Автор «Упыря» вдохновлялся повестью Джона Полидори «Вампир», но при чтении возникает ощущение, что на автора очень повлияла пушкинская «Пиковая дама». Бригадирша Сугробина чем-то очень напоминает старую графиню, а внучка Сугробиной — воспитанницу графини. И сама атмосфера «Упыря» очень пушкинская. А старинный потрет на даче у Сугробиной — почти один в один портрет пушкинской графини в молодости.

Салонные критики, которым автор читал «Упыря», назвали это произведение талантливым, но вторичным и ученическим. А если бы автор последовал примеру Полидори? Как известно, Полидори сначала выдал своего «Вампира» за произведение Байрона. Что если бы автор «Упыря» выдал свой текст за неопубликованную рукопись Пушкина? Многие поверили бы? Мне кажется, да. И не назвали бы это произведение вторичным. Его назвали бы подражанием! Ведь Пушкин любил подражания.

В «Упыре» готическая история о вампирах очень органично перенесена на русскую почву, и это отразилось даже в названии, ведь «упырь» — русское слово. Перед нами очень талантливое подражание. В тексте присутствует умелая игра в «показалось или нет», «предсказание или нет», «привидение или видение», «сон или явь». Конечно, для подобной литературы эта игра типичная, но было бы странно требовать в жанровом произведении абсолютной оригинальности. Жанровые вещи на то и жанровые, чтобы иметь общие черты. Приём «рассказ в рассказе» тоже использован удачно.

В финале, как и положено, все ниточки сходятся. Туманное предсказание становится ясным, странные сны получают объяснение, а история любви заканчивается счастливо.

Вполне себе ЛГБТ произведение, хоша обрисовано сие Толстым достаточно завуалированно, ибо «грешно не быть, а слыть». То бишь явление сие старо как и сам Хомо Сапиенс, и автор лишь показывает скупыми мазками то, о чём обычно не принято писать в «сурьёзных» исторических произведениях. Сам сюжет увлекает, да и интересно что-то узнать о столь далёкой эпохе, как там всё это было при Иване Грозном. Полагаю, скорее всего лишь очередная выдумка, ненамного серьёзнее Ивана Грозного в исполнении блестящего актёра Яковлева из всем полюбившейся кинокомедии.

Читая этот роман, я всё больше им проникался. Я им увлекся – хоть боялся лубка и наивности. Но автор сразу переборол меня слогом и действием. Да, иногда он уходил напевные «гой еси», отвлекал сказками и стихами под старину, но при этом не уходил в крайность, а держал приятный баланс, достаточный для создания налёта времени, но не наскучивая им. Здесь чувствовался мастер слова. Мастер, умеющий создать образ – а уж какие живые у него персонажи! Мастер, умеющий создать картину – от царского застолья до битвы (и тут он может дать фору любителям сцен боя, одиночного, и массового); и настроения – от улыбки и смеха (один увалень Митька чего стоит!), до страха перед лицом ужасных казней, до мистического трепета пред колдовством или тревоги за героев, что попадают в трудные положения – и физически и морально. Он умеет быть легким, и умеет быть дотошным, там, где эта дотошность радует – как, например, в описании конской сбруи и воинского облачения тех лет.

Да, есть легкость. Но назвать роман сказкой или, тем более, «коммерческой литературой», легким историческим романом, у меня не повернется язык.

Да, легкость чувствуется первой.

Читая, я не раз с удовольствием вспомнил «Айвенго» – что-то похожее было в образах. В разбойниках угадывались молодцы Робина Гуда – и даже свой Робин Гуд у них был, легендарный почти Ванька Перстень

Автор описывает времена Ивана Грозного. Да, в ключе некоего исторического стереотипа – и я не берусь оценивать, правдив ли этот стереотип. Но здесь нет сказочных Черных рыцарей, и короли не разъезжают с монахами, напевая на два голоса народную песню. «Князь Серебряный» серьезней и страшнее. Здесь Иван Грозный, как кол, вбитый в сердцевину романа, – образ тирана, раскидывающий на всё в романе суровую тень. И образ этот у автора не просто живой, но подавляющий. На нем можно видеть и черную сторону власти, власти ставшей утехой для страстей; и всю верхушку, ведущую подковёрные игры у этой власти, игру в которой выигрываешь лишь на время, а поигрываешь навсегда. Ощущение паранойи и вечной тревоги. И некоторый страх берет за героев, которые оказываются на виду у Ивана Грозного, так как не знаешь заранее, чем это для них обернется. Мощный получился образ.

Но и он, по-моему, лишь повод вывести главную проблематику, вопрос, что, как правильно автор углядел его глубину, временами остро вспыхивает в русской истории, имеет определенный сакральный смысл: «Всякая власть от Бога?». Это словосочетание не раз появляется в романе и ни разу с вопросительным знаком, но вопросительный знак постоянно напрашивается. И автор не мог найти лучшего времени, чтобы его задать, чем время опричнины и столкновения веры в царя, как в непогрешимого наместника Бога на земле, и бесчинств, творимых им и его именем. А вслед за тем возникает и главный моральный конфликт романа – конфликт долга и чести. Где их границы, когда одно противоречит другому? И как не князю Серебряному, с его прямотой и бесхитростностью, испытать его на себе – вот вера в царя и верность его слову, и невозможность стерпеть бесчинства им и его словом сотворяемые. Конфликт долга и чести, долга и совести. Не лезущий в тексте автора на передовую, но постоянно присутствующий, глубокий и широкий – вмещающий и уровень отношения с государством, и мелкий, частный уровень; ведь и у младшего Скуратова он есть, конфликт между совестью и верностью отцу, и у Елены Дмитриевны, конфликт между верностью мужу и любовью, и у Бориса Годунова – да у всех почти, и у всех по-разному решаемый, если решаемый в принципе. Но, всё же, на уровне государства, на уровне отношения с властью конфликт этот кажется наиболее острым, наиболее неразрешимым, и – что самое важное – постоянно где-то присутствующим в русской истории и русской действительности.

Вот тебе и романтико-приключенческий роман в историческом антураже. Нет, гораздо это глубже и сильнее – пусть не обманет его видимая легкость и юношеская горячая увлекательность. По-крайней мере, я этот роман вижу так, и с тем горячо я его люблю.

Очень известный готический рассказ, наряду с «Упырем» считается родоначальником русского ответвления вампирской литературы и одним из первых чистых представителей отечественного хоррора вообще. Написан автором на французском, так что все русские издания – это, как ни странно, переводы.

Там и герой-рассказчик — француз, который в середине XVIII века (всего лишь легкое ретро на момент написания рассказа, 1830х) отправляется на Балканы по дипломатическому поручению Версаля. По пути он останавливается на ночлег в маленькой деревушке в доме простой сельской семьи. Семья простая, но события происходят очень непростые: отец семейства недавно вернулся из похода против разбойников – причем вернулся не то живым, не то мертвым. Родные нарушили важный ритуал, который он им строго наказал соблюдать, и вскоре начинается сущий ад….

Эта классическая готика и сейчас читается очень бодро – без всякой старомодной заунывности, действия много, пугательные сцены тоже достаточно эффектные, выдержан дух безысходности и мрачной обреченности, хотя для главного героя все кончается вполне благополучно. Рассказ многократно экранизировался как у нас, так и за рубежом.

С удовольствием прочел довольно известную повесть А.К.Толстого про жуть загробную.

Между прочим, это исток всего русского хоррора как такового. Ну, «один из истоков», естественно – наряду с творчеством еще нескольких современников, до которых я тоже как-нибудь доберусь. Если «Семья вурдалака» была в значительной степени подражанием западно-европейской вампирской литературе своего времени, то здесь нечто более интересное. При довольно небольшом объеме, история достаточно сложносоставленная и оригинальная по композиции. Там есть и семейная сага, и романтическая линия, и тема безумия, и матрешечный «рассказ в рассказе в рассказе», и сюрреалистические кошмарные видения, и довольно экзотичные итальянские эпизоды, и многое другое. Я смотрел раньше экранизацию под названием «Пьющие кровь» — и она очень хорошая, но довольно сильно отличается от исходника.

Отдельно отмечу стихотворение «Как филин поймал летучую мышь», интересно встроенное в рассказ. Вещь и по отдельности довольно сильная. Толстой всегда исключительно крутые историко-романтические баллады и стилизованные былины писал – очень люблю их.

Историко-приключенческая сказка о времени правления Ивана Грозного

По сюжету князь Серебряный возвращается домой после длительного отсутствия. Он рассчитывает на счастливую встречу с возлюбленной и благополучие Земли Русской. Вместо благополучия встречаются ему грозный царь, запуганные родовитые бояре, бессовестные опричники, и разный люд. С возлюбленной тоже не все так гладко, как хотелось бы.

Роман отдаленно напоминает творчество Вальтера Скотта, но есть, на мой взгляд, важное отличие — Вальтер Скотт любил свою страну и ее историю — это видно в его работах, каких бы персонажей и какое время он не описывал. В романе Алексея Толстого чувствуется обратное, он как будто задался целью не изобразить ни одного дельного героя, а выбранную историческую эпоху представить темной, мрачной, смрадной, рабской и неумной.

Персонажи — все, как на подбор. Либо слепо поклоняющиеся власти и боящиеся ее крестьяне, готовые покорно принять смерть от царя, опричников, всякого встречного и поперечного. Либо закоснелые в традициях, наследном злате и важности рода бояре, готовые умереть за правильное место за столом. Либо насилующие и вешающие население без разбора опричники с воняющими песьими головами и метлами, в тайне мечтающие о родовитости бояр и их злате. Либо недалекие, идущие за любым атаманом личности, промышляющие разбоем и убийствами простых людей на большой дороге, но готовые в любое время умереть за деспотичного царя-садиста-самодура или по мановению руки переквалифицироваться в честных военных.

Если говорить о главных героях и известных личностях, то автор описывает упивающегося убийствами царя, завистливого душегуба Малюту Скуратова, свихнувшегося на вожделении чужой жены Вяземского, наряжающегося в женское платье жеманного Басманова, опустившегося и предавшего светлые идеалы в ходе правления Грозного Бориса Годунова.

Главный герой, князь Серебряный-Оболенский, прост настолько, что все его мысли отражаются на лице, умолчать он ни о чем не способен, готов умереть за душегуба-царя, потому что так положено. Главный женский персонаж, Елена, возлюбленная Серебряного, жена Морозова, сперва не думает головой о чести мужа, затем не думает головой о возможности устроить свою жизнь с любимым человеком.

Картину довершают мельник-колдун, похожий на мошенника и престарелая нянька царя, прекрасно понимающая насколько он душегуб, но при этом нежно опекающая его.

Возможно мой взгляд пристрастен, а ожидания завышены после прочтения исторического цикла «Государи московские», но очень уж меня разочаровало стремление автора уничижительно изобразить все в прошлом своей страны — веру, культуру, традиции и людей. Прочтенное напомнило мне о славянофилах и западниках. Не знаю, относил ли себя автор к последним, но славянофилов, судя по этому произведению, он явно не жаловал.

Упырь.

Алексей Константинович Толстой.

Продолжаю знакомство с классикой.

Неожиданно для себя наткнулся повесть о вампирах. Порадовало, что в мистическом жанре, в то время, творил не только Николай Васильевич Гоголь.

«- Нет, я никого не ищу; мне только странно, что на сегодняшнем бале я вижу упырей!»

Сюжет состоит из нескольких историй, где одна размещена внутри другой. Начинается всё с бала, где главный герой, Руневский, замечает молодого, но совершенно седого человека. Пообщавшись с ним, Руневский узнает, что молодого человека зовут Рыбаренко, который жалуется на то, что на бал пришло слишком много упырей. Так же рассказывает, как их определить и что с ними делать, чтобы избавиться. С этого и начинаются мистические события повести. Не буду сильно вдаваться в подробности, для избегания спойлеров. В сюжете сокрыто три истории, происходящие в разное время и частично со слов.

В реальном времени идет линия Руневского и его возлюбленной Дарьи.

Вторая сюжетная линия рассказана со слов Рыбаренко о его приключениях в Италии и повествует о Пьетро д’Уржино и Прасковье и в этом же рассказе есть повествование из прошлого, про Марфу и Амвросия. Все эти три сюжета объединяет история проклятия старинной семьи Островичей.

«Бабушка внучкину высосет кровь!»

Конец истории неоднозначен и дает возможность взглянуть на всё происходящее с разных сторон. Читатель может выбирать, верить во все происходящее или нет.

Очень понравилась готическая атмосфера происходящего. В определённых моментах даже было жутковато, однако, в повествовании есть и сумбур, который немного отвлекает от атмосферы. Это небольшая повесть, читается быстро и легко и подойдет любому, кто не знаком с творчеством писателя, но кому интересен такой жанр как мистика. Помимо мистического тут наблюдается и небольшой детектив. Порадовало пояснение, почему, собственно «Упырь», а не «вампир»:

«Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь, а так как они происхождения чисто славянского, хотя встречаются во всей Европе и даже в Азии, то и неосновательно придерживаться имени, исковерканного венгерскими монахами, которые вздумали было все переворачивать на латинский лад и из упыря сделали вампира. Вампир, вампир! – повторил он с презрением, – это все равно что если бы мы, русские, говорили вместо привидения – фантом или ревенант!»

Многие источники сообщают, что А. К. Толстой вдохновлялся произведением Дона Уильяма Полидори «Вампир», а также своими воспоминаниями о пребывании в итальянском городе Комо.

Если оценивать, то 4 из 5 или 8 из 10.

Спасибо, что дочитали.

Это мое не первое знакомство с мистикой от наших отечественных классиков. Не так давно мной был прочитан шикарнейший «Вий» Гоголя. Крайне рекомендую! Собственно, не о нем пойдет речь. Сегодня я, вам, расскажу о ещё одной мистической повести, а конкретно о «Упыре» А. К. Толстого.

«Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь».

История рассказывает нам о молодом дворянине по фамилии Руневский, который встречает странного незнакомца и он рассказывает ему о своих похождениях в Италии. Немного жутковатых, должен заметить. И утверждающий, что на этом балу полно упырей. Это, мягко говоря, смахивает, на пароноидальный бред шизофреника, но дальше наш герой идёт свататься к красавице Даше и начинает замечать некоторые странности в поведении родственников. Ну а дальше начинается какой-то сумбур из смеси снов, каких-то нелепых моментов, которые пытаются нагнать жути, и наивности и картонности главных героев. А концовка оставляет после себя странное послевкусие. Словно все произошедшие с героями события реальны и имеют место быть. Если взглянуть на всю картину в целом по прошествии некоторого времени, то все это покажется полным бредом.

»...нет ничего сильнее...и бессильнее слова.»

Что же касается авторского слога, то он в принципе читается легко, если бы не одно «но». Это «но» в том, что слог у Толстого присущ тому времени, в котором он жил. Поэтому у «Упыря» мелодичный и витиеватый слог со стилистическими особенностями. Не буду расписывать, что это за особенности такие, поскольку в «Вие» Гоголя было нечто похожее. Собственно, из-за вышеперечисленного и возникло то самое «но».

«Каждая земля имеет свои обычаи»

Прежде чем подводить итог,хочу уделить внимание ещё одному аспекту — иллюстрациям. Они очень даже неплохи, однако складывается ощущение, что взяли маленькое изображение в Интернете, допустим, и растянули на всю страницу.

Что ж, подводя итог хочу сказать, что «Упырь» — это добротная повесть, поначалу интригующая, но постепенно скатывающаяся в сумбур с неоднозначным финалом, дающим богатый простор для размышлений.

P. S. В тексте рецензии использованы цитаты из книги А. К. Толстого «Упырь».

Аз есьм царь

Поскольку к исторической литературе отношусь с пиететом и даже с трепетом, то конечно же рано или поздно должен был прочитать и этот роман.

На мой взгляд, книга относится по жанру к историческим героическим приключениям. Причём с достаточно ярко выраженной романтической и любовной составляющей. Конечно же в роли романтического героя выступает главный персонаж, именем которого названа и сама книга, князь Серебряный. И не наделить своего героя чертами благородными и честными, искренними и справедливыми автор попросту не мог — и в силу законов жанра, да и должен был кто-то противостоять всей этой полубандитской своре беспредельщиков начиная от Ивана Грозного и затем плавно перемещаясь к вожакам и руководителям опричнины и заканчивая их рядовыми подручными и исполнителями. И даже лесные и речные разбойники в этом романе выглядят более светлыми и чистыми — при всём при том, что они и грабители, и убийцы — видимо настолько ненавистной была опричнина для автора и для людей времён Ивана IV, что вот это противопоставление нехорошего и плохого было важно и нужно.

Вообще мне роман показался в изрядной степени стилизованным под классические средневековые романы — тут и Вальтер Скотт на ум пришёл, и другие классики. Однако читать книгу было и интересно, и волнительно, тем более, что автор ушёл от варианта «хэппи энд».

Довольно странное сочинение талантливого и умного писателя. Уважаемый Podebrad в своей замечательной рецензии предполагает, не без основания, что странности «Князя Серебряного» объясняются коммерческой установкой А.К.Толстого. Возможно, что так. Но это не объясняет нарочитую архаизацию данного романа. В конце концов, в момент публикации «Князя Серебряного» уже читалась «Война и мир», в которой было соблюдено равновесие между историческим фоном и современной для середины XIX века повествовательной манерой. Да и «Хроника царствования Карла IX» Проспера Мериме уже была более чем известна. Что помешало А.К.Толстому ориентироваться на эти образцы? Тем не менее, он почему-то предпочёл имитировать стиль М.Загоскина времён «Юрия Милославского», более того, довёл нарочито корявую манеру отечественных псевдоисторических коммерческих романов первой трети XIX века до прямой карикатуры.

Можно предположить, что А.К.Толстой ставил перед собой, помимо коммерческих, ещё какие-то художественные задачи — ведь он был отличный стилизатор, умел и любил воспроизводить чужой стиль письма.

Вероятно, «Князь Серебряный» был не просто приключенческим романом на историческом материале, но и решал какие-то памфлетные идеологические задачи, которые сейчас нам (несведущим в культурном контексте 1861 года) уже непонятны.

«Оставаясь верным истории в общих её чертах, автор позволил себе некоторые отступления в подробностях, не имеющих исторической важности».

А.К. Толстой

Уже эта краткая выписка из предисловия к роману позволяет сделать некоторые выводы о историчности предлагаемого чтения. Но, в общем, книга безусловна хороша.

Роман описывает события, происходившие в России 1565 году во времена правления небезызвестного Иоанна Васильевича, прозванного Грозным.

Герои романа колоритны, разнообразны по характерам, своему социальному положению и степени комплиментарности со стороны автора.

На страницах «Князя Серебряного» мы встречаем разбойников (Перстень, Коршун, Хлопок), опричников (Хомяк, Малюта Скуратов, князь Вяземский), представитилей родовитого московского боярства (Дружина Андреевич Морозов), но, безусловно, главными героями романа остаются князь Никита Романович Серебряный и наш первый русский царь Иван IV. Князь Никита сугубо положительный персонал, иногда уж слишком, царь Иван — его антагонист.

В наличии любовь, битвы и схватки, интриги и казни. Чего ещё желать читателю исторической приключенческой прозы?

Чего желать? Лично я от подобного рода литературы всегда требую большей историчности, без потери художественных достоинств повествования.

Читать всем поклонникам классического русского исторического романа.

Ах, какая прелесть, как приятно с высоты прошедших столетий взирать на отгремевшие битвы и утверждать, что и граф неправ, и нигилисты нечисты. А если вдуматься (кому есть чем думать), то увидим, что и сами мы подобны тому индюку, что спесиво булдыкает, получив метлой под гузку.

Как это, автор берётся судить, о чём думает младенец Христос. Всегда считал, что мысли госпдни неисповедимы. А вот так, запросто... Не верю.

Ни разу в стихотворении не упомянуто слово «лень». Как не повернись, герой стихотворения товарищ весьма деятельный, отнюдь не ленивый. Жаль, слово «прокрастинация в 1857 году ещё не было придумано. А само явление, как видим, вполне себе существовало, и Алексей Константинович блестяще его описал.

Вот с таких стихов и пошло на Руси отношение к осуждённым, как к несчастненьким. А ведь там больше половины — убийцы. А сколько воров да разбойников. Безвинно осуждённых едва горстка наберётся. Но мелкозвон всех уравнивает.

Какой же он неведомый спутник? Встреча с самим собой и мгноовенное прозрение: «её ты не любишь, а любишь себя». Но до чего же быстро эта минута прошла...

Стихотворение было бы совсем скучное, если бы не игра с ударениями, которую предлагает нам автор.

Читая первую строчку ещё можно сомневаться, что Алексей Толстой подражает Вольфгангу Гёте, но как только видишь призыв «Туда, туда... — сомнений не остаётся. Вот только Гёте воспевает Италию, а Толстой теми же строками воспевает Малороссию.

В самом деле, многие ли из 147 человек, оценивших это стихотворение или, если угодно, небольшую поэму, читали её полностью? А ведь сейчас она читается совсем иными глазами, нежели в середине позапрошлого века. Переславская Рада, лозунг «Наша кровь едина». И что уж там «немцам не по сердцу» сегодня трудно разобрать, но стихи живы и звучат по новому.

Одно из первых стихотворений А.К.Толстого, казалось бы, вполне проходное. Но вдруг обнаруживается простой и естественный переход от мыслей журчащего ручья, к размышлениям человека. И гениальная фраза: «Я люблю тот ручей, я люблю ту страну»... Такое проходным быть не может.

Не стану повторяться после тех, кто уже оставил отзывы об этом произведении. Могу добавить, что в романе также присутсвует ЛГБТ тематика. В обществе это было, есть и будет, и Толстой отразил это в своём романе.

Легкая и остроумная классика поэзии абсурда, стилизованная под Гейне. Волшебно.

Хочется дополнить прекрасный отзыв StasKr одной из 22-х строф стихотворения. Прекрасный образчик «хулиганства классика» русской литературы: «Полно, Миша! Ты не сетуй! / Без хвоста твоя ведь жопа, / Так тебе обиды нету / В том, что было до потопа».

Душевный иронический рассказ о суровой участи крепостных крестьян, коим Господь послал в помещики неуемного изобретателя. Отнюдь не согласного с невозможностью изобретения «вечного двигателя». Автор — гениальный рассказчик, поэтому его творение воспринимается абсолютно без напряжения и с интересом даже спустя столетия после написания. Рекомендую.

Напишу-ка я отзывъ сей да на старый ладъ, съ «ятями» да со знаками твёрдыми, бо и стихотвореніе само изначально было съ ними писано, а и Потокъ-богатырь съ бояриномъ Толстымъ меня за то похвалили бы. Растекаться мысію по древу, ако Боянъ вѣщій, не стану, а сразу къ сути перейду. Любятъ наши борзописцы нынѣшніе, какъ извѣстно, забрасывать людей въ прошлое, дабы они тамъ прогрессъ учиняли да исторію на новый ладъ переписывали. А чтобы обратно, изъ прошлаго въ наше время, – такого, почитай, и нету. А почему? Такъ вѣдь всё просто. Писаки всё больше про технику да про войну пишутъ: какъ аэропланъ для государя Петра Великаго построить али сверхдредноутъ какой въ Цусимскій бой заслать. Такое и писать просто, и народъ покупаетъ и читаетъ, а потомъ ещё и хвалу въ междусѣтіи міровомъ поётъ. А ежели кого изъ прошлыхъ вѣковъ къ намъ сюда перенести, чѣмъ же онъ станетъ-то нынѣшній міръ удивлять? Тутъ, дабы читалось складно, потребно уже не технику живописать, а къ высокимъ матеріямъ подниматься: психологіи, да атмосферѣ въ обществѣ, да человѣческому достоинству, да разсудку здравому, да сравнить, какъ раньше было, съ тѣмъ, какъ нынѣ стало… А сіе дѣло непростое, ни одинъ борзописецъ, что въ годъ по десятку книгъ тискаетъ, за такое не возьмётся, бо невыгодно зѣло. Да и боязно имъ нынѣшнее-то время трогать да передѣлывать по своему желанію, а ну какъ опричники крамолою сочтутъ…

А вотъ бояринъ Толстой, Алексѣй Константиновичъ, ещё въ позапрошломъ вѣкѣ о такомъ вотъ случаѣ стихъ написалъ. Утомился молодой богатырь Потокъ на пиру у князя да заснулъ крѣпко: сначала на пятьсотъ лѣтъ, потомъ паки на триста. Повидалъ онъ въ будущемъ много всякаго, о чёмъ и помыслить не могъ, и то всё ему зѣло не по нраву пришлось. И заснулъ онъ въ концѣ, будучи въ девятнадцатомъ вѣкѣ, ещё лѣтъ на двѣсти. А изъ того слѣдуетъ, что проснуться долженъ Потокъ какъ разъ въ наши дни. Ну и что же онъ у насъ увидитъ такого, что отличалось бы отъ ранѣе видѣннаго? Коли поразмыслить, то и ничего. Въ вѣкѣ шестнадцатомъ видѣлъ онъ, какъ ѣхалъ царь и стража палками народъ разгоняла, а за ними шли палачи съ топорами, а народъ на брюхѣ ползалъ, и стало ему тошно. А увидалъ бы онъ, какъ нынѣ обставляются «царскіе выѣзды» да какъ и чѣмъ стража съ палачами вооружены, такъ и вовсе ужаснулся бы… Повидалъ онъ затѣмъ судъ неправедный – такъ и намъ сіе дѣло привычное. Кого сказано оправдать, того всегда оправдаютъ: всё-де по закону, ступай, милъ человѣкъ, съ богомъ. И наоборотъ, вѣстимо, тоже дѣется, но тутъ ужъ надо не про Потока-богатыря читать, а про совѣтника Попова безъ штановъ, о коемъ всё тотъ же бояринъ Толстой написалъ. Ну, а коли возьмёмъ мы того аптекаря, что во зданіи нѣкоемъ вѣщалъ, такъ нынѣ такихъ развелось по всему міру во изобиліи. Развѣ что рѣчи ихъ зовутся днесь иначе – «политкорректностію»: молъ, хоть и вѣрно, что все равны, а нѣкоторые всё жъ прочихъ равнѣе, а кто того признавать не хочетъ, тому анаѳема.

Искалъ Потокъ-богатырь въ будущемъ здравый смыслъ и справедливое вѣче народное, да не нашёлъ. И у насъ тутъ не найдётъ. И коли заснётъ ещё лѣтъ на двѣсти, тѣмъ паче не найдётъ. Бояринъ-то Толстой, знать, надѣялся, что въ двадцать первомъ вѣкѣ Потокъ искомое отыщетъ, а о томъ, что на дѣлѣ будетъ твориться, ниже въ страшномъ снѣ увидать не могъ. Слово «антиутопія» ему было невѣдомо, а было бы вѣдомо, сразу понялъ бы, что не такъ надо было стихъ о Потокѣ заканчивать. Взялъ бы онъ тогда самыя мрачныя слова да бросилъ бы ихъ на бумагу розсыпью – какъ разъ въ яблочко попалъ бы…

На сёмъ, милостивые государи лаборанты, позвольте мнѣ закончить. Коли не по нраву пришлось писаніе моё, всё жъ не велите минусы ставить, а велите лучше чарку поднести, ибо утомился есмь по старой орѳографіи писать да буквы устарелыя въ спискѣ символовъ выискивать…

С одной стороны, это самый популярный исторический роман в русской литературе позапрошлого века. С другой стороны, его многие с первых же дней причисляли к коммерческой литературе. Это легко объяснимо. Практически одновременно с «Князем Серебряным» выходили «Война и мир», «Идиот», «Обрыв», «Дворянское гнездо». Было с чем сравнивать. Конечно, А. К. Толстой писал свой роман не ради денег, а чтобы поделиться с читателем своим взглядом на историю. Но все признаки коммерческого романа действительно присутствуют.

