«Стража Лопухастых островов», по-моему, способна объединить под своим знаменем всех — и тех фанатов Крапивина, кто ностальгирует по его ламповым классическим сказочным сюжетам, и тех, кто предпочитает сумрачную современную проблематику, которая намечена и здесь. Единственный недостаток книги — это, как уже было сказано выше, расплывчатость сюжета: условно двигающая повествование цель — не дать господам из губернской администрации превратить заповедник сказок в ярмарку оружия — возникает и тут же теряется на фоне этих самых сказок, оживающих на глазах. Но в то же время: а разве не в этом и заключался смысл? Потому что всякая сказка всегда больше, чище, чем такое… безобразие, которое пытается в нее вторгнуться. Ну а если читать не ради конечной цели, а ради того, что будет открываться тебе (и героям) по ходу ее достижения, то и вопросов никаких не возникнет.

В этот раз начал перечитывать Крапивина, укачивая годовалого сынишку. И вновь перед глазами предстали первые осенние деньки, и ветер, треплющий непослушные волосы у мальчишек, так внезапно переставших быть детьми. Мне почему-то кажется, что «Колыбельная для брата» — это, в некотором роде, более мягкая версия «Журавленка...» Здесь не так остро поставлена конфронтация отцов и детей, не так доверительны отношения между педагогами и ломкими подростками, знающими досконально названия и назначения морских терминов. Есть песня, которая связывает события, трогает души людей, и маленьких и взрослых — эта суровая песня, времен, быть может гражданской войны, но такая, которая всенепременно годится и для колыбельной маленькому брату, и для того, чтобы разрядить обстановку в тяжелом почти морском приключении, и для того, чтобы девочка восхитиалсь и поняла, что третьеклассник с красивым голосом, умеющий петь, но не желающий петь по указке, уже не он, а смелый и гордый парень, почти юноша.

А еще в повести много Гайдара. Начиная от стилистики повествования и говора наставника (все эти «товарищи мои хорошие», «люди порядочные», песни про барабанщиков), и заканчивая самим сюжетом, почти тимуровским. Но здесь словами педагогов Гайдар уже не иконически, но еще и не перестроечно критикуется, а Тимур в этой критике не так идеализирован. Но, в то же время, и хулиганы в книжке такие «квакинские», а Дыба — это никак не романтик Капрал из «Журавленка». Сам посыл повести хороший, в первую очередь он показывает, какие могут быть старшие братья младщим, даже если они и не братья вовсе, какие бываю друзья, неосознанно становясь таковыми, и какие бывают враги, вовсе не хулиганистые парни из переулков. а вполне себе облеченные властью педагоги, но все закончится хорошо, потому что для таких финалов и есть книги Крапивина, вдохновлявшие мушкетеров, барабанщиков и водителей каравелл.

Читал в детстве и ничего не помню.

Сейчас прочитал вслух сыну-подростку. Наверно объяснимо, почему не помню. Если книги Жюля Верна выжигали в мозге борозду, которая до сих пор не затянулась, то такие книги прошли незамеченными. Сейчас ещё тяжелее это воспринимать.

Наивная слащавая простота, очевидное добро и зло, зло беззубое и не страшное. Но тяжелее всего от детей, индокринированных идеологией. Гражданская война, всадники, буденовки. Сейчас не поймут это дети без специальных пояснений. А значит не бессмертное произведение, а временная такая нравоучительная вещица, малопригодная сейчас.

Но сам текст написан мастерски.

То, что для взрослых пустяк, совершенно по другому выглядит для одиннадцатилетнего ребенка. Да к тому же ситуация возникшая в рассказе далеко не пустяковая. Таким типам как дядя Витя жизнь беспризорного пса является абсолютно незначительной вещью, все равно что прихлопнуть надоевшую муху. С практической точки зрения подобным людям не нужны неудобства-временно живущий племянник притащил совершенно ненужного пса, причем не спросив на это разрешения. Пришлось решать вопрос по взрослому, без сантиментов. При этом дядя Витя считает себя знатоком в вопросе воспитания и я думаю он абсолютно уверен в правоте своего мнения.

