Нил Стивенсон «Система мира»

Многоходовочка Нила Стивенсона.

«Барочный цикл» — пример трудного, ёмкого, вдумчивого цикла. Я убежден, что полностью понять его можно далеко не с первого чтения. Быть может, дело не обойдется и двумя-тремя прочтениями. Но многие ли смогут позволить себе подобное? Я — точно пас. Читать второй раз «Барочный цикл» буду только при полном отсутствии каких бы то ни было альтернатив. Но при этом цикл мне понравился. Ведь «Система мира» оказалась романом, способным увязать воедино лоскутки событий, разбросанных на протяжении пары тысяч страниц.

Итак, «Ртуть» — роман, где главным действующим лицом был Даниель Уотерхауз — человек, меркнущий на фоне более именитых ученых — Лейбница, Ньютона, Гука. Первый роман цикла служил одной важной цели — показать науку и псевдонауку с интересного ракурса, при этом грань между рацио и эзотерикой часто становилась еле заметной. Вместе с этим «Ртуть» ввела еще двух важных героев — Элизу и Джека Шафто. И покуда «Смешенье» показывало Элизу светской львицей, жаждущей усидеть на паре (а то и тройке) кресел, Джек гнул спину на галерах, а потом и вовсе пустился в авантюру по поиску Соломонова золота. Лейтмотивом к «Смешенью» шла тема философского знания, которое должно было объяснить всё. На время действия второй книги Стивенсон забыл про Уотерхауза, усыпив бдение читателя. И даже это служило своей цели в долгой партии автора.

«Система мира» прочно связывает «Ртуть» и «Смешенье». Автор вновь возвращается к Уотерхаузу, ушедшему в ещё более густую тень. Даниель продолжает то, что начал в первой книге — он пытается помирить Ньютона и Лейбница (а по факту — он старается вызвать огонь этих двух гениев на себя, чтобы создать в итоге новую систему мира, то есть добыть это самое единое философское знание). Ньютон, работающий в Тауэре, старается выйти на след Соломонова золота.

Что касается антуража и динамики, то «Система мира» несколько выпадает из «Барочного цикла». Во-первых, сделать атмосферу уровня «Ртути» Стивенсону было сложно из-за высокой планки, которую он поднял. во-вторых, автор вынужден был «укладывать» повествование в определенный объём, то есть Стивенсон должен был и воду лить, и сюжет развивать. Чисто экшен — это не для Нила. В итоге получилось скомканное (местами) повествование, особенно касательно сцен действия. Иногда Стивенсон и вовсе опускал экшен, описывая значимые события в одно-два предложения. например,

Заключение: достойное завершение цикла. Не без вопросов к Стивенсону. Но труд автору зачтен. Правда, эпилоги как-то даже взгрустнули меня. Чего-то мне в финале не хватило.

Попробую написать об этом огромном плутовском романе.

Почему плутовском? Потому что автор чертовски хитро запрятывает фантастический элемент среди моря достовернейших деталей и подробностей, вернее, элемент настолько масштабен и фундаментален, что его сложно разглядеть. Читатель попросту оказывается в положении хрестоматийных слепцов, ощупывающих слона. На протяжении двух предыдущих томов Стивенсон тихонько водит за нос, акцентируя внимание на многочисленных интригах и приключениях. Я же не стану лишать дона читателя удовольствия лично найти подвох. Наглядного же фантастического элемента в «Системе» хоть отбавляй.

Краткий синопсис.

Итак, между событиями «Смешения», когда Джек поклялся уничтожить Ньютона, и началом «Системы» прошло двадцать лет. Причем автор не спешит рассказывать, чем же все это время занимались герои, и очень о многом читателю остается домысливать. Про Джека Шафто ничего не слышно, Исаак все также возглавляет Монетный двор, положение Элизы упрочилось, принцесса Каролина выросла, породнилась с курфюрстиной Софией, и вот-вот станет принцессой Уэльской.

