Одна из первых повестей Анчарова, являющаяся, во многом, квинтэссенцией его творчества и очень хорошо подходящая для первого знакомства с книгами автора, если понравилось — значит это ваш писатель, если нет, то и читать у него что-то ещё наверное не стоит. :) Сюжетно во многом пересекается с романом «Самшитовый лес», главный герой которого, Сапожников, сильно похож на главного героя «Теории невероятности».

Алексею Аносову стукнуло 40 лет и он понял, что он молод и влюблён. Он работает в НИИ, рождает идеи и изобретает разные машины (с переменным, правда, успехом), дискутирует с коллегами-физиками и ведёт дружескую борьбу с лириками. На дворе 1960-е, время больших надежд и грандиозных свершений, ещё чуть-чуть и светлое будущее наступит, ведь и настоящее уже практически светлое, уж всяко лучше чем война, на которую Алексей и его ровесники-одноклассники ушли молодыми ребятами и которую он нет-нет, да и вспоминает.

Есть в Москве улица Благуша — маленькая и узенькая, больше похожая на дворовый проезд, адрес по этой улице имеет только один дом, да и тот почему-то шестой. А когда-то Благуша — большой московский район, населённый рабочими фабрик и прочим разнообразным людом, среди прочих, к примеру, там жили (да и наверное сейчас продолжают жить) герои книг Анчарова — физики, лирики и неисправимые романтики. Вот и Алексей Аносов там когда-то жил, а теперь возвращается туда за вдохновением, за любовью и за весной. Вообще, Благуша — это, похоже, место силы, где рождаются практически исключительно «правильные» люди, с которыми хоть в разведку, хоть на бал, хоть на строительство счастливого завтра. :)

Очень оптимистичная книга, наполненная ощущением советской оттепели, настоящей (пусть и научной, такой вот парадокс) магией и вечной поэзией жизни. Повесть нисколько не устаревшая и устаревать, несмотря на изрядный возраст, не собирающаяся.

Небольшая повесть вполне в фирменном стиле автора — слегка сумбурная и жизнеутверждающая. Рассказчик, он же главный герой, рассуждает о жизни и об искусстве, перемежая свои мысли краткими эпизодами воспоминаний о Великой отечественной войне. Сразу возникает резонный вопрос, а как же военные истории могут быть жизнеутверждающими?! Да, автор рассказывает страшные и грустные вещи, но не делает из них фетиш, не замыкается на них, а смотрит вперёд. Да, регулярно между строк проскальзывает его боль, но это не вековечная неискоренимая тоска, нет, это — то, что пережито и оставлено позади, то, чему не нужно посвящать всю оставшуюся жизнь, а нужно оплакать, извлечь уроки и — двигаться вперёд.

Подход автора очень ярко иллюстрируется одним из эпизодов повести. Его герой, альтер эго, в первый день войны записывается добровольцем и на следующий день должен уйти в армию — воевать, а может быть и погибнуть. Но он не хочет оплакивать сам себя. «Пусть нас оплачут оставшиеся в живых, которые вспомнят наше веселье и нашу ярость!» Он приходит домой и играет фокстрот на рояле. «Я опомнился оттого, что раздались крики со двора. Я выглянул в окно и увидел троих жильцов с красными повязками. Именно этих троих я и ожидал увидеть. Они объяснили мне, сукину сыну, всю бестактность веселой музыки, когда народное горе. Я их хорошо знал, этих троих, – две хмурые бабы, общественницы, и мужчина с эскимосским профилем, я их хорошо знал и до войны, когда они запрещали хоккей во дворе, и после войны, когда они спекулировали пайковой водкой и справками с фиолетовой печатью домоуправления. Я и потом замечал, что больше всего орут насчет такта и народного горя те, кто бестактнее всего приторговывают именно народным горем.»

Очень «шестидесятническое» произведение. Война закончена, пороки и внутренние проблемы советского общества по большей части искоренены и решены, впереди — светлое будущее, живи, твори, развивайся. Умная книга не обязательно должна быть наполнена вселенской тоской, достоевщиной и страданиями.

Короткая пятидесятистраничная повесть «Золотой дождь» завершает сборник сочинений Михаила Леонидовича Анчарова, изданный в 1994 году в серии «Новая русская классика». Конечно, к названиям серий и рубрик следует относиться критически. Особенно, если там упоминается это слово на букву К. Маркетологи что только классикой не назовут: им и Акунин, и Солженицын — всё классика, ага!.. В случае с Анчаровым я не совсем согласен с названием серии. По-моему, в ней излишне слово «новая». Это просто русская классика во всём её ослепительном блеске. Русский язык, вышедший из-под пера настоящего писателя, которому есть, что сказать, обретает непревосходимую силу.

Эта повесть является размышлениями персонажа-художника о жизни и о себе, наполненными воспоминаниями о войне, предвоенном и послевоенном времени. И я хочу сказать, что немало из этих пятидесяти страниц я читал мокрыми глазами. А попробуйте бесстрастно прочитать, как главный герой, боец Красной Армии семнадцати лет от роду, отползает под миномётным огнём при захлебнувшейся атаке по густой траве, бессознательно скусывая ягоды клюквы, потому что уже не может действовать осмысленно, а потом в воронке размышляет, бегство это было, или всё-таки отступление, если от всей роты он остался один. Или как, ткнув дулом автомата в мешок, он видит выпавшие оттуда косы — чёрную и золотую. Или как его красавица тётка лежит на улице своего города с раздавленной танком головой, а от её двухлетнего ребёнка не осталось ничего, потому что «Тигр» намотал его на гусеницу.

Но в «Дожде...» не только боль. Там есть рассуждения об искусстве, его миссии в обществе. Очень живо описано, как человек осознаёт себя творцом, какие внутренние пертурбации с ним при этом происходят.

Главный герой говорит, что не очень хорошо владеет техникой акварели, но писательский текст, в котором он родился, именно акварельный. Настолько лёгкий для глаза, настолько проницаемый для эмоций, что не может оставить читателя равнодушным. Я не знаю, как долго Михаил Леонидович писал эту повесть. Ходко или тяжело шла над нею работа, потребовала ли рукопись многочисленных правок или сразу написалась набело. Я потратил на прочтение один вечер. Спасибо большое М.Л. Анчарову за то, что он мне его подарил...

Мне трудно чётко формулировать мысли и впечатления от прочтения повести Михаила Леонидовича Анчарова «Этот синий апрель...». Почему-то всегда язык плохо ворочается, когда говоришь о том, что произвело на тебя глубокое впечатление.

В таком случае, начну с начала. Понравилась ли повесть? Да, она исключительно хороша. Почему? Потому что написана потрясающим русским языком, и трогает душу. В ней, словно в капсуле, заключена жизнь очень хорошего человека. И, поворачивая капсулу то так, то этак, Михаил Леонидович позволяет рассмотреть эту жизнь от детства до зрелости со всех сторон в освещении трудного и трагического времени.

Главный герой — поэт. Но им его делает не столько дар «укладывать строки в стопочки», сколько особенное мировосприятие, смесь крепкого характера и удивительной беззащитности перед императивом поступать так, как он считает верным. Он — поэт от жизни, а не только от литературы, в том смысле, что был бы поэтом, даже не написав ни строки.

Через эмоции главного героя и я вновь переживал забытые, но иногда вдруг яркие воспоминания о детстве, своих дворах, школе и походах в гости к друзьям и подругам, где исподволь, незаметно в человеке формируются его якорные, глубинные черты и свойства. Эта повесть, она как бы не совсем проза, и не совсем поэзия. Она что-то неопределимое на стыке двух этих методов. Рассказывает, как проза, возбуждает, как стихотворение.

И война. Неброская героика, неброский ужас, неброская боль неброских сцен. Анчаров рассказал о военных днях своего Человека так, что подвиг, будучи написанным в приглушённых тонах, становится лишь рельефнее. Страшно читать, страшно тянет читать.

