Вот образец отечественной мистики! Написана повесть в первой половине XIX века, а как читается...

Действие проистекает под звенящим и задорным лозунгом «Бабушка внучкину высосет кровь!». Приключений и загадок в тексте масса, интрига растянута на века и окончания её, честно говоря, не видно. А как написано! Какой слог! Всё-таки А.К. Толстой — автор еще и изумительного романа «Князь Серебряный».

Вообще-то у Толстого целая мистическая подборка — небольшие повести и рассказы: «Амена», «Семья вурдалака», «Встреча 300 лет спустя» — отличные произведения. Но всё-же на мой неискушенный взгляд, «Упырь» — бриллиант в этой подборке! Любителям мистики и хоррора настоятельно советую: не пропустите, прочитайте, получите истинное удовольствие!

Ну вроде бы правильное стихотворение — обличает зло повального пьянства, но... вот если бы не евреи, почему-то вину за спаивания народа Толстой на них возложил, ни на государство, ни на чиновников, которые создали систему питейных откупов, ни на всех кабатчиков оптом. Не обошел Алексея Константиновича порок антисемитизма, не миновал.

И вместе с тем как силен образ пьянства в виде непобедимого, страшно убогого богатыря:

На кляче разбитой верхом

.....................

Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов...

Вот уж не ожидала от Толстого настолько потрясающей готической истории: и вампиров приплел, и сумасшествие, и фантасмагорические сны чуть ли не в стиле сказок Гофмана, проникнутых символами, и старинные хроники, и особняк на ритуальном месте античности (позже у Лавкрафта), и загадочный портрет, и разбойник был, и свадьба, и детективный сюжет... Вообще достаточно продуманная запутанная история. По мне, шедевр.

Заметила, что лучше всего всегда удаются такие мистические истории, в которых какие-то типовые элементы жанра удачно сплетены между собой и при этом развязка близка к реалистического объяснению, которое всё равно скрыло в себе мелкие непонятки. А Толстой все написал еще и с умелой иронией — произведение развлекает читателя во всех аспектах. Не знаю, была ли это своеобразная пародия-вариация на уже написанную ранее готику, но даже с широким кругозором предыдущих и последующих авторов-мистиков «Упырь» может восприниматься как достойный представитель своего жанра, предлагающий оригинальный подход к готической литературе.

Отдельного упоминания требует сон по античным мотивам. Тут проблема в том, что готика, так скажем, в начале своей карьеры представляла собой отход от античных образцов, коими славился классицизм. При этом авторы использовали персонажей из эпохи классицизма, прививая им интерес к оккультным и мистическим учениям, что в «Упыре» также встречается /странные таблички с таинственными письменами/. Но сами античные сюжеты не использовались (разве что демонизировались или «эльфизировались» статуи античных времен), а тут явные античные мифы во сне. Но все встает на свои места, когда само место (Италия) кричит нам о своем наследии. Интересный ход — такого еще не было, английские замки вот стояли на римских фундаментах, будучи наследниками бывшей Римской империи.

В общем, все невероятно мощно и невообразимо талантливо сделано. А говорить об отдельных аспектах и преобразовании знакомых мотивов можно бесконечно.

Вот что я вам скажу, други мои — все эти современные готические Саги вампирские, с их романтической бледностью и возвышенной кровопийской «любовью», и все эти «киндрэты» родом всё-таки отсюда, из повестей А.К. Толстого и из «сказок» Проспера Мериме... Архаика! — возопите вы. Да, архаика и мезолит литературный, но! как верно и как правильно, без перекосов и любований изображается отношение общества и отдельных людей к... не к вампирам, нет — к УПЫРЯМ!!! к ВУРДАЛАКАМ!!!

Одно из лучших произведений о любви, о её зарождении, в русской литературе. В коротком стихотворении Толстой смог выразить целую гамму чувств: очарование первой встречи, волнение, опьяняющее наваждение и ... сомнения. Стихотворение написано под впечатлением встречи Толстого с будущей женой и получилось глубоко личным, интимным.