В Британии формально правит старая и больная королева, а на деле власть принадлежит влиятельному тори Болингброку; виги притесняются; в обществе зреет раскол между сторонниками Ганноверов и сторонниками брата ее дряхлого величества, почти что французскоподданного, которого именуют Претендентом, в качестве нового монарха.

Борьба идет с переменным успехом, зато по всем фронтам — от уличных пасквиллей, до наемных убийц с новым модным ядом никотином в арсенале. Но самое-самое насущное — это чертовски давний спор двух великих умов о том, кто же первый изобрел дифференциальное исчисление. Вопрос сделался политическим, напрямую связанным с престолонаследием, несмотря на то, что кроме Лейбница и Ньютона мало кто понимает, о чем вообще идет речь. Для ученых же это просто дикая и смертельная вражда. Так выглядит расположение сил в Британии и окрестностях, когда туда прибывает американский колонист Даниэль Уотерхаус. Как мы помним, о отчалил от брегов Нового Света на первых страницах «Ртути», и все «Смешение» о плаваньи не упоминалось. Тогда было не очень понятно, зачем его вызвали, а лично я успела подзабыть о том, что старый доктор плывет в Лондон.

Принцесса Каролина собирается править в Британии и считает своим долгом направить энергию могучих умов с дележки открытия на великие цели, долженствующие вывести империю в мировые лидеры, навсегда вытеснив Францию. А Даниэль по ее замыслу, будучи другом обоих могучих умов, должен каким-то неизвестным науке образом их примирить.

От первых двух романов «Систему мира» отличает небольшая по времени действия протяженность событийной ленты. Это никак, впрочем, не сказалось на динамичности и наполненности сюжета. Повсеместно идет противостояние — новая финансовая система, позволяющая делать деньги на их движении, оборачиваемости, и биржевых инструментах, пытается взять верх над традиционной коммерцией; концепции мироустройства британского рыцаря и немецкого барона, обе несовершенные, ведут сражения в умах; виги подсиживают тори; неуловимый Джек-Монетчик доводит до одержимости Ньютона; товарищество по постройке паровой машины изо всех сил борется с безденежьем и неверием в успех предприятия... Сюжетных линий множество, но к великой чести Стивенсона они все получили достойное развитие и завершение. Нет противоречий и с Криптономиконом, не входящим в Барочный цикл.

Отдельный дифирамб посвящаю персонажам и той вольности, с которой автор ими оперирует. С его легкой руки унылые портреты из кабинетов физики и математики становятся живыми людьми. Отдельный, конечно вопрос, сколько авторского вымысла в очеловечивании, а что имеет отношение к реальности, но на то он и отдельный. Готфрид Лейбниц получился настоящим рыцарем — благородным человеком, платонически влюбленным в королеву и не менее страстно — в науку. А вот Исааку Ньютону повезло меньше, персона получилась на редкость неприятная. Мнительность, мелочность, злопамятность, подлость и совершенно детское упрямство лишь отчасти компенсируются гением и жизнью в непрерывном озарении. Тем не менее, даже столь отталкивающая личность вызывает уважение целеустремленностью и последовательностью, с которой сей ученый муж подходит ко всему. Образ Джека тоже претерпел некоторые изменения: авантюрист и рубака перешел, так сказать, на тренерскую работу, занялся стратегией. Он показывает себя благородным человеком, особенно по сравнению с Ньютоном. Который, кстати, не гнушается ничем. Прямо-таки противостояние бесчестного рыцаря и благородного разбойника.

Не могу не остановиться на эпизодах с русскими героями — Кикиным, раскольником Евгением из Джековой команды и Его Величеством Петром Первым. Герои несколько карикатурны, но скорее привлекательны. Положа руку на сердце, все герои несколько карикатурны, чего стоят одни боевые евреи, гребущие под «Хава-Нагилу». Но в нашем случае некоторая «клюквенность» очевидна. Повторюсь, во вред роману это нисколько не идет. Самое привлекательное в персонажах то, что они все, вплоть до мальчишки, который помогает висельникам поскорее покинуть грешную землю, наделены характерами и яркими чертами. Для создания образа хватает пары-тройки точных фраз. Индивидуальность дается, в основном, через диалоги и меткие сравнения — сразу и навылет.