Первое — много штампов, характерных для исторической и приключенческой литературы XIX века. Каждому прочитавшему они должны бросаться в глаза. Сюжет построен так, чтобы понравиться усреднённому читателю. Информации много, но она искажена в соответствии с требованиями сюжета. О героях чуть позже.

Второе — характерное для коммерческой литературы стремление не обидеть ненароком никого из потенциальных читателей. Задеть эта книга может только поклонников Ивана Грозного. Их в то время было на два-три порядка меньше, чем теперь.

Третье — герои. Они, как и положено, раскрашены только одной краской, каждый своей, но одной, кроме Басманова. Серебряный — положительный герой, так уж положителен до глупости. Малюта Скуратов — злодей, так уж злодействует даже себе во вред. Такой Скуратов отправился бы на плаху через месяц-другой после возвышения. В реальности он пережил почти всех сподвижников по опричнине и погиб в бою. Вообще-то, единственный из всех придворных Грозного за 50 лет его царствования, который сумел пасть в бою.

Талант автора, конечно, поднимает книгу над средним уровнем. Но здесь помешало стремление создать всё-таки исторический, а не чисто приключенческий роман. Архаизмы губят поразительно лёгкий язык Толстого, не дают развернуться остроумию. И в то же время он не смог сказать ничего такого, чего уже не сказали бы великие историки XIX века. Их тогда читали многие, почти вся читающая публика.

Единственная сцена, которая произвела на меня впечатление, это беседа двух разбойников. Она показывает, что Толстой мог бы написать свой роман совсем на другом уровне. Но не решился.

Я ужастики не люблю, но у меня вызывают умиление вот такие атмосферные, аутентичные истории в шикарных декорациях. Кто-то, обчитавшись Кинга, скажет «фигня! Не страшно!», а у меня они вызывают приступ неконтролируемой нежности.

Понравилась сама завязка романа — старик уходит в горы охотится за разбойником, и предупреждает что если не вернется через 10 дней, то даже если придет кто-то в дом, и будет выглядеть как Горча, то не Горча это вовсе и самозванца следует убить. ГГ начинает свой рассказ с приезда в тот самый, 10-й день. Семья Горчи вся извелась от беспокойства, ждут старика... А вдруг и не старик это вовсе...? Гость и рассказчик этой истории становится невольным свидетелем очень напряженной, психологичной сцены, где в персонажах борется надежда и страх.

Рассказ получился атмосферным, местами даже страшным (на мой невзыскательный вкус). Удивляет то, что в нем уже полностью сформировавшийся образ вампира, знакомый нам по более позним произведениям.

А вот любовная линия совсем не понравилась. Нет, скорее она выглядит очень смешно. ГГ-недотепа, воображающий себя неотразимым сердцеедом... На деле же он слишком эгоистичен чтобы кого-то любить... Может быть, именно этот момент выдает юность автора, ведь рассказ он написал когда ему было 19 лет.

В целом, мне понравилось. Но я жалею что не прочитала его именно в подростковом возрасте, когда мне в руки попался другой рассказ автора — «Упырь».

Захватывающий роман, он хорош тем, что дает срез эпохи Ивана Грозного, причем не только как взгляд на жизнь князей, боярства и опричников. Алексей Константинович Толстой охватил широчайший пласт, он показал жизнь в различных слоях общества Руси, а кроме того проделал огромную работу, чтобы познакомить читателя с обычаями, нравами того времени. В «Князе Серебряном» масса моментов, когда автор показывает нюансы «народного быта». Только лишь за это автору легко можно простить вольное обращение с историей, игры с датами и введение в повествование вымышленных персонажей, тесно взаимодействующих в романе с реальными историческими лицами. Толстой мастер художественного слова, из под его пера вышли яркие образы героев, а как хорош язык произведения...

В романе несколько сюжетных линий – тут и интриги, и любовная линия, и приключенческая, потому он интересен широкому кругу читателей, и каждый найдет в произведении что-то свое, близкое.

Как ни стыдно признаваться, но к творчеству А.К.Толстого с детства оставался равнодушным. Единственное исключение — вот эта стихотворная баллада – необъяснимым образом сразу и бесповоротно «легла на душу»…

Перипетии взаимоотношений «великого и ужасного» © царя с его другом-предателем князем Курбским подёрнуты туманом веков и, давайте признаем честно, не слишком-то могут быть интересны большинству современников. Да, любой более-менее образованный человек знает в общих чертах, что конфликт имел место и отражён в истории. Но как и почему всё происходило – разницы особой нет.

Вместе с тем, рабская «природа» княжеского стремянного Шибанова в отношении своего хозяина-феодала с точки зрения дня сегодняшнего вряд ли может вызывать одобрение и восторг. Автор великолепным образом описал эту «собачью преданность», но будучи дворянином из 19-го века, наверняка считал её вполне естественной.

Мужество и героизм данного персонажа, впрочем, очевидны и бесспорны. Будучи простым неграмотным человеком из низов, несомненно косноязычным, он с готовностью преодолевает страх перед неизбежными страшными пытками и мучительной смертью, дабы донести до царя пусть и чужие, но правдивые в его понимании слова, способные уязвить жестокого и всесильного самодержца.

Главное достоинство баллады вижу в мастерском, поразительно точном изображении фигуры вчерашнего блистательного царедворца, который после ссоры с правителем наконец-то может себе позволить не только высказать (пусть и на бумаге!) все свои личные и общественно-политические претензии к царю-тирану, но и пригрозить ему большими неприятностями. Как можно не восхититься, к примеру, такими строками:

«<…> и пишет боярин всю ночь напролет,

Перо его местию дышит,

Прочтет, улыбнется, и снова прочтет,

И снова без отдыха пишет,

И злыми словами язвит он царя,

И вот уж, когда занялася заря,

Поспело ему на отраду

Послание, полное яду» ©?

Как думаете, а какие слова мы услышим от некоторых не переназначенных членов только-только отправленного в отставку правительства (ха-ха-ха)?! Проникновенная, изумительно-прекрасная баллада!

Учитывая, что о романе «Стебеловский», отрывком из которого является рассказ «Амена», не сохранилось никаких сведений, совершенно непонятно, какое место рассказ этот должен был занимать в общем замысле. Поэтому нам остаётся воспринимать данную зарисовку лишь саму по себе, без привязки к чему-то большему.

История, положенная в основу «Амены», происходит в Риме рубежа III-IV веков нашей эры, и повествует о гонениях на христиан. Развивается она по всем лекалам подобных историй — противостояние языческих богов античности и христианства, готовность одних людей пожертвовать собой ради веры и неспособность других противостоять соблазнам, что в итоге приводит к трагическим последствиям. Таинственности и мистичности рассказу добавляет тот факт, что историю троих молодых римлян — Амвросия, Виктора и Леонии — рассказчику поведал загадочный монах в развалинах Колизея во времена, современные самому Толстому (то есть во второй половине века XIX, как минимум), что и выводит его на новый уровень.

По итогу — вышло неплохо, хотя и довольно предсказуемо. Да и вообще, обращение к теме «родной» нечисти у Алексея Константиновича получалось всё-таки куда более впечатляющим.

Великолепный классик, родоначальник литературной пародии и театра абсурда в русской литературе. Шедевр на шедевре, и в стихах, и в прозе.

«Держаться партии народной —

И современно, и доходно».

«При блеске исправной амуниции

Как презренны все конституции!»

«Плохо, когда в дивизии

Недостает провизии».

«Если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол», не верь глазам своим.»

»...Барон фон Гринвальдус,

Сей доблестный рыцарь,

Все в той же позиции

На камне сидит».

Особо мне нравится (и регулярно перечитывается) «Современная русская песнь». От души всем рекомендую.

В плане соотношения названия к содержанию, весьма напоминает «Айвенго». ГГ вечно то сидит в тюрьме, то ещё в какой-нибудь опале, и локомотивом действия является почти всегда кто-то другой, но не он. :-) Но это так, для смеха. А вообще, книга серьёзная. Книга не о герое, а об эпохе.

Язык, конечно, искусственно стилизованный, но в самом духе произведения столько истинной былинной сказочности, которую невозможно подделать, что создаётся полное впечатление, что книга писана не во второй половине 19 века, а как минимум в допетровской Руси.

Герои, все, что ни на есть, богатыри, благородные, даже если душегоубы, опричники, все, что ни на есть подлецы, свою подлость прекрасно осознающие.

Но это и не плохо и не хорошо. Это требование жанра. Ведь если попытаться охарактеризовать книгу одним словом, это слово будет «славянофильство». А уваровская триада «за веру, царя и отечество» могла бы быть, как ныне модно говорить, слоганом. Всякое дело делается только перекрестясь, плюс вера в царя-батюшку, даже если он не праведен, плюс добрая сеча с внешним врагом рука об руку со своим «домашним» недругом, в которой забываются все внутренние разногласия.

И проникнувшись духом того времени, уже даже вроде и не раздражает высокомерие боярина по отношению к тем, кто ниже него. Нельзя требовать, чтобы герои тогдашних времён обладали благодетелями времён сегодняшних.

И эта исконность, изначальность подкупает, даже если с исторической точки зрения трактовку некоторых фактов, событий и личностей можно и оспорить.

Данный рассказ, возможно, был действительно страшным для своего времени, однако сейчас вряд ли является таковым. На мой взгляд, даже атмосфера совершенно не нагнетается, да и сам главный герой не вызывает никакого сопереживания. Произведение представляет интерес тем, что автор использовал тематику о вампирах намного раньше, чем Брэм Стокер в знаменитом романе. Не знаю, что ещё можно тут добавить. Ужасы, представленные в литературной форме, не в состоянии напугать меня.

Мистическое и одновременно мистифицирующее произведение. Несмотря на небольшой объем, содержит много описаний и историй, происходящих в Италии, Венгрии и России времён XVI-XIX века. Сюжет довольно запутанный, в том числе и по причине не вполне адекватного состояния здоровья у персонажей-рассказчиков. Создаётся впечатление, что автор намеренно создал равновероятные версии либо реальности, либо иллюзии показанных событий, на выбор читателя — для скептиков — одна трактовка, для верящих в чудеса — другая. Тем не менее, читается повесть легко, интрига сохраняется до конца, пусть и без леденящего ужаса, хотя не исключаю, что на момент публикации она вполне могла пощекотать нервы особо впечатлительным и романтично настроенным гражданам.

Прекрасный исторический роман об одном из самых трагичных эпизодов российской истории — правлении Ивана Грозного времён опричнины. Конечно даты событий, о чем честно предупреждает автор, смещены для плотности сюжета, но основная идея — жизнь и бытие и нравственный выбор гражданина в эпоху тирании изложены очень четко. Вообще, роман читается как поэма, и не только из-за вплетенных в ткань сюжета народных баллад того времени, лёгкость восприятия почти идеальная, при этом лирики относительно немного, только в небольшой части завершающих глав.

Уже в советское время в 1963 году провели вскрытие могил Ивана Грозного и его близких родственников, выяснилось, что и он сам и его старший сын весьма вероятно были отравлены ртутью, а средний сын Федор — мышьяком, с учётом того, что и первая супруга царя Ивана Анастасия, и мать царя Елена Глинская также были отравлены, понятно, что причины для антибоярского террора, как политического, так и физиологического характера носили для Грозного вполне объективный характер. Другой вопрос, что результат был такой же как всегда, а простым людям за политическую борьбу в верхах пришлось заплатить тысячекратную цену.

Как вывод — неустаревающая классика и отличный исторический роман. Рекомендую.

Литературный, легко воспринимаемый рассказ про удалого молодого французского маркиза, проездом посетившего сербское село в середине 18 века и встретившегося с очевидным и невероятным злом во плоти. Сюжет построен автором в виде истории, рассказанной одним из приглашенных гостей в модном салоне в Париже 1815 года. При этом, несмотря на небольшой размер, в истории имеются псевдоисторические ссылки, подтверждающие наличие «феномена», на основе которого и построен рассказ.

Мне понравилось, что хотя на тот момент А.К. Толстому было всего двадцать лет, но труд вполне достойный как по идее, так и по исполнению. Искра гения, создавшего Козьму Пруткова, сверкнула и в этом рассказе, хотя автор возможно так не считал, поскольку при его жизни он не издавался.

Наверно, все же расказ больше подходит для подросткового возраста, допускаю, что тогда бы он мне мог больше понравится. А может не попал он мне под подходящее настроение, житейские проблемы, быт, мешают до конца проникнуться атмосферой рассказа. Так что не произвёл он на меня должного впечатления, ни страха, ни переживания я за героя не испытал. Вот только селян жалко, и Зденку, автор её очень красиво живоописал. Хотя тут ещё вопрос, что лучше для неё — стать вампиром, или попасть в руки такого вот главного героя:

«Нет, Зденка, я уйду только тогда, когда ты мне пообещаешь, что будешь меня любить всегда, как красавица обещала королю в той песне. Я скоро уеду, Зденка, и как знать, когда мы опять увидимся? Зденка, ты дороже мне моей души, моего спасения… И жизнь моя и кровь — твои. Неужели ты за это не подаришь мне один час?»

Вся его «любовь» однозначно сводится вот к этому вот часу, не знаю какой нужно быть дурой, чтоб клевать на такие вот признания. «Ты меня люби всегда, а мне от тебя нужен один лишь час, ну может еще когда на час загляну, ежели буду проезжать мимо...». Хотя он в этом вопросе однозначно опытнее и уже не один такой час выманил на свои признания «любви», чем любит похвастаться перед публикой, и чему публика с пониманием внемлет. Вообщем: хочешь большой и чистой любви — приходи вечером на сеновал.