Шедевр Толстого лег в основу трёх романсов. Первые два варианта композиторов Шереметьева и Шефера ныне забыты, но романс П. И. Чайковского приобрёл невероятную популярность, исполнялся чуть ли не всеми звёздами нашей оперной сцены — от Собинова и Лемешева до Отса и Хворостовского — и до сих пор считается эталоном русского романса. С одной стороны это добавило стихотворению популярности, с другой — прекрасная музыка Чайковского заглушает собственную внутреннюю мелодию не менее прекрасного стихотворения, которое трудно теперь воспринимать в отрыве от музыки.

Абсурдистский прозаический пересказ басни Крылова «Огородник и Философ». совершенно в духе Хармса, хотя сам Даниил Иванович Ювачёв (Хармс) появится на свет лет через 70 после написания этой шутки юным Толстым. Автор, конечно, всерьёз это произведение не воспринимал, при жизни не публиковал и опубликовано оно было только в 1924 году. Толстой снабдил «Басню» рисунками-карикатурами, как и другое своё «протохармсовское» произведение — «О том, как юный президент Вашингтон в скором времени сделался человеком».

Пародия на «греческие» стихотворения (в частности — на «Письмо») Николая Щербины, поэта ныне подзабытого, а некогда весьма популярного. Несмотря на очевидный талант, Щербина так и не смог полностью раскрыть свой дар, во многом из-за того, что долгое время не мог выйти за пределы излюбленной темы: будучи наполовину греком, Щербина с детства преклонялся перед Древней Грецией и выпустил целый сборник красивых, но искусственных и наивных стихотворений, где описывал Элладу, так, как он себе её представлял. Были у Щербины и очевидные поэтические удачи: так его стихотворение «Моряк», написанное по образцу песен сражавшихся с турками греческих пиратов-клефтов, послужило основой для народной песни «Раскинулось море широко» ( у Щербины: «Раскинулось небо широко,/ Теряются волны вдали.../ Отсюда уйдём мы далеко,/ от грешной земли!»). Крылатой стала эпиграмма Щербины «Мы»: «У нас чужая голова,/ А убежденья сердца хрупки.../ Мы — европейские слова/ И азиатские поступки.»

Шмидт сжимает парабеллум:

Всё ему неймётся;

Всё ему на свете белом

Просто не живётся.

Слишком тонкая натура,

Сверхидеалист.

Вновь хватает пулю-дуру,

Если вянет лист.

Вертер де Гёте (с)

Вероятно, самое известное стихотворение самого талантливого из несуществовавших русских поэтов — Козьмы Пруткова. Впрочем, реальный автор произведения доподлинно известен — это лидер квартета «прутковцев» острослов и выдумщик Алексей Толстой. Изящное восьмистишие, высмеивавшее русских подражателей Гейне, которые писали нечто (по выражению Добролюбова) «о тоске, любви и ветре», приобрело такую известность, что и само стало объектом пародий и подражаний. Самые известные строки, созданные под впечатлением от Юнкера Шмидта, написал в 1906 году Саша Чёрный:

«Дух свободы… К перестройке

‎ Вся страна стремится,

Полицейский в грязной Мойке

‎ Хочет утопиться.

Не топись, охранный воин,—

‎ Воля улыбнётся!

Полицейский! будь покоен —

‎ Старый гнёт вернётся…»

Будучи прочитан мною в детстве, этот рассказ меня неслабо напугал (когда читал, уже не помню – ориентировочно классе в 4-5). Сейчас, перечитывая, конечно, того ужаса уже не испытал – но ощущение безысходности и беспомощности человека перед кровожадной нечистью осталось. Вообще, есть что-то особенно пугающее в монстрах, маскирующихся под людей и превращающих их в себе подобных. В детстве такие создания пугали меня, пожалуй, больше всего. А вурдалаки воплощают и другой древний страх человека – страх перед смертельной эпидемией. Но что делает рассказ особенно жутким – это именно ощущение безысходности, то, как крестьяне один за другим превращаются в вурдалаков, будучи не в состоянии ничего противопоставить нечистой силе.

Итог: Восточная Европа, вампиры – классический хоррор в классическом сеттинге. Незамысловатый рассказ – но, определенно, эталон жанра.

Перечитал благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Интересное произведение.

Ценителям мистики и упырско-вампирской тематики целесообразно ознакомиться и с другими рассказами автора — «Семья вурдалаков» и «Встреча через триста лет».