А еще Стивенсон использует гротескные приемы так, что хочется аплодировать.

Чтобы подытожить сию сумбурную эпистолу, отмечу, что романы Стивенсона предназначены для подготовленного читателя. У читателя неподготовленного гарантированно случится перенасыщение информацией, книги будут просто тяжелы для восприятия.

Огромное уважение госпоже Доброхотовой-Майковой, которая передала разную манеру речи, нашла нужные слова для эпитетов и метафор, сохранила словесную игру.

Идейно-философское наполнение романа на недосягаемой высоте. Не могу не отметить эпизод со спором о расшатывании наукой основ веры и недопустимости этого процесса.

П.С. «Система мира» приподняла завесу тайны над тем, что именно было в коробке из-под сигар у Еноха Роота в «Криптономиконе» и зачем Руди Хакльгебер собирал наследие Лейбница. На мой взгляд, все четыре романа стоит рассматривать в едином информационном поле, что ли. Они все, по сути, о не бросающихся в глаза, но основополагающих и кардинальных переменах в мире. И есть что-то метафизическое в том, что золото войны и золото Соломона оказались в руках тех, кто строит новый порядок. Ртуть — олицетворение движения, и главные герои неразрывно связаны с движением денежных и информационных потоков. Крипта же обеспечит миру движение упорядоченное и свободное.

Венец великого делания

«Система мира» (М.: АСТ, 2011) — третья книга и достойное окончание «Барочного цикла».

Финал эпопеи это завершение работы громадного часового механизма, который автор запускает с первых строк пролога. Механизма любовно сконструированного, со множеством тщательно продуманных шестеренок, трудолюбиво смастеренных подшипников и маховиков. При том, что в росте, в становлении текста параллельно идут два процесса: сюжет развивается своим ходом, и одновременно полотно повествования обретает своё завершение, собственную целостность. Чтобы потом – во второй и третий раз – читатель мог пройтись взглядом по страницам книги, и его мысль стала бы как свет, проходящий сквозь калейдоскоп. Он захотел бы увидеть неизменные портреты старых героев, но непременно разглядит в них новые черты.

А в финале всякой эпопеи есть своя сложность: как остановить интригу, но не уничтожить эпоху? Самый простой, казалось бы, ответ – истребить всех персонажей, фактически, описать их смерть, в более или менее счастливых декорациях. Но тогда финал истории обернется подлинным кладбищем, каковым стали последние главы «Властелина колец», и эпоха умрет вместе с героями. Можно дать образы следующего поколения героев, которые мало чем отличаются от своих отцов и матерей, от учителей и старших боевых товарищей – только перед читателями уже будет сериал, таких поколений автор может накрутить столько, сколько хватит терпения у издателей.

Нужно ухитриться продлить мир дальше героев, показать, что каждый значимый персонаж – очередное звено в бесконечной цепочке развития. Герой достигает своих целей, уступает самое интересное место на карусели жизни, но «шоу должно продолжаться». Вот автор «Системы мира» и выдает каждому персонажу свою толстую брошюру с окончанием роли – и в каждой свой обман, своя горькая улыбка судьбы, потому как будущее всегда иное, чем мы его представляем.

Работу Стивенсону изрядно облегчает то, что все читатели приблизительно знают, как пойдет развитие Европы и, в широком смысле, Запада. Но кружево сюжетных линий не становится проще, а герои лишь выигрывают в достоверности своих судеб.

Луиза, неистовая в своих интригах, борется с рабством, однако ей не суждено узнать, что самый пик торговли людьми еще впереди, человек пока слишком ходовой товар, а машина, которая должна его заменить, еще настолько слаба, что выгодное вложение капитала заглушает укоры совести. Аболиционизм – тот истинный ребенок, которого Луиза произведет на свет памфлетами и жалостливыми историями о рабах.