Так что свою роль, наверно, сыграло и то, что герой мне абсолютно не симпатичен. С другой стороны учитывая возраст и влияние рассказа, то он вполне даже ничего, просто современного искушённого читателя уже может и не впечатлить. При чтении вызывает ассоциации с атмосферой Гоголя. Схожий Упырь мне понравился чуть-чуть больше, наверно, сказалась длина произведения, у более длинного Упыря больше времени на то чтоб читатель мог проникнуться его атмосферой.

Как я понимаю, неизвестно в каком порядке были написаны рассказы про Маркиза д`Юрфе. Точный год написания их до сих пор не установлен. Поэтому и трудно сказать, почему эти произведения так отличаются. Во «Встрече через триста лет» — мистики всего на несколько абзацев. В остальном — это пародия или подражание французскому историческому роману 18-19 века. Причем надо отметить, что главная героиня рассказа — весьма неприятная женщина. То, что раньше называли кокетством, сейчас бы назвали совсем другими словами.

Что ж, концепция веб-сериала «Порно для всей семьи» (PG Porn) в котором обыгрываются традиционные для порно завязки, однако непосредственно перед сексом сюжет делает резкий поворот и движется в совершенно ином направлении, была известна ещё XIX веке. Да и юмор, с которым описываются подобные истории, нисколько за эти века не изменился. Облом, поджидающий героя стихотворения настолько же эпичен, насколько современна манера подачи этой байки.

Итог: единственное стихотворение Козьмы Пруткова вышедшее из-под пера Алексея Константиновича Толстого, которое смогло меня рассмешить. Остальные поэтические произведения фальшивого классика, на мой взгляд, безнадёжно устарели, а вот юмореска касающаяся отношений двух полов осталась актуальной до сих пор. Единственным серьёзным недостатком является чрезвычайно малый объём стихотворения, ведь если бы автор добавил ещё хотя бы пару-тройку четверостиший, пародия от этого только бы выиграла.

Аннотация стихотворения вводит в заблуждение, так как в нём нет никаких прогнозов о будущем Российской империи. В этом произведении Алексей Константинович Толстой издевается и глумится над сторонниками социал-демократических идей, которые в то время получили распространение в российском обществе. Особенно смачен предлагаемый автором способ борьбы со всеми этими нигилистами, народовольцами и социалистами: «повесть Станислава всем вожакам на шею», то есть наградить лидеров этих движений государственными наградами. Мол, государству это не будет стоить ничего, а вот последователи всех этих Бакуниных и Чернышевских немедленно разочаруются в своих кумирах, которые окажутся замаранными в общении с властью. Понятное дело, что всё это не более чем шутка, хотя идея о том, что для обуздания политических брожений, которые возникли после начала Великих реформ, необходимо легализовать и включить в государственную работу сторонников хотя бы наименее радикальных политических течений была достойна внимания государственных мужей. Увы, Александр II в 70-хх годах XIX века предпочёл начать «закручивать гайки», а уж Александр III и Николай II и вовсе с ходу отвергали идею о каких либо реформах общества. Чем это кончилось для Российской Империи, мы все знаем.

Учитывая, что это стихотворение – далеко не первый выпад Алексея Константиновича в адрес социалистов и народовольцев, то, разумеется, что в «прогрессивной» и «демократической» среде данный автор был нерукопожат чуть менее чем полностью и никакие заслуги в борьбе против цензуры и реакции (чего стоит только эпическое письмо главному цензору Российской Империи М.Н. Лонгинову против запрета издания «Эволюция видов» Чарльза Дарвина) переломить это отношение не могли. Впрочем, как я понимаю, Толстому мнение подобной публики было абсолютно безразлично.

Русская юмористика середины позапрошлого века была достаточно примитивна. Придумывался или находился в жизни чудак, и сочинялся рассказ с описанием чудачеств героя. Этот рассказ не исключение, единственное, что его спасает, талант автора, который даже столь примитивный сюжет может рассказать интересно.

Нестареющий образец классического хоррора.

Заметно влияние А. Пушкина , его «Южнославянских песен», П. Мериме, этнических сказаний сербов, хорватов, румын. Довольно жуткий рассказ. Вампиры здесь не благородные аристократы в чёрных плащах, а обыкновенные крестьяне, правда мертвые.

Чем-то, «Семья вурдалака» напомнила мне страшные рассказы Н. Гоголя, например «Вия». Так же просто, но красочно, ярко и жутко.

Рекомендуется читать исключительно вечером и желательно в детском или подростковом возрасте, для наилучшего усиления эффекта ужаса и бессонной ночи.

Этот роман Алексея Константиновича напоминает палехскую миниатюру: четкие контуры и яркие краски. Затейливая стилизация под былинный язык украшена характерными эпическими преувеличениями.

»- Стой, Малюта! — повторил Серебряный и, нагнав Скуратова, ударил его в щеку рукою могучею.

Силен был удар Никиты Романовича. Раздалася пощечина, словно выстрел пищальный; загудел сыр-бор, посыпались листья; бросились звери со всех ног в чащу; вылетели из дупел пучеглазые совы; а мужики, далеко оттоле дравшие лыки, посмотрели друг на друга и сказали, дивясь:

— Слышь, как треснуло! Уж не старый ли дуб надломился над Поганою Лужей?»

Перед нами предстает боярская Русь, какой она сама хотела себя видеть: неколебимая верность царю, незапятнанная честь. Парадокс русского придворного обихода: боярин вроде старого Дружины Андреевича может сколько угодно называть себя «государевым холопом» и падать ниц, но ни за что не позволит царю посадить его за столом на недостаточно почетное место.

Князь Серебряный и Елена — воплощение того самого идеала, который то ли вычитывает в русской истории, то ли создает в собственных мечтах граф Толстой. Князь, хоть и в горлатной шапке, — вылитый европейский рыцарь, вздыхающий о прекрасной даме и готовый на смерть во имя чести и государя, а слово свое держит не хуже какого-нибудь Атилия Регула. Боярыня под стать возлюбленному — милая и несколько бесцветная фигурка, произносящая положенные прекрасной даме слова, желанный приз в столкновениях героя и антигероя. В роли последнего — боярин-опричник Афанасий Вяземский, необузданный и, как водится, более яркий, нежели положительные персонажи. Недурно вышел холодный макиавеллист Годунов, не вполне однозначен страшный Малюта, у которого палаческое рвение сочетается с нежной любовью к сыну. Но самый выразительный герой здесь — конечно же, сам грозный царь, со всеми противоречиями своей сильной, сложной натуры.

Несмотря на этнографически точное описание русского быта XVI века, роман Толстого уходит корнями столько же в западную, сколько и в русскую традицию. Если русская литература вышла из гоголевской «Шинели», то русская историческая проза — определенно из «Айвенго». Вот и здесь, не в укор Алексею Константиновичу, расстановка персонажей сильно отдает Вальтером Скоттом. Дружина Андреевич выступает в роли Седрика Сакса, Афанасий Вяземский — Буагильбера, опричники — норманнских баронов-разбойников. И даже флегматичный увалень Митька как-то напоминает Черного Лентяя на турнире. В переплавку в творческой лаборатории графа Толстого пошли многие сюжетные ситуации «Айвенго»: аристократ, предводительствующий разбойниками (король Ричард / князь Серебряный); разбойники штурмуют горящую крепость (замок Фрон-де-Бефа / Александрову слободу); перед штурмом в крепость приходят переодетыми положительные персонажи (шут Вамба в одежде священника / разбойники Перстень и Коршун в одежде слепых сказителей); судебный поединок, на который боец является в последний момент, и т.д. К чести русского автора, эпизоды не повторяются механически, они стали неотъемлемой частью совершенно нового сюжета. Да и пишут два писателя о разном: шотландец о национальном угнетении, русский о кошмаре деспотической власти.

Еще один источник своего вдохновения А.К. Толстой раскрывает в эпиграфе — это Тацит, в своих Анналах создавший архетипичный текст о тирании. Вот, например, Иван Грозный отравляет опального боярина прямо на пиру и при этом уверяет гостей, что бедняга просто перепил, — явная отсылка к убийству Британника Нероном.

Итог получается необычным — историю Ивана Грозного прочитали через западную историческую традицию, а потом изложили языком русских летописей и былин. Конструкция выходит причудливая, но красивая.

В 1872 году в России готовили к новому изданию «Эволюцию видов» Чарльза Дарвина – фундаментальный научный труд, который ознаменовал начало новой эпохи в эволюционной биологии. И всё было бы хорошо, однако годом ранее Дарвин опубликовал другую книгу – «Происхождение человека и половой отбор» в которой привёл аргументы в пользу естественного происхождения человека от обезьяноподобных предков. Тем самым Дарвин превратился (с точки зрения тогдашних российских, да и не только российских, властей) в идеолога различных революционеров и вольнодумцев. Самым «логичным» решением в такой ситуации казалось запретить к публикации все труды учёного, в том числе уже и те, что прошли цензурную проверку ранее (в первый раз «Эволюция видов» была издана в России в 1864 году).

Узнав о подобном намерении Алексей Толстой написал письмо своему старому знакомому Лонгинову Михаилу Николаевичу, который в тот момент занимал пост главного цензора России. Собственно, то письмо и есть «Послание к M. H. Лонгинову о дарвинисме».

Читая данное стихотворение поражаешься, насколько оно не утратило своей актуальности. Конечно, полтора столетия прошли не зря и теперь уже государственные мужи не запрещают печатать материалы теории эволюции, однако аргументы, которые используют в своих спорах креационисты и их оппоненты остались примерно те же самые. Тут тебе и вполне очевидные отсылки к теории Коперника и Галилея, которые также в своё время также порвали шаблоны религиозным фундаменталистам. Есть и неплохая попытка со стороны Алексея Толстова уличить противников теории эволюции в маловерии в божественный промысел и могущество бога. Главная же мысль стихотворения состоит в том, что научные открытия нельзя запретить или проигнорировать вне зависимости о того, нравятся они тебе или нет.

Ну, и, конечно, сарказм, которым пропитано всё произведение. Одно только слова «жопа» в стихотворении, адресованном главному цензору Российской империи, чего стоит! Тут помимо скандального повода, когда чисто по идеологическим причинам власти пытаются ограничить научную деятельность, сказалась и личность самого Лонгинова. Кем был этот борец за нравственный облик подданных Александра II до того как попал на государственную службу? Помимо всего прочего – автором матерных стихов. Правда Лонгинов Н.М. писал такие вирши не ради эпатажа (во всяком случае, не только ради него), а для бичевания пороков общества или отдельных личностей. В общем был Михаил Николаевич неким аналогом нашего Сергея Шнурова, который через матерные песни группы «Ленинград» высмеивает язвы современного российского социума. А теперь представьте, что матершинник и вольнодумец Шнур завтра станет министром культуры и начнёт проводить столь упоротую политику в стиле «хватать и непущать», что Мизулина и Милонов на его фоне окажутся либералами. Как мы все будем после этого относиться к такому человеку? Вот и Алексей Толстой, мягко не испытывал никакой симпатии к Лонгинову. Отсюда и такой тон стихотворения.

Разумеется, это «личное» послание было расчитано на широкую аудиторию. О масштабах разразившегося скандала можно только догадываться, однако своей цели Алексей Толстой добился. Лонгинов ответил Толстому стихотворением, в котором утверждал, что слухи о запрещении книги Дарвина не соответствуют действительности. «Эволюция видов» была переиздана, а русская литература обогатилась очередным примером отношений Власти и Поэта.

Итог: тот редкий случай, когда написанное «на злобу дня» произведение обретает бессмертие. Пока длятся споры между креационистами и сторонниками эволюции «Послание к M. H. Лонгинову о дарвинисме» не потеряет своей актуальности.

Великолепно и поэтически совершенно описано явление дежа-вю. Меня потрясло почему-то, что и в то далекое время вот такое внезапное чувство, что ты уже здесь был, что ты уже это видел было реальным. Мне казалось, что это во многом наследие нашего века с его телевидением и теперь компьютером.

Прочитал, еще в школе. И вот до сих пор эти образы со мной. Великолепная картина русской жизни, исполненная с мастерством и какой-то болью за судьбы страны.

Виссарион Белинский, выдающийся литературный критик-экстремал, известный своей способностью спорить с идейными оппонентами до кровотечения из горла (что никак не умаляет его гениальности), сразу по выходу этой повести похвалил ее автора за многообещающий талант, придравшись лишь к его очевидной молодости и незрелости, которая, как известно, явление временное. Белинский ошибался крайне редко, не ошибся он и на этот раз: Алексей К. Толстой стал знаменитым писателем, автором «Князя Серебряного», исторических драм и красивых стихов, а по совместительству Козьмой Прутковым.

Многие великие писатели-реалисты баловались мистическим жанром: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Мериме, Бальзак, Диккенс – все они приложили к нему руку. Толстой тоже прошелся по вампирской теме, есть у него и продолжение этой повести под названием «Встреча через 300 лет» (или это не продолжение? не буду врать — не помню точно), до которой я никак не доберусь. Зато до «Упыря» добрался еще в школе. Когда я впервые его читал, у меня была температура, воображение было притуплено и одновременно воспалено, происходящее воспринималось через какую-то зловещую туманную пелену, из-за чего запутанный и многослойный сюжет становился еще запутаннее и многослойнее. С первого раза я вообще мало что понял, но повесть от этого показалась только еще более жуткой. Какие-то детали навсегда врезались в память, например, описание рук одного из потусторонних персонажей.