В жизни частенько приходится сталкиваться с такими людьми. А ребенок почти всегда настроен на что-то позитивное, поэтому подобные случаи воспринимаются им очень остро. Володькин поступок стал протестом против действия такого «воспитателя», одновременно явившись и актом самоутверждения. Крапивин всегда ставит своих мальчиков перед каким-то выбором. Здесь можно было бы просто махнуть рукой, мол дело сделано, Гермеса жалко, да что поделаешь. И немного попереживав, жить дальше как жил. Но герои Крапивина никогда не пойдут на это, здесь их мальчишечья правота и смелость. И хочется сказать-товарищи взрослые, будьте чуткими и всегда помните, что ребенок особое существо, которому от ваших взрослых решений может быть очень больно.

Повесть можно смело назвать антиутопией. Некое идеальное государство, существующее по чётко отлаженной системе где всё и все под контролем. Но всё это из детства. Все помнят эти детские ограничения. Это нельзя, туда не ходи, делай так. Потому что так нужно. А почему никто не знал если спросить и задуматься. Сложно назвать её полностью детской книгой. Думаю, что для любого возраста эта повесть не будет лишней и неинтересной. Если первая часть цикла была для меня неоднозначна. То здесь полноценная история, которая поднимает довольно таки серьёзные проблемы. В частности предназначение человека в жизни. И вместе с тем острый сюжет занимает ключевую роль. Вообще очень современная книга, не теряющая своей актуальности. Очень кинематографичная. Цикл «Тёмные начала» очень похож. Но написал его Пулман и поэтому он известен на весь мир. А книги Крапивина более скромные по своей популярности, но более сложные для понимания.

Васька Снегирев открыл плеяду знаменитых крапивинских маленьких барабанщиков. Этот образ находится в числе самых известных литературных фигур Владислава Петровича, это один из компонентов особой атмосферы творчества писателя. Овеянный ореолом героической романтики мальчишка, отбивающий палочками ритм тревоги или радости, рисовал в воображении персонажей автора путь к идеалам чести, справедливости, доброты. Это не красивый пафос, тут дело в векторе устремлений. Если в маленьком характере кристаллизуется такой вектор, то детская впечатлительность обязательно будет рождать подобные образы и естественно мальчишки будут воплощать его в жизнь. Я думаю многие вспомнив свои детские игры согласятся со мною.

Таков был и второклассник Васька, маленький, но упорный человечек, отстаивающий свои устремления несмотря на насмешки и трудности. В каждом персонаже Крапивина присутствует такое внутреннее ядро, создающее в зарождающейся личности правильную основу. Подобное и рождает настоящие поступки, наподобие случая с Васькиными палочками. Дело здесь не в опаске насмешек и укоров, тут вопрос в чувстве ответственности и исходящей отсюда способности сделать решительный шаг. Как тот барабанщик из сферы мечтаний, бесплотный в физическом плане, но реальный в моральных предпосылках к большому или маленькому героизму. А в случае со Снегиревым я полагаю героизм был не столь уж малым, по крайней мере в масштабах столь нежного возраста. И резюме подводит сам Владислав Петрович в очень емких словах последней главы повести: «Будет много дорог...»

Многие в детстве мечтали о неведомых странах, дальних путешествиях, опасных приключениях. Это естественно для детской фантазии, неотягощенной взрослыми проблемами. Такой фантазии и посвящен данный рассказ. Сеге не нужно было отправляться куда-то в неведомую даль, на эту роль вполне подходил подступающий к поселку лес. Кстати Крапивин очень здорово описал как шумят в чаще деревья, буквально в нескольких словах, но как-то очень ярко и волнующе, будто бы заглянув в саму глубину природы. Это неудивительно, ведь Владиславу Петровичу дано чувствовать не только ребячьи характеры, но и распознавать что-то необычное в самой привычной окружающей обстановке.

Вот такое необыкновенное и придумали старшие ребята для Сеги в качестве страшилки. Только вышел совсем противоположный эффект. Так зарождается основа будущего взрослого характера, уже сейчас перешагнувшая плаксивую боязнь и создавшая свой собственный воображаемый образ львов. Крапивин всегда имеет в виду будущего взрослого человека, вырастающего из его отважных и честных маленьких героев. Ведь впереди у них большая жизнь и думается Сеге запомнится его небольшое детское приключение как трогательный образец наивной ребячьей фантазии.

Повесть теплая, добрая. Пусть и не хватает в ней традиционной крапивинской мальчишеской героики, но, может это и к лучшему. Главным антагонистом стало не вселенское зло, морское чудовище или оживший манекен, а местный торговец-перекупщик, превратившийся из буржуина в вождя туземного племени на далекой планете. Полеты на стульях, посиделки у костра, печеная картошка, мальчишеские приключения – всё как мы любим!