Повесть не произвела на меня особого впечатления. Главная интрига произведения — так есть ли упыри или же это плод больного воображения. У каждого, думаю, на сей счет сложилось свое личное мнение.

Повесть читается достаточно трудно, язык суховатый, сложные для восприятия предложения. Переплетения мистики настолько закручены, что сложно под конец понять, что вообще происходит. Не могу сказать, что произведение нагоняет страху. Единственный момент, где хоть как-то сжимается сердце — это ночевка троих друзей в доме.

С трудом дочитал до конца, но рад при этом, что все закончилось благополучно.

«Встреча через 300 лет» — воспоминания и предыстория, подводящая к интересному событию, показались неоправданно длинны. Однако в итоге для прочтения рекомендуется интересующимся темой мистицизма и проклятий.

Если первый рассказ — «Семья вурдалаков» — захватывающ, то второй — «Встреча через 300 лет» показался чрезмерно затянутым. Откровения-воспоминания и предыстория всё-таки скучноваты.

Отличный рассказ, который хочется перечитывать несколько раз. Текст — не стареющий, несмотря на давность написания.

Собрались несколько молодых людей и стали развлекаться. Чтения произведений Пруткова — своего рода Капустник; самиздат с прозой и стихами Козьмы — что-то вроде семейного журнала. А мы сегодня читаем всё это, смеемся и воспринимаем как большую литературу. В чем-то Прутков — предок современных Митьков, хотя Митьки добры и незлобивы, наделены самоиронией, а Прутков самодур и страдает манией величия.

Отвратительное косноязычие и перевранные исторические факты. Может быть, наши предки некогда и разговаривали так, как автор написал этот роман, но язык не стоит на месте, а развивается, поэтому современному читателю читать эти непонятные нарочитые хитросплетения устарешвего языка я лично считаю нецелесообразным. Выставлять Ивана Грозного упырем и кровопийцей — преступление перед историей Отечества.

Очень просто. Крайне дерзко. Безумно сатирично. Никогда не считал Алексея Константиновича большим поэтом (поэтом, в смысле умения слагать вирши, а не в смыле литераторства вообще), но здесь — преклоняю колени. Затрудняюсь сказать, кто бы из многочисленного сонма других (замечательных, хороших, неплохих) российских поэтов просто осмелился бы взять на себя такую задачу, и так ее решить.

История слишком запутана.Слишком уж витиевато переплетается сюжет «наших» дней с италиянскими событиями.Может,кто-то и любит подобные интриги,но я — нет. За это семёрка.

Этот рассказ, по моему мнению, превосходит УПЫРЯ. Вместо немного бредового (в хорошем смысле) декадентского стиля здесь мы имеем крепкую деревенскую мистику, близкую к народным фольклорным корням. Соответственно, вместо туманной размытости УПЫРЯ (а был ли мальчик, в смысле, были ли упыри?) здесь предельно четкий, прямой сюжет, без лишних сцен и побочных линий. И при этом по-настоящему густая атмосфера страха и подозрительности: ведь никому нельзя доверять — даже родному человеку, который вернулся чудовищем...

Внешняя простота и прекрасное литературное исполнение делают этот рассказ вневременным. Его и сейчас можно рекомендовать самому широкому кругу читателей.

В сравнении с культовой, в некотором роде, СЕМЬЕЙ ВУРДАЛАКА, это произведение все же несколько проигрывает. Думаю, прекрасный язык 19-го века больше украшает простую историю. УПЫРЬ же весьма запутан в середине, особенно там, где применяется прием ''рассказ о рассказе в рассказе'' (один из героев рассказывает о своей поездке в Италию, где новый друг рассказал ему о тех историях, что ему рассказали... Ну, вы понимаете?) Это может вызвать у неподготовленного читателя приступ отторжения.

Зато настоящий ценитель оценит мастерство слога (где-то — велеречивого, а где надо — замечательно лаконичного), пугающую атмосферу и главное — удивительную фантазию автора (в фильме, кстати, слабо реализованную из-за нехватки бюджета-с). Как бы то ни было, рядовому читателю я бы рекомендовал эту повесть очень осторожно. Все-таки, она больше подойдет ценителям изящной словесности, нежели современному хоррорману, обожравшемуся западной продукцией.