И после войны. Тебе двадцать с копейками, но ты уже знаешь то, о чём лучше оставаться в неведении, и видел то, на что что глаза смотреть не должны. Пылал праведной яростью. А уж если ты при этом не не разжился толстой кожей, то как же трудно тебе будет. Особенно среди тех, кто твоим багажом не обладает. А ты к тому же и не хочешь сглаживать углы...

Конечно, такие люди, как главный герой повести, редко бывают счастливы в бытовом смысле. Но в данном случае, автор, кажется, оказался не в силах отказать ему в надежде на любовь и тепло.

Я потрясён текстами Анчарова.

Роман «Самшитовый лес» занимает 235 страниц, но мой читательский пробег по нему составил, наверное, страниц 700, потому что раз, да через раз, прочитав отрывок, я останавливался, возвращался назад и перечитывал его дважды, а то и трижды, потому что мне необходимо было лучше, чище усвоить вложенные автором в текст мысли. Так хозяйка многократно проходится утюгом по ткани рубашки, чтобы она стала глаже.

В книге несколько раз упоминалось, что любая идея, даже самая сложная, лишь тогда чего-то стоит, когда её можно объяснить «на пальцах». Михаил Леонидович Анчаров в «Самшитовом лесе», на мой взгляд, смог саму жизнь объяснить на пальцах. Его выводы и замечания о человеке изложены настолько просто и неотразимо, что перехватывает дух, и только с обидой спрашиваешь у зеркала: а почему я не могу сказать то же самое, ведь слова — как ноты — одни и те же для всех. Разве что пишут их некоторые с ошибками...

Главный герой романа носит фамилию Сапожников, и мне почему-то сразу показалось, что она говорящая. Как в присказке «Сапожник без сапог» главный герой, обладающий парадоксальным, уникальным мышлением, как он сам говорил, приверженец нелинейной логики, легко делился плодами своего труда, своей фантазии с миром, сам оставаясь «без сапог» в виде благ, должностей, признания, без пресловутого «умения жить».

Мне кажется, Сапожников с его сводом моральных правил и нравственных координат воплощает в себе не то чтобы образ человека какого-то неопределённого будущего, и уж тем более не образ человека идеального, а, скорее, человека человечного — homo humanus, — ведь он признаётся, что его «тихие взрывы» вдохновения мотивированы желанием защитить кого-либо. А лучше, защитить всех. Естественно, его инакость вызывает смех, дальше злобу, неприятие, но с течением романного времени антагонисты осознают, что тянутся к Сапожникову. Он им нужен, как доказательство того, что и они могли бы быть такими, если бы только позволили себе именно быть, а не казаться.

И ещё один персонаж в книге стоит особняком. Это женщина Нюра. Я не знаю, кто она. Может, по созвучию имён, Норна? Судьба? Божественный луч, освещающий в минуту необходимости тёмные углы душ, чтобы люди их увидели? Проводник по закоулкам сердца? Персонализация страны? В любом случае, именно Нюра — нестареющая женщина — является поддержкой и опорой Сапожникова и многих-многих прочих. А вдруг она воплощение самой жизни, раз к ней льнут все животные и мужчины? Сила сил, оберегающая корни, из которых вырастает всё остальное.

Что ещё можно сказать, когда, как назло, слова разбегаются? В тексте можно встретить прекрасные сюрпризы. Например, совершенно неожиданное размышление о России вообще и её месте в мире и Европе. Именно России, а не СССР. При этом скрытого презрения к Советскому в романе нет вовсе, и это замечательно.

В общем, когда писатель рашпилем орудует по душе, это, конечно, очищает, но больно! Я даже близко не могу сравниться с Анчаровским Сапожниковым по дарованию, широте и свободе мышления, уму и человеколюбию, но мне тоже знакома рефлексия и томление бытия!

В то же время, я не решусь кому-то рекомендовать читать «Самшитовый лес». Пусть я покажусь занудой, но для него нужен возраст, какой-никакой жизненный опыт и сложившееся мировоззрение. Хотя... Откуда мне знать, как работает волшебство?

Ненужный PS

Наткнулся на строчку в тексте: «В другом человеке мы ищем себя, себя, себя» и обалдел, узнав-вспомнив одно старое, несуразное стихотворение под названием «Войд».

Меж тобой и мной —

Войд

В долгой темноте

Царствуй, пустота,

Догори, умри,

Белая звезда

*****

Между стенами,

Между нитями,

В пустоте висим,

Не открытыми

*****

Что в тебе искал?

Так, туман уплыл…

Я хотел, чтоб я

И тобою был

Удивительным образом Михаил Анчаров прошёл мимо меня, узнал я о нём лишь несколько лет назад и то совершенно случайно. Проходя мимо полок книжного отдела (весьма бедненького, кстати) одного гипермаркета, случайно зацепился взглядом за красивую обложку и интригующее название — «Самшитовый лес». Отталкиваясь от картинки на обложке, да и от названия, решил, что книжка про геологов/походников, начал читать, сначала слегка разочаровался, поняв что книга то совсем о другом, а уже странице на десятой втянулся, даже скорее провалился в чтение. Ну а перевернув последнюю страницу этого романа, понял, что у меня появился новый автор из категории любимых. :)

Жил-был на свете человек по фамилии Сапожников, имя у него тоже, конечно, было, но по имени его никто не называл с детства. Был он немножко изобретателем, немножко наладчиком, немножко романтиком и просто человеком, вот из тех, которые с большой буквы и всё такое прочее. Вообще аннотацию, да и просто краткое содержание этой книги написать очень сложно, ну а если написать, то будет скучно и неправда. :)

Сумбурные, несколько хаотические эпизоды из жизни такого архитипичного, идеализированного сотрудника советского НИИ. Из тех времён, когда кругом идеалисты, когда вечные дискуссии физиков с лириками (в которых побеждает дружба), когда ещё чуть-чуть и наступит коммунизм, в котором будут жить сверхчеловеки, ну в общем из легендарных времён, светлых, тех, куда и самому хочется. И всё это с юмором, со светлой грустью и с каким-то запредельным количеством фраз, которые можно сразу записывать в афоризмы. Пока читал роман, думал, что написан он в начале 1960-х, потом посмотрел, нет, оказывается 1979 год, самый застой и крушение идеалов, однако автор смог остаться в светлом времени, смог передать этот заряд тогдашней молодёжи, стал последним культовым советским автором — именно советским, в хорошем смысле этого слова, без официоза, а с искренней надеждой на светлое будущее.

Писать о «Самшитовом лесе» можно много и долго, но всё равно, либо не напишешь ничего толкового, либо просто банально перескажешь, но тоже бестолково. :) Это очень хорошая книга, честная, устремлённая в будущее, в то, которое не случилось и осталось в прошлом, такой вот парадокс. Один из моих любимых авторов и одна из любимых книг.

Соглашусь с теми, кто видит в финальной части трилогии уже некоторую усталость, слог потяжелел, мысль не так точна, а самое инетерсное в этом авторе — возможность и желание спорить с его идеями — уже не вызывает нужного эффекта. Как всегда, стиль изложения хорош, но в даном случае Анчаров настолько пытается напустить тень на плетень и запутать читателя в двух соснах, чтобы тот испытал больше удивления в конце, что это становится какой-то самоцелью, а не важным для сюжета приёмом. Можно сказать, что читать эту повесть в отрыве от двух предыдущих в серии будет слегка скучновато, потому как, хоть они и не сильно связаны между собой, багаж все равно нужно иметь. Хотя бы просто потому, чтобы не забросить чтение в недоумении от того, что читаешь. В целом — неплохо, но далеко не лучшее завершение трилогии.

Для Анчарова — фактически боевик. Как всегда, много интересных и очень спорных мыслей. Но мыслей, с которыми хочется «возиться», оценивать, вертеть вв голове, не соглашаться и, в то же время, ценить за стиль изложения и остроту восприятия. Победа над инопланетянином и поиск классической красоты. Вторая часть трилогии, самая динамичная и слегка сумбурная, богатая на события и, в то же время, лирически-диванная. Почти так же хороша, как «Сода Солнце», однако уже чувствуется некая вычурность изложения, небольшая натуга.