Моим любимцем стал Пим Копытыч – немного леший, немного неформальный ученый, тихо-мирно поживающий в своей уютной избушке с печкой и чаем. А еще он гонит самогонку и иногда прикладывается к ней. Опять же, не пьянства ради, а чтобы стало теплее и добрее в этом мире. В том мире, в котором я хотел бы жить.

Похоже, что в какой-то момент автор собирался (слава богу, что не собрался :)) закончить этой повестью цикл «Великий Кристалл» — слишком уж тщательно и аккуратно начал он здесь сводить те сюжетные линии, что возникли за первые три книги. Именно здесь также он попытался и ответить на все те вопросы, что возникли у читателей при чтении предыдущих повестей цикла. И именно поэтому в данной книге не получилось такой цельной истории, как в случаях с Галиеном Тукком (Галькой), Корнелием Гласом и Ёжики.

Но это, конечно, совсем не значит, что повесть получилась слабее или хуже предыдущих — просто у неё свои достоинства. Во-первых, в ней мы опять немного погружаемся в старые истории и узнаем, что, почему, как и чем же все они закончились — а это всегда очень интересно. Во-вторых, талант Владислава Крапивина и здесь никуда не делся и мы снова получаем чрезвычайно эмоциональную интригу, за героев которой (тем более по большей части наших старых знакомых) никак нельзя не переживать. И, наконец, именно здесь появляется парочка самых блистательных, самых колоритных героев всего цикла — Филипп и его друг Петя (он же Кригер). Читать о которых уже великое удовольствие :).

И ещё. И на Солнце есть пятна, и в этой повести, если постараться, можно найти то, к чему можно придраться. Только надо ли портить этим очарование такой прекрасной, такой интересной вещи....

Крылья самолета, как и паруса корабля, являются неотъемлемыми атрибутами творчества Владислава Петровича Крапивина. Они всегда прилагаются к мальчишечьей мечте, которая всегда просит полета, дальних странствий, опасных приключений. Такая мечта была и у героя данного рассказа Антошки. Эта мечта была крылатая, была готова летать в воздухе на борту простенького планера и ей надо было всего лишь попасть вместе со своим обладателем в кабину и приподняться на короткое время над землей. Нашим желаниям, стремлениям и воображению всегда дано парить в облаках, но без практической деятельности они всегда бесплотны, а оттого и эфемерны. Крапивин в своем творчестве всегда стремится избежать подобного. Его герои деятельны и всегда стремятся воплотить мечту в жизнь. Это очень хорошо и правильно, ведь воображение без дела переходит в область беспочвенных иллюзий, не давая толчка к проявлению воли, того качества, которое дает человеку право называться личностью.

Герой рассказа стоит на таком очень беспокойном, но верном пути. Антона не пугала высота неба, не испугал и произошедший трагический случай. Это типичный крапивинский персонаж, который несмотря на свою стандартность никогда не может казаться однообразным. Ведь такие зарождающиеся характеры содержат в себе огромный внутренний мир, наполненный очень личным и вместе с тем общим, что впоследствии делает любого мальчишку настоящим человеком. Природа подобного стремления тонко чувствуется Крапивиным, он наполняет им практически всех своих персонажей и читатель инстинктивно чувствует эту истинную стезю, на которой должен стоять всякий, но далеко не всегда это удается сделать. Именно к таким героям и принадлежит Антошка и верится, что будущее его светло и прекрасно, как покачивающиеся в небе крылья летящего самолета.

Как же я люблю такие рассказы Крапивина! Всегда создается ощущение чего-то неподдельного, создающего впечатление прикосновения к настоящему Человеку. Эта борьба между иллюзорным и истинным составляет суть творчества Владислава Петровича. Ведь Крапивин на примере своих мальчишек показывает то, что в принципе должно быть в каждом человеке, но почему-то на деле встречается далеко не всегда. Более того, в действительной жизни мальчишки подобные Тонику являются большой редкостью, в лучшем случае вместо щемящего чувства самоутверждения во имя справедливости, бывает только бесшабашная удаль, не дающая по сути ничего. Об этом собственно и сказал Мухин Тонику, что не в этом главное, дело не в прыжке как таковом, а в факте преодоления себя.