Повесть немного напоминает сказки о Синдбаде – история в истории в истории. Чем-то композиция также похожа на рассказ Гофмана «Игнац Деннер»: по мере развития сюжета у читателя возникает ощущение все большего погружения в некую зловещую тайну. «Упырь» оставил сильное впечатление, в отличие, например, от «Дракулы» Стокера, который разочаровал неимоверно.

Один из прекраснейших русских классических романов, но историческим его сейчас назвать как-то язы не поворачивается. Слишком много мы сейчас знаем, благодаря историкам 20 века, об эпохе грозного царя и слишком много вольностей как с точки зрения хронологии, так и подачи характеров исторических лиц позволил себе Толстой. Скорее это стилизация под средневековую Русь. Роман написан в несколько слоев с использованием всех возможных жанров устного народного творчества. Тут есть и песни, и сказки, пословицы, поговорки, присловья. Язык и автора и персонажей очень яркий, им наслаждаешься при чтении. Надо только к нему привыкнуть, вчитываться вдумчиво, а не скакать галопом по диагонали страниц.

Сразу по прочтении романа я прочитал и последнюю биографию А.К. Толстого в серии ЖЗЛ. Очень уж хотелось узнать подробнее, что же за человек изваял эту чудесную фреску в духе Средневековья. И оказалось ,что роман этот как ни странно очень автобиографичен. Всю свою жизнь с младых ногтей Толстой вращался в самом высшем обществе и входил в верховные эшелоны власти. Личный друг императора-освободителя он как никто знал, как делается политика в России и кто ее делает. Поэтому основной вопрос, поставленный в этом романе, многие годы напрямую волновал и даже мучил самого автора.

А вопрос такой такой. Как честно жить и честно служить в жестком репрессивном государстве, которое очень редко помогает истинным патриотам исполнять свой долг, а чаще привичает к себе подлецов и подонков всех мастей ради сиюминутных политических потребностей? Что делать честному человеку в толпе бесчестных, как помочь победить правде и справедливости?

Вопрос этот в основном разрешается в спорах князя Серебрянного с Борисом Годуновым, а также в прямых столкновениях с Иваном Грозным самого князя и его близкого друга боярина Дружины Морозова. Борис Годунов предпочитает выждать нужного времени, «оттепели» и тогда действовать соответственно со своей совестью. Князь же и Морозов предпочитают действовать немедленно и открыто и за это их ждет соответственная «награда» от царя. А кто из них прав, Толстой оставляет решать читателю.

Кстати, о Годунове. Для меня решение его образа в романе было неожиданным и приятным. Вследствие пропаганды дома Романовых этого замечательного деятеля почти четыреста лет мазали одною черной краской. Одно перечисление преступлений ему приписываемых, занимает две страницы убористым шрифтом. Лишь недавно мэйнстрим исторической науки взял курс на реабилитацию этого выдающигося государственного деятеля. В романе же Толстого он показан в самом начале своей деятельности, но уже изображен как умный и дальновидный политик, стратег и ловкий тактик. Да, Толстой не снимает с него обвинения с убийства царевича Димитрия, но старается оправдать его обстоятельствами времени и повадками тогдашнего общества.

В общем, вслед за Тургеневым, я бы рекомендовал этот роман к прочтению всем русским людям, патриотам своей страны и ценителям родной культуры. Русским прежде всего по духу, а не по гражданству и анализам ДНК.

Произведение написано в далёком 1839-ом году и являет собой классику готического рассказа ужасов. Вурдалаки, они же вампиры, захватывают семьи и целые селения. И описание сего действа пугает читателей по сегодня, потому как автору удалось отменно изобразить атмосферу происходящего. Дед-вурдалак, заглядывающий в окна, похороненные дети, плачущие под дверью… — бррр.

Толстой не смакует действия вурдалаков, ему не нужно выворачивать кровавые злодейства напоказ, как это часто делают современные авторы, он лишь умело намекает, а читатель пугается от собственной фантазии, представляя то, о чем повествует герой-рассказчик. Кстати, герой этот мне был глубоко несимпатичным. Он такой себе казанова, бравирующий историями охмурения женского пола. Зато мастерство автора проявилось и здесь – он не описывает эротических сцен, например, его герой на знаки внимания со стороны супруги молдавского господаря не мог не ответить вежливо и «чтобы получить возможность лучше защищать права и интересы Франции, на все права, и на все интересы господаря начал смотреть как на свои собственные» — всё. А читатель уж сам себе может рисовать картинки происходящего между героем и фривольной супругой.

Хорош и язык произведения. Читая, смакуешь слово. В общем, потратьте минут 20, чтобы получить удовольствие от отменного образца «страшной» литературы позапрошлого века и немного пощекотать себе нервы.

Отличное произведение. Я очень люблю русскую классическую литературу — все эти графы, дамы, высшее общество и их манера общения. Так же люблю мистические истори, включая истории о вампирах. Здесь же все объединено в одном очень хорошем рассказе.

Вот образец отечественной мистики! Написана повесть в первой половине XIX века, а как читается...

Действие проистекает под звенящим и задорным лозунгом «Бабушка внучкину высосет кровь!». Приключений и загадок в тексте масса, интрига растянута на века и окончания её, честно говоря, не видно. А как написано! Какой слог! Всё-таки А.К. Толстой — автор еще и изумительного романа «Князь Серебряный».

Вообще-то у Толстого целая мистическая подборка — небольшие повести и рассказы: «Амена», «Семья вурдалака», «Встреча 300 лет спустя» — отличные произведения. Но всё-же на мой неискушенный взгляд, «Упырь» — бриллиант в этой подборке! Любителям мистики и хоррора настоятельно советую: не пропустите, прочитайте, получите истинное удовольствие!

Ну вроде бы правильное стихотворение — обличает зло повального пьянства, но... вот если бы не евреи, почему-то вину за спаивания народа Толстой на них возложил, ни на государство, ни на чиновников, которые создали систему питейных откупов, ни на всех кабатчиков оптом. Не обошел Алексея Константиновича порок антисемитизма, не миновал.

И вместе с тем как силен образ пьянства в виде непобедимого, страшно убогого богатыря:

На кляче разбитой верхом

.....................

Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов...

Вот уж не ожидала от Толстого настолько потрясающей готической истории: и вампиров приплел, и сумасшествие, и фантасмагорические сны чуть ли не в стиле сказок Гофмана, проникнутых символами, и старинные хроники, и особняк на ритуальном месте античности (позже у Лавкрафта), и загадочный портрет, и разбойник был, и свадьба, и детективный сюжет... Вообще достаточно продуманная запутанная история. По мне, шедевр.

Заметила, что лучше всего всегда удаются такие мистические истории, в которых какие-то типовые элементы жанра удачно сплетены между собой и при этом развязка близка к реалистического объяснению, которое всё равно скрыло в себе мелкие непонятки. А Толстой все написал еще и с умелой иронией — произведение развлекает читателя во всех аспектах. Не знаю, была ли это своеобразная пародия-вариация на уже написанную ранее готику, но даже с широким кругозором предыдущих и последующих авторов-мистиков «Упырь» может восприниматься как достойный представитель своего жанра, предлагающий оригинальный подход к готической литературе.

Отдельного упоминания требует сон по античным мотивам. Тут проблема в том, что готика, так скажем, в начале своей карьеры представляла собой отход от античных образцов, коими славился классицизм. При этом авторы использовали персонажей из эпохи классицизма, прививая им интерес к оккультным и мистическим учениям, что в «Упыре» также встречается /странные таблички с таинственными письменами/. Но сами античные сюжеты не использовались (разве что демонизировались или «эльфизировались» статуи античных времен), а тут явные античные мифы во сне. Но все встает на свои места, когда само место (Италия) кричит нам о своем наследии. Интересный ход — такого еще не было, английские замки вот стояли на римских фундаментах, будучи наследниками бывшей Римской империи.

В общем, все невероятно мощно и невообразимо талантливо сделано. А говорить об отдельных аспектах и преобразовании знакомых мотивов можно бесконечно.

Вот что я вам скажу, други мои — все эти современные готические Саги вампирские, с их романтической бледностью и возвышенной кровопийской «любовью», и все эти «киндрэты» родом всё-таки отсюда, из повестей А.К. Толстого и из «сказок» Проспера Мериме... Архаика! — возопите вы. Да, архаика и мезолит литературный, но! как верно и как правильно, без перекосов и любований изображается отношение общества и отдельных людей к... не к вампирам, нет — к УПЫРЯМ!!! к ВУРДАЛАКАМ!!!

Одно из лучших произведений о любви, о её зарождении, в русской литературе. В коротком стихотворении Толстой смог выразить целую гамму чувств: очарование первой встречи, волнение, опьяняющее наваждение и ... сомнения. Стихотворение написано под впечатлением встречи Толстого с будущей женой и получилось глубоко личным, интимным.

Шедевр Толстого лег в основу трёх романсов. Первые два варианта композиторов Шереметьева и Шефера ныне забыты, но романс П. И. Чайковского приобрёл невероятную популярность, исполнялся чуть ли не всеми звёздами нашей оперной сцены — от Собинова и Лемешева до Отса и Хворостовского — и до сих пор считается эталоном русского романса. С одной стороны это добавило стихотворению популярности, с другой — прекрасная музыка Чайковского заглушает собственную внутреннюю мелодию не менее прекрасного стихотворения, которое трудно теперь воспринимать в отрыве от музыки.

Абсурдистский прозаический пересказ басни Крылова «Огородник и Философ». совершенно в духе Хармса, хотя сам Даниил Иванович Ювачёв (Хармс) появится на свет лет через 70 после написания этой шутки юным Толстым. Автор, конечно, всерьёз это произведение не воспринимал, при жизни не публиковал и опубликовано оно было только в 1924 году. Толстой снабдил «Басню» рисунками-карикатурами, как и другое своё «протохармсовское» произведение — «О том, как юный президент Вашингтон в скором времени сделался человеком».

Пародия на «греческие» стихотворения (в частности — на «Письмо») Николая Щербины, поэта ныне подзабытого, а некогда весьма популярного. Несмотря на очевидный талант, Щербина так и не смог полностью раскрыть свой дар, во многом из-за того, что долгое время не мог выйти за пределы излюбленной темы: будучи наполовину греком, Щербина с детства преклонялся перед Древней Грецией и выпустил целый сборник красивых, но искусственных и наивных стихотворений, где описывал Элладу, так, как он себе её представлял. Были у Щербины и очевидные поэтические удачи: так его стихотворение «Моряк», написанное по образцу песен сражавшихся с турками греческих пиратов-клефтов, послужило основой для народной песни «Раскинулось море широко» ( у Щербины: «Раскинулось небо широко,/ Теряются волны вдали.../ Отсюда уйдём мы далеко,/ от грешной земли!»). Крылатой стала эпиграмма Щербины «Мы»: «У нас чужая голова,/ А убежденья сердца хрупки.../ Мы — европейские слова/ И азиатские поступки.»

Шмидт сжимает парабеллум:

Всё ему неймётся;

Всё ему на свете белом

Просто не живётся.

Слишком тонкая натура,

Сверхидеалист.

Вновь хватает пулю-дуру,

Если вянет лист.

Вертер де Гёте (с)

Вероятно, самое известное стихотворение самого талантливого из несуществовавших русских поэтов — Козьмы Пруткова. Впрочем, реальный автор произведения доподлинно известен — это лидер квартета «прутковцев» острослов и выдумщик Алексей Толстой. Изящное восьмистишие, высмеивавшее русских подражателей Гейне, которые писали нечто (по выражению Добролюбова) «о тоске, любви и ветре», приобрело такую известность, что и само стало объектом пародий и подражаний. Самые известные строки, созданные под впечатлением от Юнкера Шмидта, написал в 1906 году Саша Чёрный:

«Дух свободы… К перестройке

‎ Вся страна стремится,

Полицейский в грязной Мойке

‎ Хочет утопиться.

Не топись, охранный воин,—

‎ Воля улыбнётся!

Полицейский! будь покоен —

‎ Старый гнёт вернётся…»

Будучи прочитан мною в детстве, этот рассказ меня неслабо напугал (когда читал, уже не помню – ориентировочно классе в 4-5). Сейчас, перечитывая, конечно, того ужаса уже не испытал – но ощущение безысходности и беспомощности человека перед кровожадной нечистью осталось. Вообще, есть что-то особенно пугающее в монстрах, маскирующихся под людей и превращающих их в себе подобных. В детстве такие создания пугали меня, пожалуй, больше всего. А вурдалаки воплощают и другой древний страх человека – страх перед смертельной эпидемией. Но что делает рассказ особенно жутким – это именно ощущение безысходности, то, как крестьяне один за другим превращаются в вурдалаков, будучи не в состоянии ничего противопоставить нечистой силе.

Итог: Восточная Европа, вампиры – классический хоррор в классическом сеттинге. Незамысловатый рассказ – но, определенно, эталон жанра.

Перечитал благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Интересное произведение.

Ценителям мистики и упырско-вампирской тематики целесообразно ознакомиться и с другими рассказами автора — «Семья вурдалаков» и «Встреча через триста лет».

Повесть не произвела на меня особого впечатления. Главная интрига произведения — так есть ли упыри или же это плод больного воображения. У каждого, думаю, на сей счет сложилось свое личное мнение.

Повесть читается достаточно трудно, язык суховатый, сложные для восприятия предложения. Переплетения мистики настолько закручены, что сложно под конец понять, что вообще происходит. Не могу сказать, что произведение нагоняет страху. Единственный момент, где хоть как-то сжимается сердце — это ночевка троих друзей в доме.

С трудом дочитал до конца, но рад при этом, что все закончилось благополучно.

«Встреча через 300 лет» — воспоминания и предыстория, подводящая к интересному событию, показались неоправданно длинны. Однако в итоге для прочтения рекомендуется интересующимся темой мистицизма и проклятий.

Если первый рассказ — «Семья вурдалаков» — захватывающ, то второй — «Встреча через 300 лет» показался чрезмерно затянутым. Откровения-воспоминания и предыстория всё-таки скучноваты.