Любимым моим моментом в книге является великолепное стихотворение КАК ФИЛИН ПОЙМАЛ ЛЕТУЧУЮ МЫШЬ... Экранизацию повести стоит посмотреть хотя бы из-за исполнения этих стихов, которые в сопровождении гипнотической музыки Сергея Курехина блестяще читает актер Андрей Соколов (Руневский), если, конечно, Марина Влади и Донатас Банионис в заглавных ролях достаточным аргументом для Вас не являются...

Очень хорошее, мрачное стихотворение. Оно поражает ярким и живым слогом, а также замечательной образностью, особенно первые строки:

''Как филин поймал летучую мышь,

Когтями сжал ее кости,

Так рыцарь Амвросий с толпой удальцов к соседу сбираются в гости...''

Стихотворение пронизано яростной силой, как например, в этих строках:

''Но Марфу проклятие мужа гнетет —

Он проклял ее, умирая:

''Чтоб сгинула ты и чтоб сгинул твой род — сто раз я тебя проклинаю!''

Однако дальше следует сам текст проклятия, кажущийся надуманным из-за слишком сильной привязки к конкретным событиям повести, а это уже недостаток. Ну и некоторая вторичность: больно уж начало смахивает на пушкинское ''Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам...'' из ПЕСНИ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ, разумеется.

Только из-за этого стихотворение не получает высшего бала. Тем не менее, всем ценителям хорошей поэзии стоит его прочесть. Как по мне — это лучший момент в повести УПЫРЬ.

Жуть, безупречно красивая, закованная в корсет очарования, жуть. Нет ненужного здесь физиологизма, зато есть красота кошмаров. Безумно понравилось и даже заставило содрогнуться.

Стоит отметить и прекрасное описание быта того времени. Пожалуй, оно не только придает нужную атмосферу произведению, но и всецело создает ее. Невозможно было бы представить похожу ситуацию в блистательных Вене, Сан-Петербурге, Москве или любом другом крупном городе. Не ощущалось бы там того, что человек, по сути, существо ничего не знающее и всецело принадлежащее к миру, которого совершенно не понимает и не знает.

Жемчужина смешного жанра. Чиновник в роли философа, поэта, драматурга. Замечательный комический персонаж, придуманный веселыми талантливыми людьми. Его «произведения» незабываемы, а многие прутковские цитаты давно вошли в золотой фонд крылатых слов.

Читал повесть еще когда в школе учился. Безусловно поразила, можно даже сказать напугала. Толстой сумел создать очень таинственную, завораживающую атмосферу. Написано великолепнейшим языком, с какой-то вкрадчивой архаичностью. Лет пятнадцать назад в нашем театре шел спектакль по «Упырю», назывался он «Последняя жертва преступной любви». С удовольствием бы сходил на него снова, если бы ставили. Когда на темной сцене, освещенной только несколькими свечами, под гнетущую музыку внезапно появлялась дама в белом и гробовым голосом произносила «Обручитесь со мной, Руневский!», весь зал просто визжал от страха.

А стихи, типа прочитанные с древнего манускрипта — это просто шедевр! Надолго в память впечатываются.

Очень реалистично, мастерски, атмосферно.

Тяжелое ощущение неминуемой беды и обреченности, жуткая мрачная атмосфера, напряжение, в которых Толстой держит читателя, при этом не описывая никаких кошмарных ужасов, совершенно ненадуманы и естественны, не возникает никаких сомнений в возможности происходящего, что еще более усиливает нужный эффект. Ничто не притянуто за уши и нет сюжетных «костылей», коими очень часто изобилуют представители жанра, и когда так и хочется сказать «возможно, но зачем», все очень органично и выразительно. Настоящая классика настоящей реалистичной мистики.

Также живая иллюстрация того, что многие вещи нельзя заранее просчитать до конца, а человеческая слабость и зависимость могут оказаться решающими.

Очень проникся произведением. Владение языком, понятные русскому человеку реалии, и сама история с весьма лихими и поворотами и примесью иронии.

Отдельно запомнились слова Рыбаренко-

Ну ещё это лишний раз напомнило мне о настоящих классиках, с которыми надо знакомиться пока можно :lol:

П.С.