На самом деле это правда. Прыгнуть с парашютом могут совершенно разные люди, доказав как минимум, что ты не трус. Но Крапивин всегда показывает именно человеческий максимум, основание для свершения, а не сам факт. На месте Тоника мог бы оказаться представитель отчаянной шпаны, который впоследствии вовсю бы бахвалился и горланил, расписывая свою храбрость. Поступок Тоника был рожден обостренным чувством справедливости, тем внутренним зверьком, который неустанно грыз изнутри и не давал мальчугану покоя, призывая, чтобы принципиальность Генки была оплачена полной стоимостью совершенного.

И за всем этим стоит потрясающая крапивинская образность, настоящее понимание природы естественного страха и зарождающегося нечто, способного этот страх преодолеть по-настоящему. Для тех, кто воспримет этот рассказ серьезно, он может стать путеводителем к себе самому, это еще один аспект самого ценимого для меня в творчестве писателя. И тогда действительно далекие звезды покажутся гораздо ближе и будут по ласковому пахнуть горьковатым, но очень притягательным запахом полыни.

Это же надо так влезть в образ младшеклассника, что хочется сказать: «Да так все было и со мной». Если не сюжетно, то мысли и стремления уж точно в этом возрасте были такие. И, если думаете, что написать о влюбленности третьеклассника — это нетрудно, то попробуйте — зуб даю, что сами же разочаруетесь при перечитывании.

Разумеется, персонажи идеализированные — один сплошное благородство, другой — гениальный рационализатор, третий — отвага и бесстрашие. Конечно. у реальных детей хватает разных красок, и основная часть жизни — детская рутина. Но Крапивин так органически плетет повесть, что веришь полностью, что приключения ждут маленьких героев на каждом шагу, хотя в антураже и локациях и близко нет мечей, магии и прочего зельеварения.

И отдельный пласт видится с высоты прожитых лет — это бытовая советская жизнь. Когда читали книги, помогали друг другу и насышали каждый день смыслом.

Ели задаться себе вопросом «А о чем повесть «Мушкетер и фея» — ответ будет донельзя прозаичным. Но атмосфера во время чтения и какое-то время после — трудно передаваемая с помощью правил грамматики.

Второй роман цикла Великий кристалл и второе прочитанное произведение Крапивина. Что ж, сюжетно намного интереснее первой романа. Интересен мир, хотя опять же думаю, в начале 90-х, когда все же при всей сложности жизни над бывшим СССР завеяли ветра перемен и появилось ощущение свободы, все это про индексы и тд, хвучало страшнее. Сейчас это уже практически сбывшееся будущее, и бесполезно пугаться.

Самая интересная идея в устройстве мира — это система наказаний. Никаких полумер, только хардкор — смертная казнь. Да, в зависимости от тяжести преступления шанс на нее разный, но решает машина, и неизвестно кому и за что он выпадет. Герою выпадает миллионный шанс за переход в неположенном месте. Тут Крапивин жесток. Он приводит плюсы этой системы, и довольно убедительные. Такая система полностью отрицает исправление, только наказание, в чем-то даже коллективную ответственность всех правонарушителей. И описание эмоций героя в этой ситуации мне понравились, даже вспомнилось набоковское Приглашение на казнь. Хотя удивил момент, что за какой-то эпизод из детства герой считает себя достойным этой казни ( я еще вернусь к этому, важное).

Но вот дальше пошел сумбур. Герой из такого бесхребетного слизняка вдруг становится революционером, борцом за все хорошее против всего плохо. Да, переживание собственной смерти, даже ее ожидание могут изменить человека, но вот здесь я в них не верю совсем. Как не верю в сцену, когда он там себе вколол сыворотку, которой наказывали детей-безынд. Очень эмоционально, трогательно, но для меня фальшиво. Как и вся забота об этих детях. Вот собственная дочь не волнует совсем. Она же копия матери. А вот эти чужие волнуют. Может потому что там мальчики? Спойлер не читать верящим, что Крапивин это только про светлое и прекрасное.

И возвращаюсь к мучениям главного героя, за что же он всю жизнь так винит себя, что считает достойным смертной казни? В детстве у него был любимый друг, и вот этот друг предложил обычное хулиганство — слазить на запрещенную территорию. Главный герой струсил, проколол себе ногу гвоздем и не пошел. Он считает это предательством, изменой дружбе. Вот честное слово, я думаю зачем такая дружба? Когда ты не можешь просто сказать, что не хочешь что-то делать, потому что это неправильно и опасно? Потому что могут быть плохие последствия? И это не что-то важное, как хоть бы у Тимура и его команды, а глупость и баловство? То самое, про которое все мамы говорят : если все друзья спрыгнут с крыши, то и ты спрыгнешь?