Отличный рассказ, который хочется перечитывать несколько раз. Текст — не стареющий, несмотря на давность написания.

Собрались несколько молодых людей и стали развлекаться. Чтения произведений Пруткова — своего рода Капустник; самиздат с прозой и стихами Козьмы — что-то вроде семейного журнала. А мы сегодня читаем всё это, смеемся и воспринимаем как большую литературу. В чем-то Прутков — предок современных Митьков, хотя Митьки добры и незлобивы, наделены самоиронией, а Прутков самодур и страдает манией величия.

Отвратительное косноязычие и перевранные исторические факты. Может быть, наши предки некогда и разговаривали так, как автор написал этот роман, но язык не стоит на месте, а развивается, поэтому современному читателю читать эти непонятные нарочитые хитросплетения устарешвего языка я лично считаю нецелесообразным. Выставлять Ивана Грозного упырем и кровопийцей — преступление перед историей Отечества.

Очень просто. Крайне дерзко. Безумно сатирично. Никогда не считал Алексея Константиновича большим поэтом (поэтом, в смысле умения слагать вирши, а не в смыле литераторства вообще), но здесь — преклоняю колени. Затрудняюсь сказать, кто бы из многочисленного сонма других (замечательных, хороших, неплохих) российских поэтов просто осмелился бы взять на себя такую задачу, и так ее решить.

История слишком запутана.Слишком уж витиевато переплетается сюжет «наших» дней с италиянскими событиями.Может,кто-то и любит подобные интриги,но я — нет. За это семёрка.

Этот рассказ, по моему мнению, превосходит УПЫРЯ. Вместо немного бредового (в хорошем смысле) декадентского стиля здесь мы имеем крепкую деревенскую мистику, близкую к народным фольклорным корням. Соответственно, вместо туманной размытости УПЫРЯ (а был ли мальчик, в смысле, были ли упыри?) здесь предельно четкий, прямой сюжет, без лишних сцен и побочных линий. И при этом по-настоящему густая атмосфера страха и подозрительности: ведь никому нельзя доверять — даже родному человеку, который вернулся чудовищем...

Внешняя простота и прекрасное литературное исполнение делают этот рассказ вневременным. Его и сейчас можно рекомендовать самому широкому кругу читателей.

В сравнении с культовой, в некотором роде, СЕМЬЕЙ ВУРДАЛАКА, это произведение все же несколько проигрывает. Думаю, прекрасный язык 19-го века больше украшает простую историю. УПЫРЬ же весьма запутан в середине, особенно там, где применяется прием ''рассказ о рассказе в рассказе'' (один из героев рассказывает о своей поездке в Италию, где новый друг рассказал ему о тех историях, что ему рассказали... Ну, вы понимаете?) Это может вызвать у неподготовленного читателя приступ отторжения.

Зато настоящий ценитель оценит мастерство слога (где-то — велеречивого, а где надо — замечательно лаконичного), пугающую атмосферу и главное — удивительную фантазию автора (в фильме, кстати, слабо реализованную из-за нехватки бюджета-с). Как бы то ни было, рядовому читателю я бы рекомендовал эту повесть очень осторожно. Все-таки, она больше подойдет ценителям изящной словесности, нежели современному хоррорману, обожравшемуся западной продукцией.

Любимым моим моментом в книге является великолепное стихотворение КАК ФИЛИН ПОЙМАЛ ЛЕТУЧУЮ МЫШЬ... Экранизацию повести стоит посмотреть хотя бы из-за исполнения этих стихов, которые в сопровождении гипнотической музыки Сергея Курехина блестяще читает актер Андрей Соколов (Руневский), если, конечно, Марина Влади и Донатас Банионис в заглавных ролях достаточным аргументом для Вас не являются...

Очень хорошее, мрачное стихотворение. Оно поражает ярким и живым слогом, а также замечательной образностью, особенно первые строки:

''Как филин поймал летучую мышь,

Когтями сжал ее кости,

Так рыцарь Амвросий с толпой удальцов к соседу сбираются в гости...''

Стихотворение пронизано яростной силой, как например, в этих строках:

''Но Марфу проклятие мужа гнетет —

Он проклял ее, умирая:

''Чтоб сгинула ты и чтоб сгинул твой род — сто раз я тебя проклинаю!''

Однако дальше следует сам текст проклятия, кажущийся надуманным из-за слишком сильной привязки к конкретным событиям повести, а это уже недостаток. Ну и некоторая вторичность: больно уж начало смахивает на пушкинское ''Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам...'' из ПЕСНИ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ, разумеется.

Только из-за этого стихотворение не получает высшего бала. Тем не менее, всем ценителям хорошей поэзии стоит его прочесть. Как по мне — это лучший момент в повести УПЫРЬ.

Жуть, безупречно красивая, закованная в корсет очарования, жуть. Нет ненужного здесь физиологизма, зато есть красота кошмаров. Безумно понравилось и даже заставило содрогнуться.

Стоит отметить и прекрасное описание быта того времени. Пожалуй, оно не только придает нужную атмосферу произведению, но и всецело создает ее. Невозможно было бы представить похожу ситуацию в блистательных Вене, Сан-Петербурге, Москве или любом другом крупном городе. Не ощущалось бы там того, что человек, по сути, существо ничего не знающее и всецело принадлежащее к миру, которого совершенно не понимает и не знает.

Жемчужина смешного жанра. Чиновник в роли философа, поэта, драматурга. Замечательный комический персонаж, придуманный веселыми талантливыми людьми. Его «произведения» незабываемы, а многие прутковские цитаты давно вошли в золотой фонд крылатых слов.

Читал повесть еще когда в школе учился. Безусловно поразила, можно даже сказать напугала. Толстой сумел создать очень таинственную, завораживающую атмосферу. Написано великолепнейшим языком, с какой-то вкрадчивой архаичностью. Лет пятнадцать назад в нашем театре шел спектакль по «Упырю», назывался он «Последняя жертва преступной любви». С удовольствием бы сходил на него снова, если бы ставили. Когда на темной сцене, освещенной только несколькими свечами, под гнетущую музыку внезапно появлялась дама в белом и гробовым голосом произносила «Обручитесь со мной, Руневский!», весь зал просто визжал от страха.

А стихи, типа прочитанные с древнего манускрипта — это просто шедевр! Надолго в память впечатываются.

Очень реалистично, мастерски, атмосферно.

Тяжелое ощущение неминуемой беды и обреченности, жуткая мрачная атмосфера, напряжение, в которых Толстой держит читателя, при этом не описывая никаких кошмарных ужасов, совершенно ненадуманы и естественны, не возникает никаких сомнений в возможности происходящего, что еще более усиливает нужный эффект. Ничто не притянуто за уши и нет сюжетных «костылей», коими очень часто изобилуют представители жанра, и когда так и хочется сказать «возможно, но зачем», все очень органично и выразительно. Настоящая классика настоящей реалистичной мистики.

Также живая иллюстрация того, что многие вещи нельзя заранее просчитать до конца, а человеческая слабость и зависимость могут оказаться решающими.

Очень проникся произведением. Владение языком, понятные русскому человеку реалии, и сама история с весьма лихими и поворотами и примесью иронии.

Отдельно запомнились слова Рыбаренко-

Ну ещё это лишний раз напомнило мне о настоящих классиках, с которыми надо знакомиться пока можно :lol:

П.С.

Отдельное спасибо Андрею «Ричарду Псмиту» Ленскому за список рекомендаций к прочтению книг на вампирскую тематику в его статье им же посвященной — навряд ли бы сам вышел на такую замечательную книгу, совсем не противную пусть и про кровопийц :smile:

Несколько строф всегда были в хрестоматиях, долгие годы я думала, что стихотворение — чисто пейзажная лирика (но замечательная). Какой был для меня шок — уже взрослой прочесть полный текст стихотворения.

Лучшая русская сатира XIX века. Адамант, не известный 99% процентам населения. Несмотря на то, что походя проходили в школе. Сегодня кумир — Петросян. Крах цивилизации.

Оптимистично настроенный Вертер де Гёте пишет в своём отзыве: «Банальные откровения графомана-обывателя Козьмы Петровича Пруткова настолько вошли в наш разговорный язык, что уже воспринимаются как ... народная мудрость.» Увы, в разговорный язык подавляющего большинства вошли иные откровения...

Вьюноши и девы младые, надежда наша, оторвитесь от зомби-ящика, направьте ум свой острый на благородную стезю! Почитайте Пруткова, студенты, почитайте.

С первых строк повести меня начала переполнять радость и гордость. Всему виной интересная история и прекрасный русский язык. Раньше я думал, что первым, достаточно серьезным, произведением о вампирах был «Дракула» Стокера (распространенное заблуждение, не правда ли?), но я и подумать не мог о том, что русский классик написал это намного раньше, да и тот факт, что действие-то, по большей части, происходит в России, подкупает.

Итак, я решил написать небольшой список достоинств «Упыря» над подобными ему уже поздними произведениями, а недостатков я не увидел. Первое, что бросается в глаза — это стиль. Повествование это убаюкивающие и спокойное, не считая некоторых экскурсов в середине и конце повести, но это необходимо по сюжету, да и ни копейки цены от этого не убывает, а только прибавляется. Очень понравилось то, что Толстой не подстраивался под «европейские стандарты», а написал чисто русскую историю. Интересно, слово «вампир», имеющее венгерские корни, получило мировое признание, и сейчас его используют поголовное число писателей. А вот о том, что у многих народов был прообраз вампира, кажется, все забыли. Толстой не стал, в отличие от того же Стокера, привязывать свою историю к религии, хотя вера в середине XIX века была очень сильна. К тому же мы можем наблюдать историю в истории, действие которой разворачивается в Италии. Рассказ Рыбаренко снял все сомнения по поводу гениальности произведения и лишь подогрел интерес к развязке.

После прочтения складывается большая картина из маленьких, очень красочных и интересных фрагментов. Это можно назвать русской готикой, мистикой, ужасом, но суть не изменится. Гениальное произведение гениально вне жанровых рамок!

Давным-давно, когда Химкинский лес не назывался еще Химкинским и рос себе припеваючи, а по российским дорогам ездили не «калины», а конные экипажи, в нашей стране уже писали страшные истории, от которых и по сей день можно словить не каких-то там мурашек, а полноценных гигантов-мурашищ. Сказанное в полной мере относится к «Семье вурдалака» Алексея Константиновича Толстого — новелле, финал которой украсил бы любой современный фильм ужасов, причем дополнений и сокращений не потребовалось бы (собственно, попытки экранизации предпринимались, но ручаться за них я не стал бы). И это несмотря на то, что в наше время подобные сцены стали общим местом и упрямо эксплуатируются кинематографом... При желании в «Семье вурдалака» можно разглядеть и корни «Салимова Удела», одного из знаковых романов Стивена Кинга: в центре обеих историй — уединенное селение, захваченное вампирами. И хотя у меня нет сведений, что Стив так или иначе знаком с творчеством Толстого (в отличие, конечно же, от Брэма Стокера, влияние которого мэтр охотно признает), у каждой книги, как было известно еще древним римлянам, своя уникальная судьба — и кто знает, какими окольными путями мог проникнуть толстовский сюжет в кинговскую неспокойную голову. Как бы то ни было, за прошедшие годы повесть не утратила ни капли обаяния и по-прежнему исполнена суровой, не вполне уже романтической жути.

Эта штука посильнее, чем Дракула Брэма Стокера.

Перед нами стихотворный памфлет, написанный на злобу дня. Реформы Петра Первого, больно ударившие по народу, были лишь предлогом для отображения реформ Александра II. Точно также как и при Петре, Россия искала решения собственных проблем «за морем», точно также множество грядуших несчастий, которые предстоит расхлёбывать детушкам, получили своё начало и основание в ту пору. Стихотворение было написано в 1861 году, в начале александровских реформ, и читателям не нужно было растолковывать скрытый смысл толстовского пасквиля. Сейчас, когда петровские реформы и реформы царя Освободителя идеализированы школярской историей, стихотворение читается как причёсанная скоморошина, лишённая глубинного смысла. Хотя, если вдуматься, эпоха сменилась, а кашу завариваем ту же самую, которую уже не раз расхлёбывали «детушки, сударыня, детушки». И вновь им придётся солоно и крутенько.

А вот это уже -- чистой воды немецкий романтизм. Ундины, непременный уснувший омут и даже монолог, словно списанный с со знаменитой баллады Вольфганга Гёте «Лесной царь» в переводе Жуковского. Что поделать, даже у гения не каждое стихотворение гениально.

Алексей Константинович Толстой был великим знатоком русских поверий, и в этой былине нет ни единого слова, сказанного впусте. Девять лихоманок, дочерей проклятой Мары, бродят ночами вкруг человеческого жилья. Родом они из древних языческих времён, и наносная греческая вера не имеет над ними власти. Они не страшатся ни церкви, ни попа, им без разницы, в корчме или в церкви ведутся недозволенные речи. Людей в эти минуты спасают лишь стены отчего дома, щуры и пращуры. Крест сейчас бессилен, только древний плодущий бог Велес может отогнать Мару с её воинством. Символом Велеса является козёл, и потому вся нечисть так боится козлиного духа. И у А.К.Толстого читаем: «Ты тринадцать картечей козьей шерстью забей».

...и последняя строка: «с нами сила господня!» -- удивительный пример русского двоеверия! Кто сейчас может так знать народную душу?

Баллада о Пантелеймоне-целителе -- прекрасный образчик сатиры Алексея Константиновича Толстого, человека искренне преклонявшегося перед глубинными началами русского народа и не прощавшего современного его измельчания. «Нет ничего слюнявее и плюгавее русского безбожия и православия», -- писал А.К.Толстой, и в данной балладе эта мысль повторяется во всей полноте. Было бы смешно и греховно считать эту балладу молитвой: ни в одной из православных молитв нет просьб о покарании кого бы то ни было, даже в молитвах о ниспослании воинского успеха, просят победы себе, но не гибели супостату.