Отдельное спасибо Андрею «Ричарду Псмиту» Ленскому за список рекомендаций к прочтению книг на вампирскую тематику в его статье им же посвященной — навряд ли бы сам вышел на такую замечательную книгу, совсем не противную пусть и про кровопийц :smile:

Несколько строф всегда были в хрестоматиях, долгие годы я думала, что стихотворение — чисто пейзажная лирика (но замечательная). Какой был для меня шок — уже взрослой прочесть полный текст стихотворения.

Лучшая русская сатира XIX века. Адамант, не известный 99% процентам населения. Несмотря на то, что походя проходили в школе. Сегодня кумир — Петросян. Крах цивилизации.

Оптимистично настроенный Вертер де Гёте пишет в своём отзыве: «Банальные откровения графомана-обывателя Козьмы Петровича Пруткова настолько вошли в наш разговорный язык, что уже воспринимаются как ... народная мудрость.» Увы, в разговорный язык подавляющего большинства вошли иные откровения...

Вьюноши и девы младые, надежда наша, оторвитесь от зомби-ящика, направьте ум свой острый на благородную стезю! Почитайте Пруткова, студенты, почитайте.

С первых строк повести меня начала переполнять радость и гордость. Всему виной интересная история и прекрасный русский язык. Раньше я думал, что первым, достаточно серьезным, произведением о вампирах был «Дракула» Стокера (распространенное заблуждение, не правда ли?), но я и подумать не мог о том, что русский классик написал это намного раньше, да и тот факт, что действие-то, по большей части, происходит в России, подкупает.

Итак, я решил написать небольшой список достоинств «Упыря» над подобными ему уже поздними произведениями, а недостатков я не увидел. Первое, что бросается в глаза — это стиль. Повествование это убаюкивающие и спокойное, не считая некоторых экскурсов в середине и конце повести, но это необходимо по сюжету, да и ни копейки цены от этого не убывает, а только прибавляется. Очень понравилось то, что Толстой не подстраивался под «европейские стандарты», а написал чисто русскую историю. Интересно, слово «вампир», имеющее венгерские корни, получило мировое признание, и сейчас его используют поголовное число писателей. А вот о том, что у многих народов был прообраз вампира, кажется, все забыли. Толстой не стал, в отличие от того же Стокера, привязывать свою историю к религии, хотя вера в середине XIX века была очень сильна. К тому же мы можем наблюдать историю в истории, действие которой разворачивается в Италии. Рассказ Рыбаренко снял все сомнения по поводу гениальности произведения и лишь подогрел интерес к развязке.

После прочтения складывается большая картина из маленьких, очень красочных и интересных фрагментов. Это можно назвать русской готикой, мистикой, ужасом, но суть не изменится. Гениальное произведение гениально вне жанровых рамок!

Давным-давно, когда Химкинский лес не назывался еще Химкинским и рос себе припеваючи, а по российским дорогам ездили не «калины», а конные экипажи, в нашей стране уже писали страшные истории, от которых и по сей день можно словить не каких-то там мурашек, а полноценных гигантов-мурашищ. Сказанное в полной мере относится к «Семье вурдалака» Алексея Константиновича Толстого — новелле, финал которой украсил бы любой современный фильм ужасов, причем дополнений и сокращений не потребовалось бы (собственно, попытки экранизации предпринимались, но ручаться за них я не стал бы). И это несмотря на то, что в наше время подобные сцены стали общим местом и упрямо эксплуатируются кинематографом... При желании в «Семье вурдалака» можно разглядеть и корни «Салимова Удела», одного из знаковых романов Стивена Кинга: в центре обеих историй — уединенное селение, захваченное вампирами. И хотя у меня нет сведений, что Стив так или иначе знаком с творчеством Толстого (в отличие, конечно же, от Брэма Стокера, влияние которого мэтр охотно признает), у каждой книги, как было известно еще древним римлянам, своя уникальная судьба — и кто знает, какими окольными путями мог проникнуть толстовский сюжет в кинговскую неспокойную голову. Как бы то ни было, за прошедшие годы повесть не утратила ни капли обаяния и по-прежнему исполнена суровой, не вполне уже романтической жути.

Эта штука посильнее, чем Дракула Брэма Стокера.