Максимально советская повесть, где фантастика служит лишь поводом, фоном для возможности поговорить о чем-то куда более важном. На субъективный взгляд того времени, поколения. Или выложить задачи партии. В данном случае — и романтика оттепели, и высшие человеческие идеалы, и легкий душок «повесточки тех времен». Читается удивительно легко по современным меркам, текст совершенно не тяжел для восприятия, автор свободно доносит нужное ему для читателя. Самое приятное, что при прочтении с автором хочется спорить, как с живым человеком, его мысли вызывают отклик, его отношение, пусть даже противоречащее читательскому, трогает и заставляет думать. А думать — всегда полезно. Лучшая повесть в трилогии.

Так уж получилось, что эту книгу я прочитал до «Ста лет одиночества» и «Детей полуночи», так что позже, читая Маркеса и Рушди, не мог не провести многочисленные параллели. Да, наверное это наш советский магический реализм, гораздо менее известный и не столь популярный. Хотя магия то не в экзотическом антураже, а в самих людях, которые в этих трёх книгах неуловимо похожи.

История России и Советского Союза через историю отдельно взятой московской семьи, несколько поколений, множество действующих лиц. Хорошо знакомые по другим книгам Анчарова герои — странствующий учёный Сапожников, практически бог Громобоев и прочие — в эпизодах, ну а в главных ролях — рабочая династия Зотовых. Герои книги — люди с пытливым умом, парадоксальным мышлением и активной, но весьма странной жизненной позицией. Революции, войны, всевозможные катаклизмы, происходящие в нашей стране в ХХ веке, отражаются на них, заставляют страдать и радоваться, бороться и пожинать плоды. Казалось бы, такого рода книг — вагон и маленькая тележка, одной больше, одной меньше... Но есть у «Гаруды» одна маааленькая особенность: в отличие от подавляющего большинства отечественных «семейных саг» тут нет достоевщины, нет смакования страданий, даже реализм то и тот — светлый и оптимистичный. Магический, в общем, реализм. :)

Очень хорошая книга, местами парадоксальная, местами немного наивная, философская, но лёгкая, заставляющая думать, но не угнетающая. Написать про роман хочется очень многое, но наверное это совершенно не нужно, нет смысла пересказывать и толковать его идеи, лучше автора это всё равно не сделать.

Короткая повесть с хорошо известными по другим произведениям Анчарова героями. Магический реализм застоя, древние боги в советской глубинке. Диковато звучит, правда? Как уже тут написали, чем-то напоминает сценарий. Ну наверное да, можно было бы снять что-то абсурдистское, в стиле «Города Зеро», но гораздо более оптимистичное. А можно и не снимать, просто почитать, тоже очень хорошо.

У Анчарова своя философия — он ей щедро делится на страницах книг — парадоксальная, но жизнеутверждающая. По духу — шестидесятник, человек смотрящий вперёд и видящий светлое будущее. Без сарказма, без фиги в кармане, несмотря на серую действительность. Он сам — луч света среди этой серости, простите уж за банальность.

Ну а повесть эту надо читать, она того стоит.

Хрущевская «оттепель» — это уникальный период нашей истории, когда наконец в огромном советском доме открыли окна и проветрили сталинскую духоту. Вдруг стало можно (увы, ненадолго) писать не только про пафосно-серьезных коммунистов, но и про молодых, веселых, дурачащихся, влюбляющихся. Как грибы после летнего дождя, выросло поколение шестидесятников: Аксенов, Гранин, Стругацкие, Евтушенко, Визбор... и, конечно, Анчаров.

<< Его звали Сода-солнце.

Американские летчики, участники челночного полета, которые отбомбились над Берлином и теперь пили у стойки на нашей базе, встретили его невнятным веселым лаем. Он прикрыл их от «мессершмиттов», когда они подходили к базе. Он один спустил в море двух «мессеров», третий задымил к горизонту.

— Сода-виски, — предложили они ему.

— Сода-солнце, — сказал он и стал губами ловить капли грибного дождя, залетавшие в открытую фрамугу. >>

Про что эта повесть? Да про все сразу. Про внутреннюю потребность мечтать. Про то, как формализм губит науку. Про то, что смешным быть не зазорно, зазорно быть скучным. Про авторство «слова о полку Игореве» и радиоуглеродный анализ. Про зверя индрика. Чуть-чуть про войну. Чуть-чуть про чувства. Про людей.

Уверен, в этом веселом калейдоскопе идей и образов каждый найдет что-нибудь для себя.

8/10.

Сода-Солнце.

Ищу человека...

Первое знакомство с писателем Михаилом Анчаровым состоялось, кажется, в 1974 году — был прочитан сборник фантастики за 1965 год («Фантастика, 1965. Выпуск III»), в котором опубликована повесть «Сода-солнце» (а в ней «Песня про органиста, который в концерте Аллы Соленковой заполнял паузы, пока певица отдыхала...» — к этим словам я присобачил аккорды шестиструнки и то и дело пел эту песню, а уж потом узнал, что есть авторский вариант самого Михаила Анчарова, послушал… и, знаете, не слишком сильно они отличаются, видимо мелодия уже живёт в самих строчках). Ну, а потом были ещё некоторые другие книги Анчарова, и осталось в памяти стойкое ощущение особенности литературного стиля и авторского слога этого автора — писателя, поэта и барда.

Этот сборник состоит из романа с одноимённым названием и повести «Золотой дождь». Сразу скажу, что роман у Анчарова вовсе не означает многостраничное тяжеловесное многотомное произведение — менее двухсот страниц формата 70х108 1/32, и потому скорее представляет собой повесть (кстати, на фантлабе он и числится повестью).

Но дело не в объёмах, а в невероятной плотности и насыщенности книги пронзительной силы высказываниями и выражениями, размышлениями и порой буквально афоризмами — по мере чтения делал в книгу закладки, но понял, что в цитаты может уйти довольно большая часть текста.

Конечно, этот роман прежде всего для романтиков. Реалистов и романтиков. События книги происходят в 1964 году и вся она (книга) пропитана духом шестидесятничества. В самом лучшем толковании этого термина. Тут и столкновение физики и лирики, тут и мечта о светлом будущем, тут и любовно-романтические истории вперемешку с драматическими и трагическими эпизодами из жизни главного героя. Тут и история жизни этого главного героя — и эпизоды его детства и юности, и военная пора, и актуальное время. Но всё это подаётся с таким могучим напором Литературного Мастерства, что вызывает сильные ответные эмоциональные реакции у читателя. И ближе к финалу все казалось бы, разрозненные эпизоды приходят в одну точку… нет, не в точку, а в многоточие.

А вот повесть уже напитана и пропитана военными мыслями и эпизодами, и тут мало что можно добавить к тем словам, адресованным к автору, которые уже написаны выше. И некоторые моменты и картинки из реальности по силе воздействия можно сравнить только вот с этим самым коротким рассказом: «Продаются детские ботиночки. Неношеные» (в оригинале «For sale: baby shoes, never worn»); а вы знаете, что для набивки матрасов для немецких подводников использовались девичьи отрезанные косы — волосы в матрасы, а девочек — в печь крематория...

А в конечном смысле оба произведения подводят читателя к мыслям о предназначении искусства, к пониманию, для чего существует творчество...

Изо всей силы рекомендую!

Начну с удивительных двух совпадений.

1. Любимая книга детства главного героя — Гаргантюа и Пантагрюэль, Рабле. Именно эта книга — единственная, которую я не дочитала в 2022 году. Просто забросила, потому что одно да потому. Было скучно и неприятно.

2. В конце романа упоминаются Атланты. В 2022 году я прочитала Алтант расправил плечи Айн Рэнд. Книга мне понравилась, но там есть речь

Джона Голда, буквально на несколько страниц, которую я читала ТРИ дня.

А теперь к роману Самшитовый лес. 300 страниц я с грехом пополам осилила за ДВЕ недели. Текст рваный, непоследовательный. Сюжет на втором плане. В романе есть большое количество афоризмов, которые можно растаскивать на современные мемы. Но на этом все. Возникало ощущение, что автор долгое время писал разные заметки, интересные мысли, а потом попытался все это объединить в одно произведение.

