Эллен Ох, Элси Чэпмен «Тысяча начал и окончаний»

В небольшом предисловии, открывающем данную антологию, её составительницы Эллен Ох и Элси Чэпмен пишут о том, что сколько бы они не читали сборников, основанных на мифологии и фольклоре, не попадались им такие, чтобы были они полностью азиатскими. Есть у меня, конечно, определённые сомнения на счёт того, что в Штатах так уж сложно найти подобные сборники, ну да ладно, потому как далее дамы сетуют вот на что:

«И очень часто, когда мы находили легенды Азии, они были пересказаны авторами не-азиатами, и что-то в них было не так. В них всегда чего-то не хватало. В лучшем случае они казались поверхностными, а в худшем – даже обидными. Нам очень хотелось нюансов и тонкости, многослойности, заложенной в мифах правды о культуре, которая – чаще всего – может прийти только изнутри. Вот почему эта антология так важна для нас. В ней члены азиатской диаспоры заново возрождают свои любимые мифы и легенды Азии со своей собственной точки зрения. Мы бы очень обрадовались, если бы раньше обнаружили в своих любимых библиотеках такую антологию – наполненную персонажами, кожа, волосы и имена которых больше похожи на наши. Этой книги слишком долго недоставало в нашей жизни».

Будучи преданным поклонником как богатейшего фольклорного наследия стран Юго-Восточной Азии, так и популярного нынче жанра, который сам для себя я определяю как «старые сказки на новый лад», разумеется, не смог пройти мимо данной антологии. Тем более, что составительницы обещали «прекрасные, трогательные, надрывающие душу, блестящие» истории, написанные «потрясающими писателями, имеющими азиатские корни»...

И вот книга прочитана. Что можно сказать по итогу? Попытка зачётная, конечно, но признать её удачной можно лишь отчасти. Отчего так получилось? Ниже я попытаюсь об этом рассказать.

Сразу оговорюсь, что прочитал я «Тысячу начал и окончаний» не без удовольствия, но по-настоящему достойными внимания мне показались только вещи, в которых авторы не стали особо заморачиваться, и попросту пересказали азиатские легенды и сказки, немного сместив акценты и точки зрения. Прежде всего, это:

- поэтичный и романтичный пересказ филиппинской легенды о горной богине-дивате «Запретный плод» авторства Рошани Чокши (потому что красиво написан и задаёт определённое настроение, открывая антологию);

- рассказ Альетт де Бодар «Счёт на ярко-красных костяшках», представляющий собой оригинальную трактовку «вьетнамской Золушки» под названием «Там и Кам» (потому как оказался он на удивление «добрым», если вспомнить об оригинале, жести происходящего в котором позавидуют и неадаптированные братья Гримм с Шарлем Перро);

- пересказ корейской сказки о встрече с токкэби, корейскими гоблинами, «Всё из ничего» Рене Ахдие (потому что и к оригиналу автор отнеслась весьма бережно, и моральный посыл очень правильный);

- рассказ Синди Пон «Красная накидка», в котором рассказана «правдивая» история Волопаса и Ткачихи, тех самых, которые, согласно китайской легенде, встречаются раз в несколько лет на мосту, который строят для них сороки (по той же причине, что и предыдущий рассказ — бережное отношение к оригиналу, но при этом весьма оригинальная трактовка);

- шикарная стилизация под японскую легенду о кицунэ «Глаза как огоньки свечей» авторства Джули Кагава (потому что ждал от рассказа сентиментальных розовых соплей, а получил максимально приближенную к реальности историю).

Чуть меньше понравились рассказы Юджина К.Майерса, Раула Канакиа и одной из составительниц, Элси Чэпмен. Опора на азиатскую фольклорно-мифологическую традицию в них тоже очень сильна, но при этом весьма «разбавлена» она желанием привнести в материал что-то новое и современное. Так, в рассказе Майерса речь идёт о компьютерной игре, которая основана на корейской мифологии, причём на первый план выходит именно виртуальность, а отнюдь не мифология. Или вот «Копьеносец» Раула Канакиа, вдохновлённый образом пяти миллионов воинов, сражавшихся в финальной битве эпоса «Махабхарата» — тема масштабная и впечатляющая своим размахом, но сведённая к поиску своего места в жизни нелюдимым американским подростком. И особенно заметно это в рассказе Чэпмен «Пуля-бабочка». В его основу положена китайская легенда о влюблённых, превратившихся после смерти в бабочек, но вся трагичность оригинала заключается именно в обыденности произошедшего, и в невозможности сломать вековые традиции, в рассказе же автор накрутила слишком много всего — тут и бесконечная война, которую ведёт некий город против своих соседей, и антиутопические нотки в описаниях общества, подчиняющегося прежде всего долгу, и вражеские вирусы, от которых люди рассыпаются в пепел, и много чего ещё. Что даёт это повествованию? Да ничего, по большому счёту, не даёт, потому как написано всё ради финального, пусть и безумно романтичного, образа, уходящего корнями в ту самую китайскую легенду.