Перед нами стихотворный памфлет, написанный на злобу дня. Реформы Петра Первого, больно ударившие по народу, были лишь предлогом для отображения реформ Александра II. Точно также как и при Петре, Россия искала решения собственных проблем «за морем», точно также множество грядуших несчастий, которые предстоит расхлёбывать детушкам, получили своё начало и основание в ту пору. Стихотворение было написано в 1861 году, в начале александровских реформ, и читателям не нужно было растолковывать скрытый смысл толстовского пасквиля. Сейчас, когда петровские реформы и реформы царя Освободителя идеализированы школярской историей, стихотворение читается как причёсанная скоморошина, лишённая глубинного смысла. Хотя, если вдуматься, эпоха сменилась, а кашу завариваем ту же самую, которую уже не раз расхлёбывали «детушки, сударыня, детушки». И вновь им придётся солоно и крутенько.

А вот это уже -- чистой воды немецкий романтизм. Ундины, непременный уснувший омут и даже монолог, словно списанный с со знаменитой баллады Вольфганга Гёте «Лесной царь» в переводе Жуковского. Что поделать, даже у гения не каждое стихотворение гениально.

Алексей Константинович Толстой был великим знатоком русских поверий, и в этой былине нет ни единого слова, сказанного впусте. Девять лихоманок, дочерей проклятой Мары, бродят ночами вкруг человеческого жилья. Родом они из древних языческих времён, и наносная греческая вера не имеет над ними власти. Они не страшатся ни церкви, ни попа, им без разницы, в корчме или в церкви ведутся недозволенные речи. Людей в эти минуты спасают лишь стены отчего дома, щуры и пращуры. Крест сейчас бессилен, только древний плодущий бог Велес может отогнать Мару с её воинством. Символом Велеса является козёл, и потому вся нечисть так боится козлиного духа. И у А.К.Толстого читаем: «Ты тринадцать картечей козьей шерстью забей».

...и последняя строка: «с нами сила господня!» -- удивительный пример русского двоеверия! Кто сейчас может так знать народную душу?

Баллада о Пантелеймоне-целителе -- прекрасный образчик сатиры Алексея Константиновича Толстого, человека искренне преклонявшегося перед глубинными началами русского народа и не прощавшего современного его измельчания. «Нет ничего слюнявее и плюгавее русского безбожия и православия», -- писал А.К.Толстой, и в данной балладе эта мысль повторяется во всей полноте. Было бы смешно и греховно считать эту балладу молитвой: ни в одной из православных молитв нет просьб о покарании кого бы то ни было, даже в молитвах о ниспослании воинского успеха, просят победы себе, но не гибели супостату.

В балладе о Пантелеймоне-целителе Толстой язвительно проходится по вульгарному нигилизму, в ту пору активному, а ныне уже сто лет как изжитому материалистическим взглядом на жизнь. Тем удивительней видеть, что и сейчас находятся знатоки, путающие материализм с нигилизмом. Впрочем, молитву с сатирическим стихом они тоже путают, ибо не ведают, что творят.

А баллада великолепна, и будет жить, когда ни от безбожия, ни от православия на Руси и следа не останется.

Читала первый раз в детстве. На даче. Подговорил брат — он вообще обожал всевозможные пугалки. Вечер, свет в деревне мигает, гроза ползет из-за леса, ворочается... Максимально близко к условиям оригинала. Верила в каждое слово. Окна я позакрывала — как сейчас помню — уже после первой страницы. Свет включила везде!!! Очень атмосферно. Детальки тонкие, все к месту и ни одна не пропадает зря — так бережно прописывать умеют только большие авторы. Прошу учесть: дедушка мой нюхал табак. И жевал губами. Я его три дня подозревала!!!

Знаете, пробовала перечесть недавно — и странно получилось.

Нет уже той дачи, съемной. Город, свет не мигает. А вот открыла — и получила двойной эффект. Накатило то, давнее, настроение. Прежнего детского страха не испытала. Но воспоминание о деревне, грозе и дедушке, о том впечатлении...

Ради одного этого стоило перечитывать. Кстати я убеждена: только хорошие и сильные книги могут вернуть ненадолго в прошлое. Так что в моем случае история сработала, как машина времени:wink: За это — 10.