Не близка мне и одна из идей романа. А именно — рассуждения воинствующего дилетанта на тему науки.

Такое ощущение, что вот она, идея. а дальше — ничего не существует. Знания, образования, опыт — да ну их. Он придумал, что то там порассуждал, а все, кто подхватил мысль — воры. Но в жизни так не бывает. Я не оспариваю авторство, важность самой идеи, но работает это по-другому! Кто-то делает расчеты, создает прототип, проводит эксперимент, чертит, проверяет, тратит ГОДЫ на исследования и СОЗДАЕТ продукт. В мире же главного героя все эти люди как-будто не существуют. И само ДЕЙСТВИЕ принижается.

Я не жалею, что потратиила время. Этот роман сейчас очень актуален. Вокруг полно людей, которые о чем-то рассуждают, страдают, мечтают и плещут идеями успешного успеха. Мы наблюдаем очередной всплеск лженаук, гороскопов, спиритизма, нумерологий. И очень интересно было понять, как все эти лирики и маги устроены изнутри.

А там ничего. Они не построят вам заводы-параходы. Они будут вздыхать и мечтать.

Как то так.

PS:

Ах да, пока Сапожников мечтал, все те же мысли возникли в других местах и нашлись люди, которые все это создали. Как же так?

Гимн Красоте...Красоте Женщины. А еще нам не стоит бояться быть завоеванными инопланетянами: для высокоразвитой цивилизации зуд завоевательства считается психическим заболеванием, и завоеватели совсем неуважаемы. И в самом деле: вреда от завоевателей побольше. чем от самых злобных маньяков. А питательная среда этой болезни: мещанство. Именно мещане возводят завоевателей на пьедесталы. P.S. А гениальным режиссером скорее всего был Александр Петрович Довженко.

Странное ощущение от прочтения. Совсем не мой культурный код.

Такое ощущение, будто читаешь совершенно гениальную вещь, но на суахили.

История про археолога из благушинских друзей, назвавшего себя клоуном, владеющего озарением — качественно более высокого познания, чем цепочка логических умозаключений. Именно такие гении. способные просто впускать в себя открытия, и создают качественные скачки в науке, искусстве. А сколько приколистого юмора им создано! Юмора, от которого умнеешь..Клоун-гений...И суровая романтика археологических поисков нарисована так ярко, будто сам находишься на раскопках. Может Михаил Леонидович создал эти образы методом своего героя? P.S. Вспомнился незабвенный Честертон и его жизнерадостный «Жив-человек», а финал напомнил «Зеркало судьи» и «Человек в проулке» — осторожнее с зеркалами...

Если вы не любите думать и равнодушны к искусству — эта книга не для вас. Эта книга для романтиков, а романтика — это тоска по великому как утверждает герой этой невероятной, но правдивой истории. И прожитые годы подтверждают, что наши судьбы складываются из закономерностей, а не из случайностей. И еще эта книга о творчестве в науке и о том, что без искусства наука является простым ремесленничеством. Но главная тема — это любовь...любовь к женщине, к твоему делу и к своей Родине, в том числе малой Родине — бывшей московской окраине Благуше так ярко нарисованной автором.

Очень своеобразное произведение. Особенно учитывая время написания. В то время так не писали. А тема хоть и не новая, но подана под необычным углом.

О чём же книга? О человеке. О самом обычном человеке, каких много, но которых не видно и не слышно. Просто потому что их не хотят слышать. Пусть их образ мышления отличается от привычного, их идеи ошибочны или вовсе абсурдны, они всё равно остаются людьми — интересными, оригинальными, но почему-то заклеймлёнными печатью «чудик». Но ведь и они, как и все другие, переживают, чувствуют, грустят и мечтают. Да, эта книга и о мечтателях тоже. О том, что ещё есть горизонты, за которые можно заглянуть, есть неизученное, неразведанное, неоткрытое.

Роман одновременно цельный и разнородный. Цельный — так как показывает жизнь человека, вехи его становления, ключевые и самые запоминающиеся моменты. В книге множество деталей, которые нас окружают, но часто остаются незамеченными. С их помощью текст оживает и вызывает ностальгические чувства. Разнородность же кроется в количестве вопросов и интерпретаций взглядов на жизнь. Кажется, что в одном человеке столько противоречий быть не может, но в конечном итоге, понимаешь — в каждом из нас хватает граней, чтобы удивлять и себя и других.

Очень понравился язык романа. Объёмный, умный, нестандартный, без напыщенности и пафоса, но поэтический, льющийся.

Прелесть этого романа в том, что он многогранный и многоразовый. Вы только почитайте отзывы на него! В каждом из рецензентов это замечательное произведение цепляет какие-то только его чувства, как будто оно адресовано лично ему. Кто-то отмечает для себя одну «главную» мысль, которую хотел донести автор; другой — другое, а третий спорит с первыми двумя и выделяет что-то совсем иное, на что он обратил внимание.

И каждый, по своему, прав, и каждый, по-хорошему, ошибается.

Анчаров создал хитрую и мудрую вещь, вещь визионерскую для своего времени, разбросал по всему произведению кусочки мозаики — читай и складывай в одно целое — вот только оно все равно не будет полным без еще одного, уникального, кусочка – самого читателя.

При этом Михаил Леонидович мастерски выписал эпоху и человека в центре этой эпохи. Ты мог и не жить в том времени, но при прочтении почему-то все равно испытываешь чувство светлой тоски по былому. Схожие чувства вызвал рассказ «Катти Сарк» Ефремова.

Наверное, в этом и состоит главная черта этого великолепного романа, привлекательная именно для меня – погрузившись в него, вспомнил не своё прошлое и задумался о личном будущем.

Лучшая книга советской литературы второй половины 20-го века, на мой взгляд. Красивая, идейная, человечная, дающая пищу для размышлений и возрождающая веру в людей. Какое-то прямо физическое ощущение доброты и чистоты от нее исходит, даже когда автор пишет о бытовых вещах. Это главный роман Анчарова, который он писал 15 лет. В чем-то перекликается с его повестями 60-х годов, но дополняет и развивает те отрывочные идеи в единую целостную картину мировосприятия. Это роман о «герое нашего времени» (вернее, уже ТОГО, советского, времени), который остается романтиком и идеалистом вопреки всем жизненным трудностям, насмешкам циников и бытовухе. Именно таким человека хотел видеть Анчаров, таких людей он воспитывал своими книгами. Учил бороться за счастье не только для себя, а для всех людей, ценить не деньги, а порядочность и честность, не забывать о великом среди малого, стремиться во всем быть первопроходцем, а не трусом и приспособленцем. Стараться нести людям добро, даже если они этого не ценят. Главному герою, Сапожникову, неважно, запатентовал он изобретение или нет — важно, что люди им будут пользоваться. Не «успешность» и престиж ему ценны, а жизнь по мечте и по совести. Собственно, и сама фраза «жить по мечте», выражающая подлинную (а не бюрократизированную) суть идеи социализма — тоже сформулирована именно Анчаровым в его знаменитой песне «Ты припомни, Россия».

В самом стиле написания книги — рваном, с чередованием событий, авторских отступлений и горячих споров между героями — кладезь ярких интересных мыслей и образов, мягкого юмора:

«В детстве ему очень хотелось стать мужчиной. Теперь он им стал. И чего хорошего?»

«И в другом человеке мы прежде всего ищем себя, себя, себя. Нет чтобы поинтересоваться, какой он сам-то, этот другой человек...»

«Люди, закаленные хорошей жизнью»

«Между домами начал вспухать рассвет»

«Дождик. Как будто кончились прологи и теперь пойдет жизнь без пустяков...»

«Выжженный человек — ни разу в жизни не страдал за другого...»

«Идеалы общества потребления — вот где опасность. Грязь не должна накапливаться. Должны эволюционировать наши идеалы. Идеалы общества созидания». И это сказано в 1979 году! А звучит как никогда актуально.