К сожалению, ничего особо «азиатского» в остальных рассказах я не увидел. Я не могу сказать, что произведения Алиссы Вонг, Соны Чарапойтры, Аишы Саид, Прити Чиббер и Швиты Танкар однозначно плохи — вовсе нет, да и видно, что дамы старались, но давай хоть десяток сносок на страницу, объясняющих, что «чола бхатура» – это блюдо панджабской кухни, комбинация чана масала (пряный белый нут) и бхатура (глубокозамороженный квашенный хлеб), что «соджа» – это бесцветный корейский алкогольный напиток разной крепости (от 16 до 53 %), а «дупата» – длинный шарф-покрывало, часть традиционного женского индийского костюма, рассказы всё равно остаются полностью «западными» историями. Таких в любой антологии тех же Датлоу/Виндлинг — вагон и маленькая тележка, и никакой цвет волос, кожи и глаз тут не при чём, дело в менталитете, который в указанных рассказах совершенно не азиатский. Проще говоря, обёртка-то в наличии, а вот начинка — подкачала. Но этнический колорит присутствует, этого не отнять.

Впрочем, есть в антологии и два рассказа, которые сумели меня по-настоящему удивить. Это убогие поделки «Стальная кожа» Лори М.Ли и «Кодекс чести» Мелиссы Де Ла Круз. Оба этих произведения — это даже не «уровень Самиздата», как принято говорить. Гораздо больше они напоминают робкие пробы пера бездарных сочинительниц лет эдак в 14-15, потому как с литературной точки зрения они оба бессильны чуть более, чем полностью. Отдельная песня — сюжеты...

(Здесь должен быть смайлик «рукалицо».)

В первом из них рассказывается о некоем мире, где произошло... восстание андроидов! Оригинально, правда? Теперь андроиды под запретом, а один из их разработчиков скрывается в глухой деревне вместе с дочерью. И стал он после этого восстания и гибели жены какой-то странный. И дочь, от лица которой ведётся повествование, подозревает, что он — андроид, но на самом деле оказывается... Ну да, именно это и оказывается! =))) Читал, и аж плакать хотелось от предсказуемости сюжета и общей литературной беспомощности. Очередное доказательство того, что если таланта нет, никакие дипломы по специальности «писательское мастерство» роли не сыграют.

Однако, «Кодекс чести» смог удивить ещё сильнее! Он вообще про девочку-подростка в закрытой школе, которая оказывается... вампиром! Хорошим, разумеется. И людей она не жрёт, предпочитая питаться животными. А в школе есть другая девочка, Лила, — блондинка, разумеется, и из богатеньких, само собой! — которая ей житья не даёт. И мучительно эта самая вампирша Аида хочет найти своё место в социуме, и подружиться с кем-нибудь, поэтому принимает приглашение Лилы встретиться в ночном клубе, ожидая подвоха, но на самом деле оказывается... Ну да, именно это и оказывается! =))) Мало того, выяснилось, что рассказ — часть очередной многотомной вампирской саги про закрытую школу. Тут уж при чтении не плакать, а ржать в голос хотелось от штампованности повествования. А уж каково было моё удивление, когда я увидел, сколько эта самая Де Ла Круз понаписала книг, и сколько из них ещё и на русский перевели...

(Здесь снова должен быть смайлик «рукалицо».)

Одним словом — позорище. Именно наличие этого литературного шлака не позволило поставить антологии более высокую оценку. По единице обоим рассказам не влепил лишь по одной причине: девчонки по-настоящему старались написать рассказы на заданную тему. В «Стальной коже» за «азиатский колорит» призваны отвечать имена типа Аланг и Менг, и названия вроде Винай-Сити, а в «Кодексе чести» главгероиня не просто какой-то там банальный европейский вампир, а филиппинский асванг, а это вам не хухры-мухры — они даже на солнце находится могут!

Подводя итог, могу сказать, что о приобретении антологии не жалею, да и издана она весьма приятно. Ожидания были, конечно, совсем другие, но за историями, пронизанными совсем другим менталитетом, нужно всё-таки обращаться к аутентичным источникам, благо их на русском языке доступно великое множество. Впрочем, есть у данной антологии ещё одно положительное свойство — после авторских послесловий, рассказывающих про источники вдохновения, мне очень захотелось перечитать оригинальные истории, положенные в основу того или иного рассказа. Вот и получилось, что за минувшие выходные с удовольствием освежил в памяти вьетнамскую сказку «Там и Кам», китайские предания «Волопас и ткачиха» и «Лян Чжу», и отложенные на неопределённый срок «100 старинных корейских историй», наконец, дочитал.