Василий Тихов «Страшные сказки»

Он пугает, а мне не страшно

«Вышедший из зеркала приблизил своё лицо к Дуняше. Он усмехался жутким образом, дёргал бровями, а нос его хищно шевелился.

- Вот я и добрался до тебя, девка!»

Притягательности страшного никто не отменял, все мы под настроение любим послушать про ведьм, колдунов, оживших мертвецов и разную нечисть. Микронной толщины слой городской культуры растянут тончайшей пленкой, под которой сплошь хтонические глыбы миллионлетнего сосуществования с домашними, полевыми, лесными божками, с каждым из которых надо было уметь договориться, сделать правильные подношения, подобрать верные слова. Потому так откликается в нас на страшные рассказы про домовых, леших, банников какая-то звенящая струна.

Потому так загодя доброжелательно готовы мы отнестись к старанию человека, который ездил в фольклорные экспедиции, разговаривал со стариками Пермской области, записывал их истории, после обрабатывал, чтобы придать удобочитаемый вид. И все же, сборник быличек и рассказов Василия Тихова тот редкий случай, когда чертовски трудно найти для книги добрые слова. Во все время чтения не оставляет чувство, что тебе подсовывают гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки» с балладами Жуковского, немного приправленные Бесстужевым-Марлинским (взболтать, не перемешивать) и приперченные ирландскими легендами об эльфийских подменышах — все на минималках.

Непонятно зачем «Страшные сказки» стилизованы под дореволюционный текст этим дополнительным подзаголовком «рассказанные дедом Егором, крестьянином бывшего Чердынского уезда Пермской губернии», какой Чердынский уезд в 1991 году? Кто из помнивших его мог уцелеть после всех продразверсток, раскулачиваний и войн к началу девяностых? Воля ваша, а по мне это нарочитое состаривание сильно отдает мошенничеством, примерно как пытаясь выдать живописное полотно за работу мастера старой школы, художник наносит кракелюр — дорого не продам, так хоть разведу лохов.

Если знакомство со сказами и быличками Бориса Шергина и Павла Писахова пробудит в вас надежду на что-то, рассказанное столь ярким оригинальным языком, то можете проститься с ней. Доцент Пермского университета Константин Шумов, скрытый за псевдонимом на обложке, наверняка хороший преподаватель фольклористики или что уж он там читает своим студентам, но рассказчик никакой, и все простонародные «вишь», «надысь», «ежели» да «коли» выглядят в его писаниях бессмысленным украшательством.

Что же. совсем не за что похвалить книгу? А вот этого я не говорила, Пермских разработчиков «Страшные сказки» вдохновили на RPG «Black Book», на основе коми-пермяцких сказаний, героиня которой, молодая векша (ведунья) Василиса должна найти способ спасти своего возлюбленного, а игроку в ходе ниспосланных ей испытаний предоставляется возможность выбора: встать от ее имени на сторону добра и терпеть муки от бесов, которые у всякого колдуна в услужении или сделаться киловязкой (чернокнижницей) и давать бесам работу, позволяя мучить людей.

Право же. если бы я играла в компьютерные игры, было бы любопытно, тем более, что на LUDI Awards Black Book взяла приз за лучший визуал и критики называют ее культурологическим памятником и отличной репрезентацией славянской культуры. Такое нередко случается, из скромных литературных достоинств Лавкрафта выходит треть всей современной хоррор-литературы (другие два трети из Мэри Шелли и Брема Стокера), в том числе избыточно роскошные вдохновленные им романы Стивена Кинга и Алана Мура

Теперь проклятая ведьма задаст мне пфейферу!

» в безвыходной пропасти, которой не видал ещё ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертвеца» (Н.В. Гоголь «Страшная месть»)

На полке домашней библиотечки бережно стоит… нет, не стоит, а хранится книга, не имеющая обложки и потому неизвестно какого года издания. Это сборник повестей Николая Гоголя (типографская запись на волшебной семнадцатой странице скупо гласит: «Гоголь. Повести»). Поскольку на форзаце есть надпись, сделанная рукой моей матери с датировкой 5.01.58 г., то книга явно издана в 50-х (если не ранее), но точнее мы сказать не сможем, никаких других отметок в книге нет, а титульный лист отсутствует. Сборник солидный не только по времени издания, но и по объёму — 640 с., и соответственно, по содержанию — тут и сборник повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки, тут же и «Миргород», и «Петербургские повести» в заключение.

Поскольку материнская надпись на книге сделана ещё во времена, когда наша семья жила в Сибири, то значит книга эта была перевезена при переселении в Новгородскую область. Да и память моя хранит воспоминания о чтении этой книги во времена моего раннего школьного детства, т.е. середины 60-х.

Нужно ли говорить, что именно тогда, в 6-8-летнем возрасте и произошло первое знакомство с миром Гоголя, любовь к прозе которого не смогла опорочить школьная литературная программа. И именно тогда и были прочитаны самые первые и потому самые страшные «страшные» сказки — убеждённость в этом сохранилась и до сих пор, хотя сказок за прошедшие почти 6 десятков чтенческих лет была прочитана туева хуча, и среди них вполне себе страшные — например, был такой интересный сборник «Сказки Верховины: Закарпатские украинские народные сказки», который при очередном нашем переезде был кем-то благополучно стырен, но о котором помню до сих пор. Ну и, кстати, грех не вспомнить тогда уже и о «страшных» сказочных фильмах — прежде всего это отечественный «Вий» с Варлей и Куравлёвым в главных ролях, ну и шикарнейший чешский музыкально-песенный фильм «Букет» — весьма рекомендую.

Вся вышенаписанная байда возникла в мой голове и затем переместилась на эти страницы в самой прямой связи с прочитанными мистическими сказками и рассказами от пермского крестьянина. Ибо в основе всех этих страшных сказок лежат народные легенды и рассказки самых разных народов. Причём поскольку здесь я имею ввиду народы именно славянские (в фильме «Букет» оживлены некоторые легенды западных славян), то и содержание у них схожее, и даже главные герои примерно одни и те же: перед читателями причудливой вереницей проходят лешие и колдуны, ведьмы и ожившие покойники, домовые и банники, русалки и черти, ну и всякая прочая нечисть. И сюжеты тоже довольно схожи: главные герои в одиночку либо кучно сталкиваются с проявлениями нечистой силы и пытаются ей противостоять.

Читать всё это дело чрезвычайно занимательно, а для особо впечатлительных особ желательно впитывать текст в светлое время суток, и чтобы кто живой рядышком был — мало ли примерещатся синие огоньки или голос замогильный. По крайней мере я точно получил истинное удовольствие, волшебно оттянулся и сказочно оттопырился.

Однако у всех этих дел есть одна занятная особенность. Не секрет, что официальная православная церковь всячески отрицает существование лесной, болотной и лесной нечисти, домовых и прочих «ребят» из нижнего мира, считая их принадлежностью и проявлениями язычества. Однако в наших сказках в борьбе с этой отрицаемой религией нечистью люди всегда прибегают как раз к помощи Бога, зовут Христа, Богоматерь Марию, Святую Троицу и прочих защитников и заступников от христианства. Т.е. в народных легендах и сказках эти мало совместимые понятия прочно уживаются друг возле друга и существуют в народном эпосе бок о бок. Так что все мы немного (лошади) язычники.