В завершение — ключевая цитата из «Самшитового леса», выражающая весь его смысл и смысл жизни героя, Сапожникова, да и самого Анчарова тоже:

«Еще когда он совсем маленький был, лет пяти, наверно, его первый раз в Москву повезли. Отец с мамой тогда еще были вместе. И пришли они все в цирк, где работал отец, и посадили их, конечно, в ложу. Белая лошадь то мчалась по кругу, то вставала на дыбы... А потом наездница ускакала, а Сапожников заплакал.

- Что ты? Ты что? — стали спрашивать его папа и мама, которые тогда еще были вместе.

А Сапожников в ответ спросил:

- Больше уже все?.. Больше ничего не будет?

И тогда все взрослые в ложе засмеялись и объяснили ему, что это только начало и что программа длинная и еще много чего будет, и это все подтвердилось. Но каждый раз, когда кончался номер, Сапожников никак не мог обрадоваться взахлеб, потому что на донышке всегда трепетала болевая точка, ожидавшая, что праздник сейчас кончится. И только потом, много лет спустя, Сапожников осознал, что эта болевая точка есть мечта о коммуне, о празднике каждый день, когда все как один теплый дом, где каждый друг другу в помощь. Когда не толпа, а шествие, и не одиночество, а уединение. Счастье общности, где все не щепки в потоке, который сталкивает времявороты, и не гайка ты и не винтик, а человек... И эту коммуну, и способы приблизить ее искал Сапожников всю жизнь, часто ошибался, торопился, срывая яблоки еще зелеными, не понимая иногда сам, чего же он ищет, чего же он мечется, отстаивая свой путь простофили среди злобы дня и запальчивости близких людей, не доверяющих друг другу. И за эту коммуну, за этот праздник Сапожников воевал всю жизнь и старался понять, как же его приблизить, и потому пускался в поиск в любую область, где такая возможность брезжила...»

Я читал эту короткую повесть после фейерверковой истории «Прыгай, старик, прыгай!» и поначалу мне казалось, что она будет в той же весёлой манере. Но после занятного начала с мировоззрением Жигулина (именно в духе «Прыгай, старик, прыгай!»), она вдруг приобрела другие оттенки и краски – оттенки и краски тихой, но давящий на сердце человеческой драмы.

Признаться, если бы кто раньше сказал мне, о чём эта повесть, я бы может и поостерегся её читать – а что? ведь это про любовь и про разлуку, а ведь это не моё! – но причитал и понял: моё, именно что моё! И настолько моё, настолько оно меня проняло, что мне показалось: из трёх повестей в сборнике («Дорога через хаос», «Прыгай, старик, прыгай!» и «Страстной бульвар») – она-то самая лучшая! Да, о любви и расставании – но не банально, а как-то вот до дрожи жизненно и по жизненному сложно, когда без громких слов, и со своими глупыми дурацкими, ломающими жизненную нить ошибками. И всё это так вот пронзительно, что в груди действительно сжималось, но не из-за того, что автор пытается давить на слезу (такую вещь я бы закрыл на второй странице), а из-за невероятной достоверности и убедительности. Я заметил (и по предыдущим рассказам тоже), что Анчаров добивается этого ещё и, показывая фрагментами жизнь с откровенными чертами, такими, что у другого автора вышли бы пошлыми, а у него – нет, не пошлые. Как пример, про личную жизнь Вали Сорокиной: «Ещё несколько мужчин было, но это так, это не помнится, это – когда уж очень невмоготу». Ведь все мы понимаем про что это. И другой, сказав тоже, превратил бы всё в пошлость. А тут, мне лично, Валю Соколову стало только больше жаль, и больше я в неё верил, так как это понятно, и она от этого понятней – ведь что поделаешь, жизнь.

Прекрасная повесть. И ведь даже приём (видимо фирменное у него – и в «Дороге через хаос» было, но свалено в кучу, перебиваясь как гвалт голосов, хаотично; и в «Прыгай, старик, прыгай!» – тут уже лучше, но время от времени всё равно дергано), когда повествование не линейно, в нём много возвращений назад, воспоминаний – здесь оно казался просто идеальным; и все фрагменты – и разбитые пластины, и подаренный девочке с депрессией щенок, и отцова песня и многое-многое другое, такое фрагментарное – добавляло своего к героям и их жизни, а то и вонзало нерв в сюжет как гвозди – одним словом, было на своём идеальном месте.

А ещё – ну тут я могу только догадываться, правда ли оно; но написано так, что я уверен: правда – тут кроме этой пронзительной жизненной истории, ещё и судьба поколения. Поколения, застигнутого в юности войной, как аварией, не повзрослевшие раньше времени, вопреки общему мнению, а ставшими людьми без возраста. И этой войной как аварией оглушённые на всю жизнь, сбившиеся с пути к простому счастью, и иногда проскакивающие мимо него, чтобы осознать его гораздо-гораздо позже, едва не опоздав насовсем – как и случилось с Жигулиным…

Прекрасная повесть. Для меня – неожиданное открытие у Анчарова.

«Человек хочет, чтоб его любили. А любить иногда не за что. Ну и что такого? Может, надо сначала начинать его любить, тогда и появиться за что?»

Я читал эту повесть перед Рождеством и в самое Рождество – и для Рождества это было самое оно. Да, пусть в повести цвело лето, и чувствовалась его жара, но сама она, по сути, волшебна, как настоящая новогодняя сказка, со своими

; забавная, с яркими и весёло таинственными происшествиями: вон даже детективная часть тут есть – но, по правде сказать, как и полагается весёлой водевильной вещи, Сочная повесть, искрящаяся, в которой всё ярко – от персонажей (даже хулиганы там характерные и приятные), до сюжета. С яркими философскими замечаниями – которые были ещё ярче после «Дороги через хаос» этого же автора, где подобная философия и размышления были будто свалены в кучу, здесь же они, умело расставленные по всей повести, казались и доходчивей и запоминались лучше (признаюсь, некоторые даже выписал – прекрасные цитаты получились). И жизнь в этой повести проглядывается – да, забавно, но естественно и достоверно, наверное, через хоть и слегка диковинную, но при этом будто подтверждающую реалистичность психологию героев и узнаваемую действительность. Да даже война тут есть – сквозь её отзвуки в событиях повести, и война без штампов, а если приглядеться, то и со всей её сложностью в которой герой-партизан оказывается предателем, а поп, ставший полицаем, тайно спасает детей от голода. Прекрасная легкая повесть, оказавшаяся не лишенной возвышенных и иногда парадоксальных мыслей, просящихся в цитаты – в лучших традициях Уайльда (в плане этих мыслей-цитат); с лихим занятным сюжетом и духом сказки-водевиля. Единственное, что время от времени смущало, так это иногда возникающие повторы и то, что повесть состоит из эпизодов, которые частенько разрывают друг друга; повесть не идёт линейно, и некоторые эпизоды разрывались воспоминаниями или перескакивали на других персонажей – но и это не было так сумбурно как в «Дороге через хаос», где подобный приём вызывал ощущение хаоса; иногда от этого интрига была острее, но всё-таки время от времени сбивало и казалось не всегда нужным. А ещё это легкая летучая повесть читалась быстро, но иной раз хотелось затормозить её темп, затормозить, чтобы события и слова её сильнее врезались в память (хотя они и так очень ярко в память врезались), чтобы их смаковать – но это скорее не минус, а показатель того, сколь классно повесть написана и как приятно её было читать.

Кстати, я тут подумал, а не является ли эта повесть городским фэнтези? Ну, правда, мифология, проникшая в город, да ещё и город сам описан так живо, что играет в истории свою роль, почти как один из главных её персонажей. Мифологическое фэнтези советских времён!