Самый знаменитый вагабонд Европы – выходит на пенсию. Из всех центральных персонажей, он человек, крепче остальных привязанный к собственному времени. Его интриги живут и умирают вместе с людьми, которые помнят о них. Настоящая авантюра – это искусство момента, она мимолетна и не нуждается в протоколах. И когда силы начинают оставлять Джека Шафто, любовь в нём сменяется усталостью, ему хочется травить байки, а не рисковать жизнью на каждом углу. Зато его сыновья начинают находить себе собственные, тоже не самые безопасные, приключения.

Ньютон и Лейбниц так и не решили вопросов о сущности материи, о вмешательстве высших сил в траекторию светил и об истинной философии. Разногласия остались. Да и не могли решить – даже королевская воля тут бессильна. Как страстны были они, с какой яростью и одновременно терпением шли к свету познания. Каждому из них казалось, что он знает истину, но, как часто бывает, они уподобились слепым, ощупывавшим слона. И всякий, кто прочитает переписку Лейбница с Кларком (а очный спор, мастерски «реконструированный» автором, основывается именно на этой переписке), поймет, как фундаментальность рассуждений совмещалась с хитроумием аргументов и желанием одержать верх в споре.

Замечательна рамка личного бытия, начало и конец жизненного пути Даниеля Уотерхауза. Его отец, религиозный фанатик, послал младшего сына учиться, чтобы он мог приветствовать ангелов Судного дня на всех языках древнего мира. Ведь многие ожидали конца света в 1666-м году. А полстолетия спустя, дряхлеющий старик смотрит на работающую в шахте паровую машину Ньюкомена, к внедрению которой он косвенно причастен. Даниель всю жизнь был на вторых ролях, ассистировал гениям и вежливо спорил с корифеями. Научная революция состоялась, впереди – промышленная. Индустриальная эпоха начинает своё шествие и её увидят уже другие, более молодые, глаза. Даниелю выпадает несколько лет бенефиса: лишь он сможет разобраться в отношениях ученых и политиков, французских шпионов и скупщиков краденого.

Вот каковы главнейшие персонажи.

А как с последними тактами механизма эпопеи, с шарнирами и подпятниками? Мы видим становление Британии как первой в мире капиталистической империи. При показном всемогуществе монарха уже сформировалась «двухтактная» система власти – тори и виги будут оспаривать друг у друга политическое господство, но ни тирании государя, ни диктатуры парламента уже не предвидится. В этой машине власти шестеренка под именем Даниель Уотрехауз, которую до того держали в далекой американской кладовке, вдруг приобретает экстраординарное значение. И смешанные чувства возникают, когда в тексте раскрывается образ старого уже человека, который вынужден, как почти за сорок лет до того, переживать опасности, но и пожинать удовольствия, которые дают ему новые должности.

Наука стала «indastria». Теперь создание новой Академии, убеждение очередного монарха в необходимости просвещения – уже не подвиг и одновременно счастливая улыбка судьбы. Это тяжелая, порой неблагодарная, но вполне посильная работа с понятными перспективами. Ученый теперь не одиночка, которому приходится искать единомышленников среди толпы желающих поглазеть на вскрытие собаки или заспиртованного двухголового младенца. Ощущение даже не дома, и не общего рабочего места, а сложившегося коллектива исследователей, труд которых превыше политических разногласий – одна из удач романа.

Однако же обещание грядущего процветания невозможно без обмана в настоящем – еще одна примета будущего, которое окажется наполнено кредитно-промышленными афёрами. Проект вычислителя, который «впарили» царю Петру невозможен без двигателя, а паровой двигатель еще слишком громоздок и капризен. Сто лет спустя Бэббидж попробует снова, через двести лет – получится у Тьюринга. Почти получилось у Даниеля Уотерхауза, и, кажется, что автор одергивает себя, усилием воли заставляет сюжет не уйти в «альтернативку».