Тут каждый сам для себя отвечает, но для меня авторитет Крапивина как писателя, которого стоит читать детям, сейчас под очень большим сомнением.

Довольно жесткая трилогия и что примечательно — вся жесткость от того, что оба мира (обычный мир ГГ и мир его приключений) трилогии минимально отличаются от обычной жизни со всеми ее сложностями. Все сложности автор не стал расписывать, но стоит вернуться к данной трилогии хотя бы с небольшим жизненным опытом, то сразу видишь те темные моменты повествования, которые автор затронул вскольз, где от того, чтобы не грузить целевую аудиторию далекими от нее вещами, а где и просто умолчав, потому что наверное и сказать нечего.

Первая книга в серии наиболее легкая и поверхностная. Просто о дружбе, взаимовыручке. Бывало так в детстве встретишь иного парня твоего возраста и прям чувствуется как глянулись друг другу. Кто не испытал, тот не испытал.

Вторая книга уже для более взрослой аудитории. Как вам такой вояж на помощь друзьям в соседний мир — не так чтобы победить дракона какого, найти магический артефакт, заслужить любовь (в том числе и плотскую) грудастой и симпотной девчонки, как например у Лукьяненко?? А так, чтобы только шрам на ребрах по итогам вояжа? А если бы Валерка не подставил налокотник под метательный нож, ты бы и вообще не вернулся? Убитый тобой взрослый дядька, которого ты знать не знал и никогда не видел? Нормальное вознаграждение? Много желающих пойти на приключения с таким прикупом?

Третья книга — вообще как бы не для взрослых. То что я вижу... ГГ ведь так и не нашел себя во взрослой жизни. Он живет скучно и чувствует это. Неустроенность в жизни, не особо интересная работа , вялые отношения с девушкой, это все он легко, получается, меняет на друзей детства и возможность снова стать 15-летним? так получается?

Вобщем обычная жизнь с небольшим приключением. Как наверное и должно быть и будет, может быть, у кого-нить, когда-нить... Так что закатайте губу, благородные доны, и давайте любите и страшненьких девчонок тоже, а то «эльфиек вечно на всех не хватает»(с) (Лукьяненко).

Вы как хотите, а Владиславу Петровичу ниже 10 ставить никак нельзя. Спасибо Вам, Командор.

Столько хвалебных отзывов, а у меня впечатления какие-то неоднозначные. Возможно, если бы читала в подростковом возрасте больше бы увлекло и понравилось.

Сейчас все эти детишки со способностями, петли во времени параллельные миры кажутся слишком банальным, не впечатляют. Тем более когда показаны так просто, незамысловато и к тому же не особо важно для сюжета.

Так же есть вопросы по Гальке и жителям его города. Никто не вступился толком за пацана. Максимум не подписали. Это как умыть руки. Ваше решение не моё. Тут может и правильно что такого города не стало.

И Галька очень жесток. Готов мстить за то, что его выгнали. Приводит врагов. Да, потом меняет решение и спасает город, но осадок остался. И он тоже готов мстить всем, ни чем не отличить от других жителей. Не могу сказать, что он мне нравится, что вижу в этом романтизм и геройство. И не уверена, что это понравилось мне подростком.

Напряженно, тревожно. Распад мира все нарастает, покрывая еще не тьмою, но сумерками яркое беззаботное детство. Силы зла поднимают свою голову: на смену запутавшимся по жизни трудным подросткам приходят совсем уже серьезные беды: живодеры, ставшие нормой извращения в детском интернате, рэкет. Потихоньку все сваливается в какую то беспросветную дыру, безысходность, безнадегу, и мы чувствуем, что даже лето, которое будет длиться и длиться, все же когда то закончится. И если раньше все было просто и понятно: вот добро, а вот зло, будь честным, смелым, принципиальным, и мир признает твою правоту; ты прав, а значит ты победишь, то теперь правила изменились. Многие ситуации не имеют единственно правильного решения: выбор дружбы приведет к смерти, а месть за отца сделает несчастными его ни в чем не повинных детей. И могущественные силы в лице Гурского совсем не обязательно придут на помощь слабому, сейчас они скорее сторонние наблюдатели, экспериментаторы, обитатели серой зоны вне конфликта добра и зла.