Новой встречи с Анчаровым я ждал – ждал после прекрасной повести «Сода-Солнце», которая меня поразила. А тут вот вещь, у которой такие оценки и такие отзывы, да ещё вещь о Леонардо да Винчи! Но начал читать – и заковырялся. В чём дело? То ли завышенные ожидания сыграли. То ли читал я эту вещь в свои за тридцать, уже своим умом дойдя до многого из того, о чём автор говорит в плане искусства; то ли от того, что к теме этой я стал относиться проще, чем в юные 18-20 лет. Но вот, ничего не поделаешь, именно эта прозаическая часть и показалась мне тем хаосом, через который и проложена главная дорога – пьеса о Леонардо. Да, об искусстве – настоящем, возвышенном, о его столкновении с «ремеслухой» и месте его в жизни (и много занятных мыслей тут – многие выражения так и просятся в цитаты!), да и сама жизнь тут есть, без прикрас, со всей бытовой суетой (кстати, где-то эта бытовуха была мне даже интереснее рассуждений об искусстве и полёте). Но всё это очень сумбурно, именно что хаотично – повторяясь, сбиваясь, перескакивая (иногда даже ведя историю от разных лиц), перебивая саму себя. Одно ощущение болезненного шума, суеты, в которой путь героя к искусству и размышления его кажутся обрывочным скаканьем по кочкам. И только когда в повествование прорывается пьеса про Леонардо – наступает некая блаженная тишина, в которой и чувствуется всё это – и искусство и полёт. И, кажется, что вся прозаическая часть – есть только оттеняющее обрамленье её, есть тот хаос (да, в размышлениях, даже тех, которые просятся на цитаты, – хаос!), ибо всё хаос кроме уже сделанного творения искусства, в котором и есть полёт. А готовое тут – именно пьеса. И это великолепная пьеса, с полётом, с чистотой, с любовью, историей (многое из жизни и времени да Винчи я тут увидел), с чувствами и тяжестью судьбы – пьеса достойная руки Шекспира, не меньше; такая вот кристальная классика, искусство в её прозрачности и искренности. А, может быть, и есть в этом свой смысл, может быть прозаическая часть это и есть тот хаос, из которого и создаётся искусство (как пьеса пришла герою в поносной палате) – и хаос войн во времена Леонардо, хаос через который он шёл и с которым боролся, создавал ему то напряжение жизни, что и толкало к лучшему, ведь была бы Джоконда не будь той несчастной любви, не будь она, Мона Лиза, куплена мужем как вещь? Вот так. Такие мысли и ощущения у меня от повести.

Тонкая, лиричная повесть, наполненная приметами времени. По таким книгам можно изучать дух эпохи, людей того поколения — чистых помыслами, нацеленных на общее дело, романтиков, спорящих «физиков и лириков», мечтающих о великих свершениях, а не о Феррари и айфоне. Книги Анчарова — это голос из прошлого, зовущий новое поколение опомниться, не прожигать жизнь в пустых развлечениях и быть великими даже в быту. Докричится ли он? Не знаю. Но, как и он, я верю, что человек рождается не для наживы, а для того, чтобы оставить людям часть своей души и результаты честной работы.

Михаил Анчаров — малоизвестный писатель ныне, но был широко известен в 60-70-е годы 20 -го века в СССР. Чем же известен? Оказывается -он начал такое направление как авторская песня. Он первым создал первый телесериал в СССР.

На мой взгляд он последователь направления в творчестве, созданного Андреем Платоновым (романы «Чевенгур», «Котлован» и другие). Стиль изложения такой же.

В данном цикле, если оценивать с точки зрения участников сайта, нам представлена «медленно-научная фантастика». Вот так бы я назвал это направление.

Идёт повествование о жизни и между делом герои изрекают фантастические гипотезы о всяких разных вещах и бытии.

Михаил Анчаров построил весь сюжет произведений цикла на изречении истин,которые открываются семье Зотовых.

Семья Зотовых — это с 1910 года по 1986 год прадед, дед и многочисленные дети внуки и правнуки.

Зотовы -это самая окраина города и самая неблагополучная.

Зотовы — это рабочий класс.

И они изрекают истины, многие из которых фантастические.

Как устроен мир и вся Вселенная. Тайны живой материи.И многое другое.

Почему автор взял в качестве главных героев рабочих, которые нигде не учились? Только есть у меня 2 версии — время написания -Советский Союз 80-е годы. Тогда не напечатали бы другую версию. И как сатира на коммунизм -нельзя прерывать историческое последовательное движение прогресса -скачки вперёд с уничтожением интеллигенции и элиты привели к тому, что пожелание вождей о руководстве государством даже кухарки выливается в сатиру — сложнейшие философские вещи приходят в голову люмпен-пролетариату -что уже нонсенс.

В романе рабочая династия — это только фон.

Почти та же повесть «Козу продам», но с вставкой значительной части текста пьесы о французском поэте Франсуа Вийоне.(1431 — 1463 или 1491) — поэт французского Средневековья. Первый французский лирик позднего Средневековья.

«Назло врагу козу продам, чтобы дети не пили молоко!». Автор показывает бессмысленность многих привычек в жизни. Недоумевает по поводу извращенности человеческого ума.

Повесть о смысле бытия в жизни каждого человека. Автор выступает в качестве главного героя повести. Весь сюжет — это размышления о жизни, о её мелких частностях, которые каждый день волнуют человека.

«Назло врагу козу продам, чтобы дети не пили молоко!». Вступительное слово Михаила Анчарова в повести 1988 года. Насколько дальновиден был человек! Сегодня говорят иначе: «Назло врагу разбомбим Воронеж!» Автор показывает бессмысленность многих привычек в жизни. Недоумевает по поводу извращенности человеческого ума.

Повесть о смысле бытия в жизни каждого человека. Автор выступает в качестве главного героя повести. Весь сюжет — это размышления о жизни, о её мелких частностях, которые каждый день волнуют человека.

Сентиментальная повесть о случайной встрече, о нечаянной любви, о фиктивном браке, о необходимой разлуке и о ожидаемой и неожидаемой встрече через много лет. Вышибает слезу финал.Очень оптимистичная повесть о молодежи послевоенных лет.

Философский сюжет о предназначении художника. Как рисовать? Это как полёт птицы. Сумеешь такого достичь, у тебя всё получится. И как пример приводится поэма о Великом Леонардо да Винчи. Дорога через Хаос -это дорога Леонардо да Винчи в средние века в Италии к великому искусству через преодоление Хаоса. Кругом враги -завистники, а он рисует свою знаменитую Джоконду — Мону Лизу и влюбляется в неё. Любовь взаимна, но есть жёсткие условия того времени и Джоконда уходит в монастырь, где и умирает. Печаль Великого Мастера.

Скорее всего главное в романе — это Поэма, занимающее центральное место. А размышления героя о методологии рисования -это как виньетка к Поэме.

Сюжет напоминает Сочинения Козьмы Пруткова , но 20-го столетия. Так же много афоризмов и нелогичных эксцентричных высказываний. Составлен текст как письма родному дяде. В каждом письме своеобразный взгляд на жизнь, историю, социологию, искусство, науку, войну. Некоторые высказывания просто поражают своей оригинальностью, некоторые непонятны, но таких писем размером в страницу или лист более 200. Так что советую прочесть — не пожалеете.

Особенно интересна мысль о предотвращении Апокалипсиса.Шли 80-е годы- пик наибольшего наращивания вооружений и противостояния ядерных держав.И что предлагает автор? — пусть все женщины мира не пустят своих сыновей в армии....и прекратятся войны по этой причине.Логично? Логично! Но неосуществимо.Но автор считает себя человеком, который таким образом отменил Апокалипсис.

Что такое птица Гаруда?

«Древние славянские талисманы пользуются популярностью до сих пор, и если человек ищет мощных оберег, тогда ему стоит обратить внимание на этот символ.

Гаруда является космической птицей, которая способна исполнять желания людей, которые стремятся познать истину жизни. Рекомендуется использовать такой талисман исследователям и ученым, особенно если их деятельность связана с космосом.

Оберег Гаруда будет полезен детям, которые выбирают свой путь в жизни. Благодаря его силе они непременно достигнут успеха.

Талисман этой птицы откроет перед достойными людьми мир тайных знаний и древних традиций, что поможет приобрести дар предсказания.

Считается, что если человек использует символ Гаруда, то он будет иметь возможность познать истину мира. Сила талисмана поможет ему мгновенно оценивать ситуацию и принимать правильные решения.

Такой оберег поможет в течение жизни легко преодолевать возникшие трудности. Божественная птица просто не позволит сойти с правильного пути.»