Если вы полагаете, что основоположником русской литературы абсурда был Хармс сотоварищи и именно Хармс начал первым писать забавные псевдоисторические анекдотцы из жизни всяких «исторических лиц», то вы сильно заблуждаетесь. Козьма Прутков? Уже ближе, но прочитайте вот это маленькое произведение одного из создателей Пруткова А. К. Толстого, написанное в молодости, когда о создании фиктивного писателя-псевдографомана Козьмы ещё никто и не помышлял. Это же Хармс чистейшей воды! Даже стиль изложения и некоторые приёмы схожи. Вот где корни «Случаев» и «Анекдотов из жизни Пушкина». А написан рассказик в 30-х годах XIX века, задолго до Эдварда Лира и Льюиса Кэррола. Так что Россия не только «родина слонов», но и литературного нонсенса. Толстой произведение не публиковал, считал за пустячок и напечатали его почти через столетие после написания — в 1925 году. Большого литературного таланта был Алексей Константинович (да и с чувством юмора у него всё в большом порядке было), чего только не напридумывал — одну из первых в Европе историй о вампирах, один из первых образцов нонсенса... А рассказик почитайте, стоит того.

«Ну что вы думаете, ведь Вашингтон не всегда же был президентом...»

Это, можно сказать, самая моя любимая баллада.

Обычная готика, только на русский манер. Мне, признаться, было скучновато её читать. К тому же и тайна, как оказалось, никакой тайной не была. Всё ждал открыть там второй смысл, а не обнаружив такового, просто пожал плечами. Для наших предков это было, должно быть, увлекательное чтение, но для нас, познавших Кинга и Кунца, всё это выглядит как-то слишком уж наивно. Впрочем, за прекрасный русский язык автору большой поклон.

Пожалуй, одна из главных книг в моей жизни. Классика... но какая!!! В том возрасте естественно читалось из-за любовной линии, а прочитав поняла что лучше исторических романов такого типа ничего нет.

Превосходная пьеса, наверное, лучшая во всей «Драматической трилогии». Удивительно: один из самых блеклых и невыразительных царей в истории (по мнению многих историков, просто слабоумный) стал под пером Толстого ярким и страдающим персонажем, с удивительным даром Доброты. Вот только в политике это качество совсем лишнее... Как и во всей трилогии — замечательный русский язык, яркие характеры, динамичный сюжет. В общем, неувядающая классика на все времена. Любителям театра, может быть интересно будет узнать, что именно с этой пьесы начался Московский Художественный театр (не с «Чайки» Чехова — распространенное заблуждение).

Прекрасная пьеса, по уровню не уступающая историческим хроникам Шекспира. Написано в 19 веке о далеких временах, но очень многое рифмуется с современной жизнью. Скажем, ближе к финалу царский шут с восхищением рассматривает шахматы (экзотика для Руси 16 века) и предлагает Грозному заменить бояр из Думы на эти красивые фигурки (пользы столько же, а есть они не просят)... Очень полезно прочитать тем, кто тоскует о «сильной руке» и временах товарища Сталина.

Так сложилось, что эти 3 пьесы находятся несколько в тени Пушкинского «Бориса Годунова». А жаль! Это высочайшего уровня драматургия. И образ Годунова здесь показан в развитии — от первых шагов к вершинам власти до полного поражения. Замечательный русский язык, множество ярких героев, динамичный сюжет (разве что в «Царе Борисе» есть некоторые длинноты). И очень грустные мысли о судьбе страны: не так важно какой царь у нас на престоле — тиран Грозный, добрейший Федор или прогрессивный Годунов, итог все равно один: Смутное время.

Гениальное произведение, которое стоит в одном ряду с трагедиями Пушкина и Шекспира. Все три пьесы связаны масштабным образом Бориса Годунова, историей непростого восхождения к вершинам власти этого незаурядного человека и его ужасного падения. Огромное количество действующих лиц, каждое из которых добавляет свой штришок в великолепную и мрачную картину руссской жизни. Присутствует и мистика — но в меру, в меру. А некоторые сцены просто хочется перечитывать и перечитывать — представление послов, к примеру.