Очень атмосферными мне показались Бугры они напомнили заросли реки Кендуакскеаг в Дерри, где такая же компания подростков обретала свой мир, прячась от окружающего кошмара. Игры и смех детей в Буграх менял что то во Вселенной, как и клятва, данная детьми в Дерри привели в конце концов к гибели зла, терроризировавшего город. Как всегда у Крапивина сила мальчишеского слова сильнее всех сил и правил. Так и у Кинга, зло выискивало детей поодиночке, а когда клуб неудачников собирался, он был непобедим. Писал ранее и снова повторюсь: для меня мир Великого Кристалла, мир Темной Башни, мир Дерри, Град обреченный – это один мир. С большой любовью погружаюсь в него снова и снова.

Простая история о простой ребячьей жизни со своими маленькими радостями и огорчениями. Но странное дело, зачастую именно такие моменты почему-то запоминаются на всю жизнь, чтобы внезапно нахлынув, подарить особую душевную теплоту. В рассказе дети находят для себя обыкновенные незатейливые занятия и игры, вполне обходясь без нынешних смартфонов с засасывающим в свои недра виртуальным миром. Для многих эта матричная реальность подменяет мир реальный, обыкновенный, тот который показывает в своих книгах Владислав Петрович Крапивин.

Кто-то может сказать, что всему свое время и сейчас запускать подкову по мостовой никто не будет, во-первых за неимением таковой, во-вторых не находя в этом никакого интереса. Но почему-то в рассказе ребята кажутся очень живыми и естественными и я думаю поэтому не случайно в них вспыхивают зачатки больших чувств. Я имею в виду Лилю с Тоником, их неожиданную дружбу и связанную с ней отчаянное приключение. Вот тут и открывается тот кто тебе близок, друг которого не заменят никакие вещи. Поэтому Тонику и не принес особой радости неожиданно найденный номер от самоката. Счастливым себя мальчишка не почувствовал, потому что предвкушение настоящего счастья обернулось разочарованием. Так часто бывает в жизни, но тем не менее рассказ несет в себе жизнеутверждающую нотку, ведь Тоник может искренне переживать, а это значит, что он настоящий живой человек.

Повесть похожа и одновременно не похожа на две первые книги цикла. Похожа таким же необычным увлекательным сюжетом, мощной эмоциональной составляющей (например, в этом произведении просто невозможно не понять главного героя — Ёжики, и не сопереживать ему), талантом автора, умеющем написать так, что при чтении ты безоговорочно веришь в созданные им миры и во всё в них происходящее.

А непохожа эта повесть двумя вещами: явно смазанным финалом с прямо-таки мистическим результатом столкновения Ёжики с встречным поездом, и совершенно неожиданным взглядом автора на командорство в этом цикле. С одной стороны понятно, что такие герои как директор лицея и Консул Кантор в повести обязательно нужны — как «противовес» главному герою. А с другой... — безмерно жаль, что для этого автору пришлось загубить наработанную за предыдущие две книги светлую веру читателей в добрых, сильных и справедливых Командоров :(.

«Вечный жемчуг» завершает трилогию детства, мальчишества и настоящей дружбы. Завершает её как и положено детской счастливой летней истории – радостно, с ощущением вечного солнечного дня, силы и беззаботности. Даже по крапивинским меркам в книге много дурашества, мальчишеского притворства, игры, шалопайства. Главные герои – всё те же дети-обормоты, дети – заговорщики, космические хулиганы, над которыми не властны ни злоба, ни зависть, ни несправедливость окружающего мира. Жизнь пронизана волшебством, оно таится в самых простых вещах: в жемчуге, способном вечно поддерживать свет маяка; в веревочке с необычным узлом, перед которым бессильна вся сила разбегающихся галактик; в якоре, намертво вросшем в планету; в железном шиповнике с концами до центра Земли. Возникающие трудности решаются легко, здесь нет безвыходных ситуаций, перед силой мальчишеского братства бессильно само мироздание. Пытаюсь вспомнить и не могу – было ли в моей жизни такое братство?

Жалко, что все истории когда-либо заканчиваются, жалко, что уходит лето, детство и все меньше и меньше в жизни чуда. А вы, Владислав Петрович, – настоящий волшебник, искренно, по-доброму завидую тем, кто был знаком с вами лично. Мало в моей жизни добрых, светлых людей.