В балладе о Пантелеймоне-целителе Толстой язвительно проходится по вульгарному нигилизму, в ту пору активному, а ныне уже сто лет как изжитому материалистическим взглядом на жизнь. Тем удивительней видеть, что и сейчас находятся знатоки, путающие материализм с нигилизмом. Впрочем, молитву с сатирическим стихом они тоже путают, ибо не ведают, что творят.

А баллада великолепна, и будет жить, когда ни от безбожия, ни от православия на Руси и следа не останется.

Читала первый раз в детстве. На даче. Подговорил брат — он вообще обожал всевозможные пугалки. Вечер, свет в деревне мигает, гроза ползет из-за леса, ворочается... Максимально близко к условиям оригинала. Верила в каждое слово. Окна я позакрывала — как сейчас помню — уже после первой страницы. Свет включила везде!!! Очень атмосферно. Детальки тонкие, все к месту и ни одна не пропадает зря — так бережно прописывать умеют только большие авторы. Прошу учесть: дедушка мой нюхал табак. И жевал губами. Я его три дня подозревала!!!

Знаете, пробовала перечесть недавно — и странно получилось.

Нет уже той дачи, съемной. Город, свет не мигает. А вот открыла — и получила двойной эффект. Накатило то, давнее, настроение. Прежнего детского страха не испытала. Но воспоминание о деревне, грозе и дедушке, о том впечатлении...

Ради одного этого стоило перечитывать. Кстати я убеждена: только хорошие и сильные книги могут вернуть ненадолго в прошлое. Так что в моем случае история сработала, как машина времени:wink: За это — 10.

Если вы полагаете, что основоположником русской литературы абсурда был Хармс сотоварищи и именно Хармс начал первым писать забавные псевдоисторические анекдотцы из жизни всяких «исторических лиц», то вы сильно заблуждаетесь. Козьма Прутков? Уже ближе, но прочитайте вот это маленькое произведение одного из создателей Пруткова А. К. Толстого, написанное в молодости, когда о создании фиктивного писателя-псевдографомана Козьмы ещё никто и не помышлял. Это же Хармс чистейшей воды! Даже стиль изложения и некоторые приёмы схожи. Вот где корни «Случаев» и «Анекдотов из жизни Пушкина». А написан рассказик в 30-х годах XIX века, задолго до Эдварда Лира и Льюиса Кэррола. Так что Россия не только «родина слонов», но и литературного нонсенса. Толстой произведение не публиковал, считал за пустячок и напечатали его почти через столетие после написания — в 1925 году. Большого литературного таланта был Алексей Константинович (да и с чувством юмора у него всё в большом порядке было), чего только не напридумывал — одну из первых в Европе историй о вампирах, один из первых образцов нонсенса... А рассказик почитайте, стоит того.

«Ну что вы думаете, ведь Вашингтон не всегда же был президентом...»

Это, можно сказать, самая моя любимая баллада.

Обычная готика, только на русский манер. Мне, признаться, было скучновато её читать. К тому же и тайна, как оказалось, никакой тайной не была. Всё ждал открыть там второй смысл, а не обнаружив такового, просто пожал плечами. Для наших предков это было, должно быть, увлекательное чтение, но для нас, познавших Кинга и Кунца, всё это выглядит как-то слишком уж наивно. Впрочем, за прекрасный русский язык автору большой поклон.

Пожалуй, одна из главных книг в моей жизни. Классика... но какая!!! В том возрасте естественно читалось из-за любовной линии, а прочитав поняла что лучше исторических романов такого типа ничего нет.

Превосходная пьеса, наверное, лучшая во всей «Драматической трилогии». Удивительно: один из самых блеклых и невыразительных царей в истории (по мнению многих историков, просто слабоумный) стал под пером Толстого ярким и страдающим персонажем, с удивительным даром Доброты. Вот только в политике это качество совсем лишнее... Как и во всей трилогии — замечательный русский язык, яркие характеры, динамичный сюжет. В общем, неувядающая классика на все времена. Любителям театра, может быть интересно будет узнать, что именно с этой пьесы начался Московский Художественный театр (не с «Чайки» Чехова — распространенное заблуждение).

Прекрасная пьеса, по уровню не уступающая историческим хроникам Шекспира. Написано в 19 веке о далеких временах, но очень многое рифмуется с современной жизнью. Скажем, ближе к финалу царский шут с восхищением рассматривает шахматы (экзотика для Руси 16 века) и предлагает Грозному заменить бояр из Думы на эти красивые фигурки (пользы столько же, а есть они не просят)... Очень полезно прочитать тем, кто тоскует о «сильной руке» и временах товарища Сталина.

Так сложилось, что эти 3 пьесы находятся несколько в тени Пушкинского «Бориса Годунова». А жаль! Это высочайшего уровня драматургия. И образ Годунова здесь показан в развитии — от первых шагов к вершинам власти до полного поражения. Замечательный русский язык, множество ярких героев, динамичный сюжет (разве что в «Царе Борисе» есть некоторые длинноты). И очень грустные мысли о судьбе страны: не так важно какой царь у нас на престоле — тиран Грозный, добрейший Федор или прогрессивный Годунов, итог все равно один: Смутное время.

Гениальное произведение, которое стоит в одном ряду с трагедиями Пушкина и Шекспира. Все три пьесы связаны масштабным образом Бориса Годунова, историей непростого восхождения к вершинам власти этого незаурядного человека и его ужасного падения. Огромное количество действующих лиц, каждое из которых добавляет свой штришок в великолепную и мрачную картину руссской жизни. Присутствует и мистика — но в меру, в меру. А некоторые сцены просто хочется перечитывать и перечитывать — представление послов, к примеру.

Сейчас уже невозможно точно определить все стихотворения из прутковского цикла, которые написаны Толстым, но доподлинно известно, что, Алексеем Константиновичем созданы, пожалуй, самые известные творения Козьмы — «Осада Памбы», «Письмо из Коринфа», «Мой портрет», «Из Гейне». Помните? «Вянет лист, проходит лето, / Иней серебрится. / Юнкер Шмидт из пистолета / Хочет застрелиться...» Прутковские стихотворения очень сильно повлияли на развитие русской литературной сатиры и — особенно — на развитие литературной пародии. Учились у Пруткова искусству пародии, пародировали самого Пруткова... (Дух свободы... К перестройке /Вся страна стремится, /Полицейский в грязной Мойке /Хочет утопиться. — Саша Чёрный) Да и Остап Бендер, называвший себя «сыном лейтенанта Шмидта», на самом деле прямой литературный потомок другого Шмидта — юнкера. А кому только не доставалось от Пруткова. Толстой сотоварищи пародировали стихи Фета, Щербины, Бенедиктова, Жуковского, Хомякова, Веневитинова, Полонского...

Я и сам, грешным делом, не раз подражал в стихах Пруткову. Уж больно хорош.

Многие русские писатели пытались описать жизнь в России одной фразой. Короче всех сказал Карамзин: «Воруют»; по мнению неизвестного автора: «У России две беды — дураки и дороги»; В. Гиляровский считал, что «в России две напасти: Внизу — власть тьмы, а наверху — тьма власти». Но, остроумнее всех оказался А. К. Толстой, воспользовавшись фразой из летописи Нестора: «Земля наша богата, порядка в ней лишь нет». Эти слова звучат рефреном в стихотворной сатире из 83 строф, которая рассказывает всю историю России с древнейших времён до середины 19 века. Опубликовать произведение при жизни автора не было никакой возможности, но оно быстро разошлось по стране в рукописных списках. Бесспорный шедевр — беспощадная, остроумная сатира, написанная прекрасным живым языком! Произведение породило множество подражаний-продолжений: например, поэт В. Адикаевский продолжил «Историю государства Российского» до 1905 года, И. Алексахин написал своё продолжение «История государства Российского от декабристов до Горбачева (1825 — 1985 гг.)», а Аркадий Сорокин в 2005 году продолжил толстовскую «Историю» до Путина .

Не смею ставить этому стихотворению оценку. Кто я такой, чтобы со своими десятками соваться в высшую сферу? Но я хочу сказать, что ни один из предыдущих отзывов меня не ужаснул. Со всеми я согласен и не согласен одновременно. Алексей Константинович Толстой не знал толка в искусстве обольщения, всю жизнь он любил одну женщину, и вся его любовная лирика посвящена ей одной. При чтении стихов это заметно. Думаю, миллионы наших современниц могли бы позавидовать той, для которой это написано.

Но к сожалению, школьная программа литературоведения способна изгваздать всё. Нужно быть гениальным учителем, чтобы при чтении в классе любовной лирики не вызвать дурацких смешков у части класса. А где этих гениев набрать, чтобы в каждый класс?

А что касается романса, то мне кажется, гениальные стихи не нуждаются в подпорках даже в виде гениальной музыки и божественного исполнения. Самые лучшие романсы написаны на столь пошлые тексты, что оторопь берёт. А этот романс почему-то дома, наедине с собой петь не хочется, да я и никогда не пытался. Читаю просто стихи, старательно избавляясь от навязанной Чайковским мелодии.

В общем-то не ставлю оценки стихам :smile:, но ужаснул предыдущий отзыв. Это, может быть (а по-моему — есть), лучшее в русской поэзии стихотворение о любви. Здесь столько переходов и нюансов, что передать их я просто не в силах. И какая великолепная концовка! Да-с, граф знал толк в искусстве обольщения!

Одно из стихотворений, насильственно пропихнутых в школьную программу и искажающих представление современников о стиле А.К. Толстого. В школе я, как и большинство одноклассников, терпеть не мог Толстого, считая его автором слезливых романсов о любви и цветочках. Только самостоятельное изучение позволило мне открыть для себя настоящий масштаб этого поэта.

«Средь шумного бала...» — банальное любовно-лирическое послание, какие строчились любым поэтом того времени в любых количествах. Ничего выдающегося из себя не представляет.

Отличное произведение, перекликающееся и с «Дракулой» и с такими классическими готическими романами, как «Монах», «Мельмот-скиталец» и «Рукопись, найденная в Сарагоссе», но при этом сохраняющее русский колорит.

в свое время повесть понравилась намного больше «Дракулы» Стокера

правка от 02.04.09: ну все-все каюсь. опять начали минусы ставить. существуют сотни более бестолковых отзывов — никто не замечает, а тут сразу минусы.

Итак, повесть «Упырь» написана в 1841 году, самый известный роман про вампиров, культовый «Дракула» Стокера — в 1897. Однако, небольшая повесть Толстого по жути и по реалистичности намного превосходит «Дракулу», динамичнее, интереснее. Возможно, «Дракула» более глубок и многопланов — но разница в 56 лет — достаточный срок, чтобы чему-то научиться

Прочтение этого романа в 9ом классе обеспечило мне пятерку по истории в дальнейшем у учительницы, по видимому поклонницы этого же романа :)

Читался на одном дыхании, но перечитывать не тянет.

Визуально напоминает погоню за каретой в «Ван Хельсинге» в дорожной части , ну и другие готичные истории про замки , если конкретней — где герои находятся в помещении.. Ещще один трактат немного (_запоздалый_) (популярная тема в 18-м веке, можно сказать, сюжет блокбастер того времени ) -«О жующщих мертвецах» («О мертвецах, жующщих в могилах») . . ..

:glum:

:tired:

Я познакомился со словом «вурдалак» благодаря стихотворению, которое сейчас уже забыл, а ведь знал его наизусть.

Помню только некоторые строчки: «Съест упырь меня совсем, если сам земли могильной, я с молитвою не съем...»

И в рассказе о семье вурдалаков кошмарный ужас нагнетается постепенно, но неотвратимо; старинная легенда о том, что ушедший из дому должен вернуться не позднее определённого срока, встречается во многих историях у разных народов, и здесь она как нельзя более к месту.

В общем, не стоит такую вещь читать по вечерам, скучноватое начало с лихвой компенсируется ужасными подробностями в конце повести, написанной динамично и реалистично, насколько можно такое определение отнести к мистике.

Итак, кто боится ужасов — не читайте, это как раз они и есть, а если кто-то не прочь пощекотать себе нервы — вперёд, только не забудьте прихватить себе какой-либо надёжный амулет, а то неровён час...

И это произведение слышал я от моего отца, читавшего наизусть. И этот текст никак не удавалось получить в библиотеке. Хотя в стихотворении нет уж слишком злободневной сатиры для времени сегодняшнего, но то, что есть, показывает, что преклонение перед авторитетами не сковывало автора.

Действительно забавно, действительно смешно. Самое интересное то, что запомнившиеся строчки стихотворения и вправду кажутся истинным описанием реальных событий, хотя, как современная наука уже во многих случаях установила, не всё было именно так, как рассказывает автор. Но сложившееся с детства впечатление никак не преодолеть.

Весьма занятно, что в тексте вставлены фразы на иностранных языках. Я запомнил их с отцовского голоса, а потом, через много лет, изучая французский, а затем немецкий, вдруг понял, что же на самом деле эти фразы значили. И это доставило мне ни с чем не сравнимое удовольствие.

Многие люди старшего поколения неоднократно слышали чудесный романс со словами этого стихотворения. Сейчас такие произведения исполняются реже.

Лирическое описание родного края и буйный образ несущегося по жизни всадника, который и сам не знает, куда направлен бег его коня.

Можно долго описывать впечатления от этого талантливейшего произведения, скажу только одно — прочесть или лучше спеть, как получится, но хоть попытаться — это одно из лучших средств против модной нынче депрессии.

А я согласен с мнением Sawwin'а. Стихотворение из тех, которые и сейчас небезопасно без подписи и даты вывешивать на стене. А в советские времена так и было — люди, процитировавшие кусочки этого произведения, имели неприятности по комсомольской линии.