Наконец, как алмаз в стальной короне нового века – сверкает тайна Соломонова золота, тайна воскрешения людей. Не по силам её раскрыть науке того уровня. Енох Роот, единственный бессмертный в этой истории, он константа, которая оттеняет все перемены десятилетий. Он замыкает цикл – от мимолетных интриг и полуслучайных дуэлей, к неспешным трансформациям государств и научных институтов, а от них к вечности, к неизменным свойствам бытия.

Единственный серьезный недостаток, который присущ роману, и который бросится в глаза читателям – несколько пренебрежительное отношение к реалиям российской истории. Пётр I ещё не стал императором, до победы в Северной войне несколько лет – а титулуют его именно так. В описаниях царской свиты слишком уж подчеркиваются «нравы восточной деспотии». Можно подумать, что Стивенсон слишком сросся со своими персонажами, и высокомерие джентльменов, для которых «дикари начинаются от Кале», перешло из реплик в авторский текст. Впрочем, если хорошо покопаться, то и в описаниях Алжира под османским владычеством, и в очерках Латинской Америки, данных в предыдущей книге цикла, можно найти свои недостатки.

Здесь «Систему мира» можно сравнить с «Закатом Европы» — великолепное знание истории своей части цивилизации позволяет автору полагаться на собственный вкус в составлении интриг и выдумывании персонажей. Там – вдохновение не подводит. Потому «Система мира» это завершение процесса рождения – классического капитализма, классической науки и становления человека, который должен жить в декорациях новой эпохи. Если интересно – читайте. Книга стоит дюжины иных монографий.

Если вы с удовольствием прочитали первые два тома, то третий уж точно не разочарует (хотя некоторые пользователи amazon со мной не согласны). Так что отзыв вроде как бессмысленный: ясное дело, что поклонники «Барочного цикла» книгу прочитают в любом случае. А я здесь могу лишь выразить благодарность Нилу Стивенсону за его искреннюю любовь к своей профессии. Не верю, что без любви и правильного фанатизма можно было бы написать такую вещь. «Система мира» — очередной акт писательской щедрости. Вот вам ещё тысяча страниц всевозможных приключений, ярких описаний, живых диалогов, масштабных идей, изысканного стиля и прочего. А ещё, пожалуй, этот роман — самый динамичный из всей трилогии: с некоторого момента от него вообще нельзя оторваться. Если уж очень сильно придраться, то Стивенсону порой свойственна некоторая «попсовость», но это если совсем уж придираться. А в общем и целом, Стивенсон — одна из главных величин в современной коммерческой литературе. На него стоит равняться.

Последняя книга цикла далась с трудом. Причиной тому в основном — громадный временной разрыв между выходом первых двух частей и переводом третьей. За это время меняется восприятие и вкус, многочисленные подробности начинают надоедать, ждешь развязки — быстрее, быстрее! — а Стивенсон не спешит, периодически подбрасывая в поток низких металлов-слов крохотные искорки золота в виде интеллектуальных шуток или философских наблюдений. И да, в послесловии автор даже несколько удивляется людям, дочитавшим аж трёхтысячестраничный (!) роман.

Если говорить откровенно — так действие местами провисает, но тут уж можно и меня за невнимательность поругать (ибо во время чтения «Системы мира» успел ещё две с половиной книги прочитать как минимум). Многие места показались мне нелогичными либо незавершенными. Эпилоги получились так себе, вот тут-то лучше бы уж Стивенсон оставил открытый финал (особенно — с Ньютоном, с Джеком и так было всё понятно).

Что ещё можно сказать? Читайте, пока хватит сил ) Не сомневаюсь, что славословий в адрес этого романа будет много (и уже есть), главное — чтобы его читали, поскольку книги подобного плана как раз страдают от недостатка чтения )

Ну вот, он и закончился, этот знаменитый «Барочный цикл».

Что можно сказать?

Во-первых, очень жалко. Ты погрузился в этот мир, а теперь приходится выныривать.

Не всегда это погружение давалось легко. Честно говоря, наиболее трудно было прочесть первую часть, саму «Ртуть».

Но дальше с каждой книгой было все легче и легче. Последнюю вообще прочел меньше чем за 2 дня. То ли автор все время рос над собой, то ли ты привыкаешь к стилю, миру, идеям — и вживаешься.