Сейчас уже невозможно точно определить все стихотворения из прутковского цикла, которые написаны Толстым, но доподлинно известно, что, Алексеем Константиновичем созданы, пожалуй, самые известные творения Козьмы — «Осада Памбы», «Письмо из Коринфа», «Мой портрет», «Из Гейне». Помните? «Вянет лист, проходит лето, / Иней серебрится. / Юнкер Шмидт из пистолета / Хочет застрелиться...» Прутковские стихотворения очень сильно повлияли на развитие русской литературной сатиры и — особенно — на развитие литературной пародии. Учились у Пруткова искусству пародии, пародировали самого Пруткова... (Дух свободы... К перестройке /Вся страна стремится, /Полицейский в грязной Мойке /Хочет утопиться. — Саша Чёрный) Да и Остап Бендер, называвший себя «сыном лейтенанта Шмидта», на самом деле прямой литературный потомок другого Шмидта — юнкера. А кому только не доставалось от Пруткова. Толстой сотоварищи пародировали стихи Фета, Щербины, Бенедиктова, Жуковского, Хомякова, Веневитинова, Полонского...

Я и сам, грешным делом, не раз подражал в стихах Пруткову. Уж больно хорош.

Многие русские писатели пытались описать жизнь в России одной фразой. Короче всех сказал Карамзин: «Воруют»; по мнению неизвестного автора: «У России две беды — дураки и дороги»; В. Гиляровский считал, что «в России две напасти: Внизу — власть тьмы, а наверху — тьма власти». Но, остроумнее всех оказался А. К. Толстой, воспользовавшись фразой из летописи Нестора: «Земля наша богата, порядка в ней лишь нет». Эти слова звучат рефреном в стихотворной сатире из 83 строф, которая рассказывает всю историю России с древнейших времён до середины 19 века. Опубликовать произведение при жизни автора не было никакой возможности, но оно быстро разошлось по стране в рукописных списках. Бесспорный шедевр — беспощадная, остроумная сатира, написанная прекрасным живым языком! Произведение породило множество подражаний-продолжений: например, поэт В. Адикаевский продолжил «Историю государства Российского» до 1905 года, И. Алексахин написал своё продолжение «История государства Российского от декабристов до Горбачева (1825 — 1985 гг.)», а Аркадий Сорокин в 2005 году продолжил толстовскую «Историю» до Путина .

Не смею ставить этому стихотворению оценку. Кто я такой, чтобы со своими десятками соваться в высшую сферу? Но я хочу сказать, что ни один из предыдущих отзывов меня не ужаснул. Со всеми я согласен и не согласен одновременно. Алексей Константинович Толстой не знал толка в искусстве обольщения, всю жизнь он любил одну женщину, и вся его любовная лирика посвящена ей одной. При чтении стихов это заметно. Думаю, миллионы наших современниц могли бы позавидовать той, для которой это написано.

Но к сожалению, школьная программа литературоведения способна изгваздать всё. Нужно быть гениальным учителем, чтобы при чтении в классе любовной лирики не вызвать дурацких смешков у части класса. А где этих гениев набрать, чтобы в каждый класс?

А что касается романса, то мне кажется, гениальные стихи не нуждаются в подпорках даже в виде гениальной музыки и божественного исполнения. Самые лучшие романсы написаны на столь пошлые тексты, что оторопь берёт. А этот романс почему-то дома, наедине с собой петь не хочется, да я и никогда не пытался. Читаю просто стихи, старательно избавляясь от навязанной Чайковским мелодии.

В общем-то не ставлю оценки стихам :smile:, но ужаснул предыдущий отзыв. Это, может быть (а по-моему — есть), лучшее в русской поэзии стихотворение о любви. Здесь столько переходов и нюансов, что передать их я просто не в силах. И какая великолепная концовка! Да-с, граф знал толк в искусстве обольщения!

Одно из стихотворений, насильственно пропихнутых в школьную программу и искажающих представление современников о стиле А.К. Толстого. В школе я, как и большинство одноклассников, терпеть не мог Толстого, считая его автором слезливых романсов о любви и цветочках. Только самостоятельное изучение позволило мне открыть для себя настоящий масштаб этого поэта.

«Средь шумного бала...» — банальное любовно-лирическое послание, какие строчились любым поэтом того времени в любых количествах. Ничего выдающегося из себя не представляет.

Отличное произведение, перекликающееся и с «Дракулой» и с такими классическими готическими романами, как «Монах», «Мельмот-скиталец» и «Рукопись, найденная в Сарагоссе», но при этом сохраняющее русский колорит.