И сегодня, скажем, сравнение с бюджетом может не найти понимания у власть имущих и рьяных сторонников власти.

Само произведение стоит в ряду прекрасных образцов как сатирической поэзии, так и поэзии вообще.

Много десятилетий назад я слышал строки этого забавного произведения из уст моего отца, и уже тогда практически полностью его запомнил. А вот текста в напечатанном виде достать не удавалось. Талант обличающий, талант высмеивающий — такие вещи обычно живут недолго. Но в случае со «Сном Попова» мы имеем дело с гениальным прозрением, с тем безжалостным и метким обличением недостатков нашей родной страны, которое не устаревает (увы!), и по сей день служит напоминанием всем ныне живущим о том, что далеко не всё хорошо в отечестве нашем.

Я знаю это стихотворение наизусть. Хотя, если честно, я знаю романс на музыку Чайковского, в котором стихотворение является словами. Это одна из любимейших моих вещей. Именно такие произведения формируют духовный мир человека. Невозможно представить, чтобы эти слова, прозвучавшие среди прозы жизни, не задели, не остановили, не осветили неярким, но волшебным светом всё вокруг.

Истинный бриллиант в сокровищнице русской поэзии.

«Если хочешь быть красивым — поступи в гусары»- писал Прутков. Согласитесь,эта фраза могла бы легко вылететь из уст героев и Гоголя, и Льва Толстого, и Достоевского, Арцыбашева... Вся прелесть их в мудрой банальности. Когда не знаешь, что сказать, цитируй Пруткова-беспроигрышный вариант! Афоризм «Если у тебя есть фонтан-заткни его,дай отдохнуть и фонтану» в моей жизни никогда не был ни к месту:)

Святой великомученик Пантелеимон-целитель является покровителем медицины. Иконы с его изображением украшают не только больничные палаты и кабинеты врачей, но и обложки научно-практических изданий Академии медицинских наук. В любой момент времени больные молятся Св. Пантелеимону о исцелении и этот стих — один из примеров такой молитвы.

Возьмите учебник Российской истории. Перескажите тысячу лет событий в нескольких страницах, не упустив ни одного ключевого момента. Добавьте столько искрометного юмора и дерзкой сатиры, что читатели будут то кататься от хохота, то задумчиво скрести в затылке. Примерно так действовал Алексей Толстой, когда писал этот шедевр. И ведь действительно, следующие сто с лишним лет нашей истории тоже вписываются в эту схему: бесконечные колебания между «Земля обильна наша, порядка ж нет как нет» и «Такой навел порядок, хоть покати шаром». Замечательное произведение!

Я не могу назвать себя страстным поклонником поэзии, но это произведение мне запомнилось накрепко. На мой взгляд, эта историческая баллада — одна из лучших у автора. Не самая известная ныне страница российской истории — ссора Ивана Грозного и князя Курбского описана очень удачно. Как-то незаметно автору удается показать и жестокость царя, и никчемность князя, отправляющего героя на верную смерть ради своей прихоти, и непоказной героизм самого Василия Шибанова. История, случившаяся полтысячелетия назад, действительно цепляет. Ну а кроме того, баллада просто замечательно написана и читается на одном дыхании

Принято считать, что эта пьеса положила начало русской литературе нонсенса, абсурда. Увы, первый же показ пьесы вызвал грандиознейший скандал государственного масштаба — не готовая к новаторству публика совершенно не поняла пародийности пьесы, а возмущённый император Николай I (он тоже присутствовал на премьере) покинул зал не дожидаясь конца представления. Пьесу запретили. Было чему удивиться почтеннейшей публике — по сцене бегали собаки, Кутило-Завалдайский в нарушение канонов обращался непосредственно к зрителям, герои пьесы носили (по тогдашнему обыкновению) «говорящие имена», но их характеры именам совершенно не соответствовали. Застенчивый Беспардонный, «человек приличный» Кутило-Завалдайский... Абсурдные диалоги высмеивали банальность многих театральных постановок того времени. Ещё лет за десять до появления «Фантазии» Некрасов писал о русском театре: « Если на афише стоит жид, грек или татарин, а тем паче все трое вместе, тогда дело кончено: театр полнёхонек». Поэтому среди героев «Фантазии» — Разорваки, Батог-Батыев и Либенталь (правда, немец). В общем, выражаясь словами пьесы, это произведение -«очевидная пасквиль». Очень смелая и смешная.

Пьеса имеет даже косвенное отношение к фантастике: в финале спектакля Кутило-Завалдайский в своём знаменитом монологе рассказывает парочку фантастических историй.

Вот ведь как интересно. Я не согласен с Sawwin'ым практически ни в чём. И «Сон Попова» я не считаю политическим памфлетом (по крайней мере, в чистом виде). И в сегодняшней фантастике памфлетов усматриваю более чем достаточно (хоть, как правило, и скрещенных с боевиком), исчезновению же их только бы обрадовался. А вот оценку этому стихотворению, вдохновившему, между прочим, Лукина на самый первый Манифест национал-лингвистов, выставил бы точно такую же, если бы не считал, что оно выше всех наших оценок.

Вот это и есть настоящий памфлет, сатира не только политическая, но обращённая разом на все недостатки человека и общества. И ведь не устарело ни каплюшечки. Сто тридцать лет прошло, а как про нас писано:

Нет, господа! России предстоит,

Соединив прошедшее с грядущим,

Создать, коль смею выразиться, вид,

Который называется присущим

Всем временам; и став на свой гранит,

Имущим, так сказать, и неимущим

Открыть родник взаимного труда.

Надеюсь, вам понятно, господа?

Политический памфлет в сегодняшней фантастике отсутствует практически нацело, но раз у нас имеются такие произведения, ничто не потеряно.

Десять лет дон Педро Гомец,

По прозванью Лев Кастильи,

Осаждает замок Памбу,

Молоком одним питаясь.

-- и никто не знает, зачем он это делает, да ещё таким причудливым образом.

Не представляю, как писать отзыв на произведение, которое помнишь наизусть. Могу сказать только одно: кто ещё не читал, прочтите непременно! Издевательский гротеск, фантастическое видение мира, великолепная стилизация под романсеро и, конечно же, отличный, неустаревающий юмор.

Подарить ему барана --

Он изрядно подшутил!

«Плюнь тому в глаза, кто скажет, что можно обнять необъятное!», «Смотри в корень», «Бди!», «Козыряй!», «Если хочешь быть богатым, будь им», «Не ходи по косогору, сапоги стопчешь!».

Банальные откровения графомана-обывателя Козьмы Петровича Пруткова настолько вошли в наш разговорный язык, что уже воспринимаются как ... народная мудрость. Сейчас уже невозможно определить какие из афоризмов придуманы Толстым, какие братьями Жемчужниковыми, многие, наверно, писались совместно. Но всё же есть серьёзные основания полагать, что именно Толстой внёс основной вклад в создание «Мыслей и афоризмов». Упорно доказывающие очевидные истины и парадоксальные, короткие и хлёсткие или демагогически замысловатые афоризмы Пруткова — одна из вершин мировой сатиры, такая же, как «Басни» Эзопа, «Путешествия Гулливера» Свифта», «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Швейк» Гашека, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Вас удивляет, что я ставлю афоризмы на пьедестал вместе с романами? Тогда обратимся за мудростью к самому Козьме. У него есть на любой вопрос ...

«На беспристрастном безмене истории кисть Рафаэля имеет одинаковый вес с мечом Александра Македонского» © Козьма Прутков.

Одна из лучших и язвительнейших баллад Алексея Константиновича, к тому же уместная здесь, ибо фантастическая (путешествие во времени). Читая наш форум, часто её вспоминаю.

Рассказ «Встреча через триста лет» гораздо менее известен, чем «Семья вурдалака», хотя эти два произведения составляют своеобразный мини-цикл о маркизе д`Юрфе. Но если в «Семье...» маркиз был главным рассказчиком и главным героем, то здесь повествование ведётся от лица его возлюбленной герцогини де Грамон, из-за которой, как, наверно, помнят читавшие «Семью вурдалака», маркиз уезжает на службу к господарю Молдавии и попадает в неприятную историю с упырями. События «Встречи ...» предшествуют этому: в мистическую историю оказывается вовлечена сама герцогиня. Рассказ послабее «Семьи вурдалака», но неплох.

Классика всегда была и остается классикой, что бы о ней не говорили. Молодой дворянин Раневский, будучи преисполненым любви к Даше — чистому и непорочному созданию, втягивается в такие события, что и подумать страшно. Упыри и иная нечисть, как-будто специально преследуют Раневского, не нападая, но и не исчезая из виду.

Конечно, «Упырь» не отличается голливудской лихостью и бесшабашностью, сюжет выглядит достаточно степенным и основательным. После первых пяти страниц втягиваешься в повествование, в прямом смысле,« с головой». Ситуации, складывающиеся между обитателями усадьбы Сугробиной дают читателю ощутить присутствие потусторонних сил, а стишки «Пусть бабушка внучкину высосет кровь» органично вписываются в эту нагнетающую обстановку. Картины ночевки трех друзей в «чертовом доме» представляются, мне лично, чрезвычайно насыщенными и оригинальными. Да взять того же заботливого грифона или человека в черном домино, для которого отхлестать греческое божество не представляет никакой сложности.

Толстой, описывая, воистину странные «лики происходящего», и отношения между героями, создает тот неповторимый и эмоциональный фон, который стирает грань между мистикой и реальностью, выдумкой и былью. Забудется многое: канут в небытие фальшивые отношения и дешевые ужастики, но Алексей Константинович Толстой и его творения будут жить вечно! Это мое мнение.

Настоящая классика мистического рассказа! Произведение завораживает и держит в напряжении до самого конца! Как великолепны образы, созданные А. К. Толстым, как удивительна атмосфера рассказа!..

Очень хороша часть повествования, предшествующая кульминационному моменту: Зденка почти точь-в-точь произносит фразы, которые говорил ранее д'Юрфе. Это настораживает и приводит к мысли, что вот-вот сейчас пойдет самый ужас, и читатель уже не может оторваться, так как с каждой новой строкой ждет чего-то неожиданного, страшного. Как раз это он и получает!..

Отличный рассказ! Алексей Константинович — мастер!

Классика русского «страшного рассказа», одно из основополагающих произведений, один из «столпов» отечественного хоррора! При всём при этом русский читатель знаком с рассказом в переводе — молодой граф Алексей Толстой написал его на французском (свободное владение несколькими языками было тогда в порядке вещей). Во многом благодаря именно этому рассказу слово «вурдалак» прочно вошло в русский язык. В народных поверьях мертвецов-кровососов никогда не называли вурдалаками и впервые в таком значении слово употребил Пушкин в одноименном стихотворении (видимо, от искажённого вовкулак — оборотень). В подростковом возрасте повесть произвела на меня довольно сильное впечатление — было жутковато. Простота сюжета с лихвой окупается яркостью образов и богатством фантазии. Всем любителям мистики — если кто-то ещё не читал — настоятельно рекомендую к прочтению. Классику нужно знать.

Местами неплохо. С юмором история, рассказывать автор опять же умеет. А вот сюжет слабый и бессвязный, почти «голливудский». Я так и не нашел прямой связи между историей Рыбаренко и русской частью приключений, прямо-таки сценарий фильма «Блейд» получился.

Автор в этом рассказе слил достаточно удачно два направления: модную тогда двойственность происходящего, позволяющую читателю самому сделать вывод «было или нет» и откровенный ужастик, но слишком увлекся нагнетанием атмосферы. Опять же, текст несколько затянут, на мой современный вкус, и не отличается выразительностью.

Сильное произведение. Мистика в русском стиле. В трудовом лагере, помните, были такие у школьников 9-10 классов.Так вот после чтения «Упыря», вечером перед сном, проблем с великовозрастными детками, любящими ночные вылазки, у меня не было. Из палатки выйти ночью что-то никому не хотелось. :gy:

Повесть замечательная! Это дебютное произведение А. К. Толстого, на первом чтении которого присутствовали К. Н. Батюшков и В. Ф. Одоевский. Вероятно, это было подражание мистическим произведениям А. А. Перовского, который более известен под псевдонимом Антоний Погорельский и который приходился дядей А. К. Толстому. Но подражание получилось настолько великолепным, что так повесть назвать уже и язык не повернется...

Что могу сказать: любили на Руси фантастику и в позапрошлом веке, а этой повестью мистическая традиция в русской классической литературе представлена весьма ярко. При всей легкости повествования здесь чувствуются достоинство и благородство, присущие именно классике, при том, что Алексей Толстой, скорее всего, намеревался лишь развлечь читателей. Тем, кто увлекается мистикой, – к обязательному прочтению.

Классика мистической литературы. Повесть написана в середине 19 века — значительно раньше, чем стокеровский «Дракула», но и сейчас выглядит интересной и пугающей. Тем более, действуют в произведении не заморские графья-вампиры, а наши родные великосветские упыри. «Упырь» стал первой русской повестью о вампирах («Семья Вурдалака» того же Толстого, была написана раньше, но издана лишь в 80-х годах 19 века) и внёс существенный вклад в мировое развитие этой темы, вывел её на более высокий уровень — это уже не подражание довольно-таки академичному «Вампиру» Полидори, добавлен национальный колорит, сложный, многогранный сюжет. Создатель «Энциклопедии вампиров» Дж. Гордон Мелтон уделил Толстому отдельную главу в своём капитальном труде в знак признания его заслуг.

Цитата из повести:

- Вы их, бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь... Вампир, вампир! — повторил он с презрением, — это всё равно, что если бы мы, русские, говорили вместо привидения — фантом или ревенант !

Толстой даёт даже практические советы — как изобличить вамп...упыря по характерному щёлканию языком.

Всем любителям вампирской темы, русской готики и просто качественной литературы — настоятельно рекомендуется к прочтению.