Последний раз такое удовольствие мне доставляло разве что прочтение «Графа Монте-Кристо» или «Сёгуна» Клавелла.

Это было здорово, сейчас легкий перекур — и к «Анафему».

По существу:

Фантастики практически нет. Это криптоисторическо-приключенческо-плутовской роман. С некоторыми элементами фантастики (скорее даже сказки).

Ничего подобного — по крайней мере такого масштаба — мне никогда не встречалось.

Причем ничего не режет глаз, разве что мелкие штрихи Петра Первого. (Он, конечно, был человек крутой, и не всегда адекватный, но чтобы на территории чужой страны (Англии!) давать приказ казакам (?) убить всех присутствующих в порту местных, да еще на глазах у множества не последних людей Англии? Ну, и есть сомнения, что в те времена женщина 50 лет (а Элизе в конце где-то 48-49) так уж могла всех покорять своей красотой. Ну да бог с ним, сказка есть сказка.)

Отличный стиль, прекрасные персонажи, широкое эпическое полотно, искусно выстроенная архитектура романа — а это именно один роман, целостный, никоим образом не сериал и не набор сиквелов. Плюс еще сильно стимулирует желание почитать про ту эпоху — ну хотя бы погуглить.

Пока что Стивенсон не разочаровал ни одной книгой. Спасибо ему и долгих лет творчества.

Да, и чуть не забыл. Конечно, Доброхотовой-Майковой — огромное спасибо за титанический труд и блестящее исполнение.

Ожидаемое достойное завершение одного из лучших романов-эпопей, что я читал.

Можно придраться к развязке некоторых линий (часть — «эпилоги»), но не хочется. Стивенсону удалось подарить мне настоящее литературное наслаждение с захватывающим сюжетом, правдоподобными характерами и диалогами. Эпопея полна аллюзий и реминисценций — автор явно рассчитывал на читателя увлеченного историей и наукой в большей или меньшей степени.

Качество произведения великолепно и само по себе — в отрыве от интереснейшего периода человеческой истории и личностей, её творящих. Стиль автора особенный и может показаться громоздким, однако в «Барочном цикле» настолько умело чередуются лихие авантюры с глубокой рефлексией, настолько мастерски философские диспуты приправлены отличным юмором, что прочесть этот цикл можно советовать всем и каждому.

Браво, Нил!

Отдельная моя благодарность Доброхотовой-Майковой — текст очень сложен для перевода, так как иногда неправильно расставленная смысловая интонация в одном предложении может погубить очень многое, а здесь подобные вызовы переводчику — на каждой странице. Из самых ярких примеров — король «Луй» (так называет Джек Шафто, «Куцый Хер» короля-солнце :)).

Закончив цикл, не буду оригинален относительно других рецензентов и относительно своей рецензии первой части цикла — Отлично, даже Превосходно. Гигантская работа автора запихнуть столько всего в один роман и при этом получить не просто винегрет, а шикарное законченное произведение. Большое количество познавательных фактов и большое число философских размышлений удачно смешаны с хорошей сюжетной линией. Высокая литература , что тут еще сказать. Повторюсь чтение всего романа — работа, очень большой объем, большое количество фактов, героев событий, порой приходится возвращаться на пару тыщ страниц назад освежить пред события. Приятно что автор не потерял качества от начала до конца произведения, сюжетные линии логично завершаются и не остается подвешенных в воздухе хвостов, и цикл интересно читать от начала до конца.В итоге познавательная и увлекательная история зарождения науки да и вообще одно из самых насыщенных периодов истории. Всем рекомендую также «Криптономикон» автора, найдете знакомых героев, такой же а то и выше концентрат познавательных факторов и отличную сюжетную линию.

Достойное завершение трилогии.

Автор не стал «прятать под коврик» сюжетные линии — распутаны все клубки. Каждый герой получил то, что ему причиталось и история завершена именно тогда, когда уже читатели не будут сомневаться в счастливых исходах, но тень смерти буквально через несколько лет падет на геров.