Обратите внимание на эту строчку: Считается, что если человек использует символ Гаруда, то он будет иметь возможность познать истину мира. Сила талисмана поможет ему мгновенно оценивать ситуацию и принимать правильные решения.

Михаил Анчаров построил весь сюжет на изречении истин,которые открываются семье Зотовых.

Семья Зотовых — это с 1910 года по 1986 год прадед, дед и многочисленные дети внуки и правнуки.

Зотовы -это самая окраина города и самая неблагополучная.

Зотовы — это рабочий класс.

И они изрекают истины, многие из которых фантастические.

Как устроен мир и вся Вселенная. Тайны живой материи.И многое другое.

Почему автор взял в качестве главных героев рабочих, которые нигде не учились?Я не понял.Только есть моя версия — Советский Союз 80-е годы. Тогда не напечатали бы другую версию. Но на самом деле -не знаю, надо дальше читать его произведения.

В романе рабочая династия — это только фон.

Главное (это как птица Гаруда) — истины вечные мироздания.Читается очень легко и с интересом — а что еще придумают герои романа?

Мифологическая повесть о жизни захолустного городка в 20 веке в России. Вернее СССР. Пан и Синерга -два персонажа мифов живут в нашем мире, делая добро окружающим. Очень приятно читать. Немного детектива даже.

«Мы народ.Мы живём вечно и медленно,как самшитовый лес.Корни наши переплелись,стволы почти неподвижны,и кроны тихо шумят. ...Мы народ. Опорный столб неба». Это почему так назван роман.

Анчаров пишет в стиле известного писателя Андрея Платонова — очень похоже как в романах «Чевенгур» и «Котлован». Такой же рваный сюжет — обо всём и ни о чём. Но главное просачивается всё-таки через такое вроде бы нагромождение событий и размышлений — судьба гения -изобретателя -одиночки. Очень много удивительных мыслей сформулировал герой романа Сапожников, и какой бы темы он не касался — везде оригинальное решение. Квинтэссенция мыслей самого Анчарова.

Элитная фантастика в стиле фильмов Тарковского, Сокурова и других. Когда нужно много догадываться и соображать, и воображать, что задумал автор. Для меня это напоминает также ксенофантастику — как мыслят иные внеземные цивилизации, далеко на тысячелетия опередившие нас. Вот что-то в этом роде.Все смотрят друг на друга -ведут диалог, но не понимают смысла беседы.Разные уровни восприятия действительности!

Но интересные мысли я всё-таки уловил: 1.Александр Македонский не ставил своей главной целью завоевание мира -он просто совершал туристический поход, но видите тогда времена были опасные — без войска в турпоход не отправишься. Классный юмор.

2.Нежность в отношениях определяет развитие и бытие.

3.Человеческое всеобщее сознание масс определяет путь развития каждого члена общества и всего общества в целом как сумму личностей. Это видно закон социологии, никем еще не написан. Но факты и наблюдения свидетельствуют, что это так. Тема сложная и мощная — в повести не опишешь, но идея прозвучала... Чтобы было понятно для непосвященных — сознание общества формирует физический облик человека. Вот так-то. Анчаров дальше на пошёл, или я его не всего еще прочитал.

Искания трех героев женской красоты. И странно, что её находят не в девушках-землянках, а в пришелице.Неужели наша планета так бедна красотой?

Поиск способов победить мещанство с помощью марсианина, сбежавшего из марсианского аналога психбольницы и зараженного манией владычества над Галактикой.

И классная мысль для 1966 года написания — да и сейчас неотразима — «Только большой трус может мечтать о власти над миром.Так как только она может дать ему иллюзию безопасности — так он надеется...». Анчаров видно читал речи Ленина, Сталина и Хрущёва.

Из разряда «Запретная археология».Косность заматеревших профессоров и академиков не позволяет открыть истину. Человека, выпадающего из их якобы стройных учений, увольняют.В итоге -история человечества похожа на бред.Название романа я бы поменял.Многие авторы для завлечения читателя ставят названия имён собственных, которые ну никак не соответствуют сюжету.Мы, читатели, на это покупаемся. Так и здесь — Сода-солнце — с первого взгляда роман о Солнце возможно не нашей системы, а наяву -кличка героя романа.

Реалистическая повесть о воспоминаниях о довоенных и военных годах жизни молодежи. Поиск призвания в жизни.Как формируется характер человека в непростых условиях того времени.Ведь можно было стать и хулиганом и бандитом. Но то ли бог миловал, то ли рядом оказались настоящие люди.

Золотой дождь на одной из картин Рембрандта осветил жизнь. И по мнению героя повести -художника- миссия художников золотым дождём освещать жизнь на своих полотнах.Размышления о жизненном пути художника, прошедшего войну и оставшегося живым, когда рядом массово гибли и солдаты и враги.

Очень лирическая повесть. Фантастики нет в сюжете -только философия о пользе фантастики и поиск решения научной проблемы — теории невероятности, которая более философская, чем прикладная наука.Действия повести очень напоминают советские фильмы,где герой мучительно курит и смотрит в кадр, размышляя о сути бытия.Так и здесь — размышления о своём месте в мире, никчемности или гениальности — всё на основе соцреализма.

Но самая яркая сюжетная линия — это любовь героя к женщинам в довоенное, военное и послевоенное время.Вот здесь и есть немного приятной мистики.

Читается легко и интересно.

Процентов на 90 я согласен с отзывом Meta. Вначале увлекает необычностью построения, потом начинает изрядно раздражать и становиться скучным. Занятно сейчас смотреть, как изящно в романе появляются фигуры умолчания. Прошла индустриализация — и минуя репрессии 37-39 гг. мир валится в Великую Отечественную. Остаются за кадром и ввод войск в Венгрию и Чехословакию, поскольку сразу после карибского кризиса — полет на Луну. В общем, коммунизм — прекрасная штука... А про то, что его омрачает, мы умолчим.

Так что книгу можно отнести к жанру мистического соцреализма.

По стилю кроме Маркеса сильно напоминает Андрея Платонова — вычурная и вязкая философская проза.

Некоторые научные идеи созвучны с М.Веллером — с «Кассандрой» и «Всеобщей теорией всего». Пожалуй, философская часть «Гаруды» — лучшее, что в ней есть. Хотя, похоже, пророк из автора слабый — с развитием автоматизации становится похоже, что роль рабочего класса будет очень снижаться вплоть до его сильнейшего сокращения по численности.

Идея социализма как сообщества артелей хороша. Но совершенно утопична из-за невозможности реализации (невыгодна правящему классу номенклатуры).

На любителя.

Время выхода книги несколько удивительно. По тональности, авторскому восхищению человеком будущего, очень мягкому изображению социума все ближе к прозе «шестидесятых». Невозможно не заметить и ефремовских публицистических ноток о развитии человека и коммуны, необходимости гармонии. Последняя треть книги мне показалась менее убедительной, а публицистические отступления ( сами по себе вполне занятные) чрезмерными по объему. У Анчарова в этой книге высказан лирический светлый дар и тональность авторов навроде Шефнера или Коваля, прекрасное чувство юмора. Анчаров выбрал заведомо нерефлексивный тип письма, убрал психологию в пользу примитивизма. «Будем как дети». Центральный персонаж — чудный довод в пользу тезиса о идеалах коммунизма, которые весьма скомпрометированы советской практикой. Анчаров справедливо пишет, что если все будут только жрать в полную меру — то на всех шарика не хватит.

Куда как более желчный Рыбаков написал вольный сиквел этого романа — «Очаг на башне», в котором Глеб разрушил брак Симагина ( Сапожникова) с Викой. Там все более мелодраматично, надрывно и социально, но совпадений так чрезмерно, что случайным сходство не назовешь. Даже и лечение болезней звуковыми волнами — все от Анчарова, ничего от формальный учителей Стругацких.

Самая знаменитая повесть Михаила Анчарова, с которой лучше всего и начинать знакомство с автором...

Ночью к костру археологической экспедиции выходит странный человек,

давно знакомый рассказчику…

«Его звали Сода-солнце.

Американские летчики, участники челночного полета, которые отбомбились над Берлином и теперь пили у стойки на нашей базе, встретили его невнятным веселым

лаем. Он прикрыл их от «мессершмиттов», когда они подходили к базе. Он один спустил в море двух «мессеров», третий задымил к горизонту.

- Сода-виски, — предложили они ему.

- Сода-солнце, — сказал он и стал губами ловить капли грибного дождя, залетавшие

в открытую фрамугу…

Американцам перевели — сода-солнце, — они опять засмеялись и напились на радостях. Его стали звать Сода-солнце. Все светлело на базе, когда он появлялся. Худощавый, с близко посаженными карими глазами, удачливый в начинаях и ласковый с девушками. Девчата из БАО — батальона аэродромного обслуживания —

стонали, когда слышали его свист. А насвистывал он всегда одну песенку:

Подкатилися дни золотые

Воровской безоглядной любви.

Ой вы, кони мои вороные,

Черны вороны, кони мои…»

«Анчарову сказали: слабо написать фантастику?! Он сказал: у меня другие планы. А через месяц принёс 3 листа с хвостиком. Так в альманахе «Фантастика-65» появляется — опять же первая и к тому же очень своеобразная — фантастическая повесть «Сода-солнце». А в следующем вторая — «Голубая жилка Афродиты».

//Василий Кожевников (с. Русский Турек, Кировская обл.):

«Михаил Леонидович Анчаров как мой любимый автор»

История трёх поражений, приведших к одной победе…

«Нас было трое друзей, влюблённых в одну женщину.

Да, я забыл сказать, что эта женщина была каменная»

Духовные искания трёх друзей:

художника Кости Якушева по прозвищу Да Винчи,

физика Алексея Аносова по прозвищу Рыжик,

поэта-клоуна Гошки Панфилова по прозвищу Сода-солнце…

Главы так и обозначены: рассказ физика…рассказ художника…

И чередуются… И приводят к победе...

Венчает 1 и 2 повести трилогии.

«По буграм и ухабам, спотыкаясь о каменные выступы и проваливаясь в трещины, полз муравей. Это была еще не самая худшая из дорог, но уныние и нескончаемость пути раздражали его. Легко представить, какими словами он честил дорогу, на которую забрел случайно и бесплодие которой он теперь сознавал. И невдомек ему было, глупому муравью, что он давно уже полз по лику Венеры, который люди считали прекрасным.»

Семейная Сага не совсем обычной русской семьи. История рода Зотовых прослеживается на протяжении более чем полувека, начиная с 1910 года…

Революции, войны, времена «оттепели»… Для чего и во имя чего живёт человек? В чём смысл жизни и почему так мучительно труден путь познания истины? Эти вопросы встают перед героями, — людьми страстными, одержимыми, презирающими самодовольную сытость и равнодушие… Чем-то напоминает «100 лет одиночества» Маркеса… но по-русски…

Народная мифология, чудесные стечения обстоятельств, любовь и предательства, духовные поиски Красоты… Настоящего… Истинного…

Прочел я его давным-давно, в «Сода-солнце», где-то в 60-70 годах.

Это потрясающее стихотворение.

Когда я первый раз читал его, меня продирала дрожь. От мощи музыки, которая сотрясает основы Вселенной. От мощи исполина, давшего выход гениальной музыке. От реакции слушателей на музыку. От образов, невольно возникающих при чтении этого маленького шедевра. Да и от самой фабулы стихотворения...

Я тогда подумал — да ведь это же прекрасная песня!

И ведь действительно, когда я услышал это стихотворение, положенное на незамысловатый бардовский мотив, впечатление от «Органиста» возросло многократно.

Прочитайте «Органиста» (это займет минуту), по моему, тот эмоциональный взрыв, который последует за этим, достоин того, чтобы его пережить.

Который раз уже замечаю, что есть книги, которые читаются буквально запоем, просто глаз невозможно оторвать от страниц, настолько они увлекают воображение, настолько точен и сочен их язык, настолько соответствуют они моему мироощущению, а какие-то из них это мироощущение и сформировали, например, Ф. Искандер, А. и Б. Стругацкие, В. Конецкий, М. Анчаров.

И как же им не везет при попытке перенести их прозу на экран! Куда только все девается? Фразы, которые были чеканными и сочными на листе бумаги, на телеэкране кажутся напыщенными и даже пошловатыми, герои, на которых хотелось равняться и с кем хотелось бы пообщаться в реальной жизни, а не на страницах повести, с экрана выглядят этакими доморощенными «интеллектуалами», да и само произведение в его кино- или теле- интерпретации зачастую кроме недоумения – что это? о чем это? зачем это? – не вызывает ничего.

Так получилось, к сожалению, и данной повестью. Я имею ввиду старую (1972) телепостановку театра Ермоловой. Видимо, не всякую книгу можно и нужно переносить на экран.

Но оценка самой повести — 9.

Прощальная дальневосточная.

Так значится эта песня в сборнике бардов,

Но, как это всегда случается с текстами Веры Инбер (да и не только), ушедшими «в народ – в песню», в них вечно что-то передергивается, выдергивается, заменяется – как видно идет процесс «обнароднения», маргинализация что ли, ведь аутентичный текст Веры Инбер «немножечко» но не такой, а:

Быстро-быстро, как песня,

Дни пройдут, как один.

Лягут синие рельсы

От Москвы на Берлин...

И вспорхнёт над перроном

Белокрылый платок.

И в тумане солёном

Отплывёт на восток.

Заворчит, заворкует

Колесо на весу,

Лепесток поцелуя

Я с собой увезу.

Будет сердце двоиться:

Много вздохов подряд

Меж восторгом границы

И уклоном утрат.

Закричат переклички

Паровозовых встреч.

Обожжёт без привычки

Иностранная речь.

И границу в ночи я

Перечувствую вновь,

За которой Россия,

За которой любовь...

1923

Берлин превращается, Берлин превращается.., — в Дальний Восток, в китайский город Чунсин. И никакой магии – просто автор музыки и «первый бард» Михаил Анчаров, всю войну с 1941 по 1945 прослуживший в ГРУ, один из тех десантников, что пленили 16 августа 1945 года императора Манчьжоу-Го Пу И, который по совместительству был и командующим Манчьжурской императорской армии, и генералиссимусом. Вот так и город Берлин — «мачеха российских городов» по словом Владислава Ходосевича (для первой волны русской эмиграции 20-х годов прошлого столетия), выпав из текста Инбер и, хитро прищурившись, стал Чунсином, А Запад, Востоком…

И ведь с самым известным шансоном, шансоном в России №1 – и тоже на слова Веры Инбер, — с песней на все времена, пока есть и будет бардовская и дворовая песня, а именно с «Девушкой из Нагасаки» (кто только её не перепевал и кто её ещё не перепоёт!) случилась подобная история: ведь и Высоцкий начинал эту песню, как: «Он капитан, и родина его Марсель…». Приведу «настоящий» авторский вариант:

Девушка из Нагасаки

Он юнга, родина его — Марсель,

Он обожает ссоры, брань и драки,

Он курит трубку, пьет крепчайший эль

И любит девушку из Нагасаки.

У ней такая маленькая грудь,

На ней татуированные знаки...

Но вот уходит юнга в дальний путь,

Расставшись с девушкой из Нагасаки...

Приехал он. Спешит, едва дыша,

И узнаёт, что господин во фраке

Однажды вечером, наевшись гашиша,

Зарезал девушку из Нагасаки.

1922

Музыку этого шедевра приписывают Полю Марселю (Павел Александрович Русаков), который родился в Марселе в семье эмигрантов-евреев из Ростова, затем семью выслали в Россию из Франции как неблагонадежный элемент. В 1937 получил «десятку» отсидел в Вятлаге. И –что очень интересно – его родная сестра, Эстер, была женой никого иного как Даниила Хармса. Как всё сплелось в этой песне: ей мало было того, что Лев Давидович Троцкий, будучи двоюродным братом отца Веры Инбер – купца второй гильдии Моисея Липовича Шпенцера, — с 9 до 15 лет воспитывался в их семье…

Вера Моисеевна Инбер – лауреат Сталинской премии, автор слов песни «Девушка из Нагасаки».