Автору не изменил вкус и уровень знаний в философских вопросах — они поданы на серьезном уровне. Четко показан сдвиг с методологической проблематики на онтологически-религиозную. Личный спор Ньютона с Лейбницем, который они не могут завершить миром при всем внешнем давлении — вовсе не кажется чересчур патетичным или высокопарным. Не могли они помириться...

История науки, политики, военного дела — отлично. Собственно, запуск первой паровой машины, как итог жизни Даниэля Уотерхауса — достойная точка. Тем более, если вспомнить, с чего все начиналось: с напряженного ожидания конца света в 1666-м году.

Фантастическое допущение алхимического свойства — сработало просто чудесно.

Единственный упрек, который я могу здесь поместить: это, скажем так, странноватое отношение к реалиям истории России. До 1721-го Петр вряд ли мог титуловаться императором. Да еще прозрачный намек на его личный поединок с Евгением-расколькником. И вообще, то там, то сям проскальзывает клюква. Это было бы оправдано, подавайся описания вписьмах персонажей и т.п. — тогда подобные перекосы объяснимы «хорошим тоном» при общении джентльменов. Когда же идет прямое описание, в авторском тексте — что-то не то.

Но общий уровень — превосходен.

Джек Зе Риппер вы читаете мои мысли , хотя вы написали 3 года назад . С моей точки зрения Стивенсон превосходен для нас , потому что в его книгах надо чуть чуть возвышенности и искренности .

И я уже 6 раз перечитываю трилогию , я не хочу выныривать в свой мир , я хочу остаться в этом мире , где царит фантастика и гармония чуточку .

Моя оценка книгам : 10 из 10

Последняя часть «Барочного цикла». Все нити будут увязаны, на все вопросы получены ответы.

Главные герои книги — старики. Лейбниц, Ньютон, Уотерхауз, оба Шафто. Они стары, но не дряхлы. Огонь еще не угас, они еше способны двигать телегу истории туда, куда считают нужным. И уходят отдыхать не раньше, чем эта телега приедет туда, куда, по их мнению, она должна приехать. После этого они удаляются на покой, каждый по своему.

Язык превосходен. Отдельные фразы хочется перекатывать во рту, хчобы насладиться ими в полной мере. Натурфилософы говорят именно как ученые, придворные — как придворные, бродяги — как простые люди.

Переведено, на мой взгляд, превосходно.

Так же как и предыдущее произведение (Смешенье) — понравилось не слишком.

Не счёл что фантастика — но достаточно интересный исторический роман.

Включенные обсуждения некоторых философских и гносеологических аспектов — достаточно интересны.

И, как и в предыдущем романе — есть что то затягивающее, побуждающее дочитать повесть до конца.

По завершении трилогии хочется отдать дань уважения архитектурному замыслу в целом. Все части очень отличаются по построению, динамизму, временным периодам, масштабу и драйву. «Система мира» является достаточно локальным повествованием в рамках одного года на территории Англии — какой контраст с «Смешением». Действие почти все вокруг славного доктора Уотерхауза, так что главные герои предыдущей книги тоже на вторых ролях. Для графомана, каким безусловно является Стивенсон, архитектура трилогии — огромное достижение.

Любители авторской манеры и специфического чувства юмора оценят завершение трилогии, которое, на мой вкус все же чуть затянуто. Специфически вольтерьянский стиль автора, интеллектуальная гимнастика, отсутствие сентиментальности — круг поклонников Стивенсона образует что-то вроде секты специфических людей и популярность его совершенно иного рода чем Мартина или братьев Стругацких( писателей при их несомненных достоинствах, более традиционных, художественных). Пожалуй лишь один роман частично темпом, манерой, сочетанием эрудиции и динамизма мне местами напоминал «Барочный цикл» — роман Голда «Картер порбеждает дьявола». Так что если кто-то из «сектантов» Стивенсона по каким-то причинам не читал — рекомендую, любопытно сравнить.