Павел Басинский «Горький»

Мир есть «объективная реальность, данная нам в ощущениях»

Это определение материи, данное Владимиром Лениным в его работе «Материализм и эмпириокритицизм», как никакое другое отражает отношения между субъектом и окружающей его действительностью. Не будем вдаваться в дальнейшую критику эмпирио (за этим при желании можно проследовать к названному выше автору и затем к другим философам), ибо нам интересно другое.

Ощущения мы получаем с помощью основных органов чувств: зрение даёт нам цвето-световую картину мира (Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан), слух погружает в мир акустических колебаний среды (в диапазоне от 16 Гц до 20 кГц), осязание позволяет ощущать предметы внешнего мира на уровне амёб с их ложноножками и псевдоручками (тёплый-холодный, шершавый-гладкий, круглый-квадратный), обоняние окрасит внешний мир ароматической палитрой (и заодно позволит узнать степень привлекательности субъекта противоположного пола), и чувство вкуса … просто придаёт вкусовые оттенки и всему тому, что наши руки тащат в рот, и всей картине мира.

Оставим в стороне первые четыре чувства (и уж тем более пройдём мимо соблазна погрузиться в мир интуиции, ридерства, ведовства и всего прочего «тонкого» и экстрасенсорного — как говорится, не тот случай). И остановимся на вкусовой гамме. Всего-навсего четыре базовых оттенка, четыре вкусовых звука (не считая вкусовых диезов и бемолей и прочих более сложных гармонических и негармонических вкусовых смесей/аккордов) — кислый, сладкий, солёный и горький.

Не будем сейчас вдаваться в прямые смыслы вкусовых ощущений, ибо иначе мы превратимся в нечто кулинарно-общепитовское. А сразу переключимся на вторые смысловые планы, передаваемые с помощью вкусовых терминов.

Человек унылый и безрадостный, пессимистичный и минорный вызывает у нас ощущения кислые (состроил кислую мину на морде лица, — говорим мы); сладкоголосый любезник, ласковый и притворно-льстивый шептун воспринимается как приторный, переслащёный; острослов, любитель анекдотов с «картинками» и вообще острого, стоящего порой на грани цензурного, словца называется в народе солёным человеком, а то ещё и с перчиком. И наконец имярек, воспринимающий жизнь как трагедийно-драматическое действо, видящий её проявления преимущественно через призму неудач, бед, разочарований и всего прочего сурового, скорее всего склонен к негативистскому, горькому восприятию жизни и её оценке.

Вот так мы и подкрались к личности незаурядного писателя конца XIX — первой трети XX века Максима Горького. Точнее, это нам кажется, что мы подкрались, а на самом деле совершенно открыто размашистым шагом подошёл Павел Басинский. И пригласил нас покопаться вместе в каких-то особенностях биографии Алексея Максимовича Пешкова (Максима Горького).

Книга эта, безусловно, является биографической. Однако Басинский ушёл от привычного и, наверное, ожидаемого хронологического описания биографии писателя. Т.е. он не стал просто пересказывать нам своими басинскими словами жизненный путь Горького начиная с момента рождения и до последнего его вздоха (но точнее и правильнее будет сказать — выдоха), останавливаясь на всех моментах жизни. А рассказал только о главных и основных (со своей точки зрения) точках, о некоторых, безусловно ведущих направлениях и перекрёстках в жизни Горького. И о встречно-поперечных и попутных людях.

Конечно же, первые главы этого биографического романа-исследования-размышления посвящены детству будущего писателя. Потому что основы личности человека вообще закладываются в его детстве, в его семье. И этот период жизни Алёши Пешкова нам интересен тоже, потому что возможно именно оттуда родом и вот этот его псевдоним — Горький. Как известно, именно от маленького Алёши заразился холерой его отец и скоропостижно умер. И мать Алёши не смогла простить своему сыну эту его невольную вину — так Алёша попал в семью своих деда и бабки. Те, кто читал повесть Горького «Детство», знают об особенностях внутрисемейных отношений у Кашириных (родительская семья матери): пьянство и буйные драки дядек Алёши, жестокие порки от деда Василия и пьянство бабушки Акулины, обстановка вражды всех со всеми — все эти нюансы безусловно сыграли свою роль в формировании личности будущего писателя. А ведь были ещё второй и не очень удачный брак матери и отношения Алексея с отчимом, и смерти новорожденных и малолетних братьев, и преждевременная смерть матери… Как говорится, хлебнул горького Алёша-Алексей сполна и полную чашу.

Вообще Павел Басинский довольно много места посвятил первым годам жизни Горького, обращая при этом внимание читателя на некоторые несовпадения и недоговорённости Горького в его автобиографических повестях о тех или иных жизненных эпизодах. Тут и приобщение его к чтению, и попытка самоубийства, ну и прочие мелочи.

Следующим этапом стало начало творческой деятельности Горького. Не будем здесь останавливаться на каких-то отдельных моментах раннего творчества Горького, скажем только, что вообще Басинский в этом романе исследует не только чисто творческие оттенки жизни Горького, но и связанные с ними мировоззрение писателя (чрезвычайно огромная и весьма важная тема), его дружеские и творческие связи и отношения, взаимоотношения с заметными и видными людьми (прежде всего с Короленко и Толстым, Чеховым и Буниным, Куприным и Андреевым), издательскую деятельность, отчасти личную жизнь писателя, его общественно-политические взгляды и убеждения (во всём их разнообразии и постепенной трансформации и переходе от одного к другому).

Для меня важным (и относительно новым, но скорее прочно забытым старым) стали философско-религиозные представления Горького — религиозные не в смысле принадлежности его к той или иной конфессии (у него вообще с церковью отношения не сложились), а в смысле его представлений о человеке как таковом, о его взаимоотношении с миром и о месте человека в этом мире. Некоторым творческим выражением этих воззрений Горького стала его пьеса «На дне» — конечно же ещё в приснопамятные школьные времена мы её «проходили» на уроках литературы, однако 16-летнему прыщавому пацану было тогда не до этих философствований. Ну и, безусловно, его ранние рассказы и поэмы — ну, вы помните «Безумству храбрых поём мы песню!» и прочие горящие сердца (кстати говоря, красивые стихи и сказки).

Кстати, вообще считаю ценным опыт перечитывания школьных программных произведений (я сейчас говорю о советской школе и о советской школьной программе) — не потому, что в советские времена нам их толковали как было угодно марксистско-ленинской науке, а просто потому, что многие ценные и важные смысловые и содержательные моменты многих из тех школьно-программных книг были упущены и пропущены в процессе «прохождения» их на школьных уроках.

Нужно отдать должное подходу Басинского к раскрытию личности Горького и освещению её оттенков ещё и потому, что он не стал делать ставку на некоторые жизненные нюансы, например, на сексуальную жизнь своего визави (в отличие от некоторых интернет-сайтов, где этому аспекту посвящены довольно солидные статьи). Хотя, конечно же, Басинский не замолчал и перемены в личной жизни Горького, и его фактическое двоежёнство (с официальной женой разведён не был, но жил с актрисой Андреевой), и все эти нюансы — просто у Басинского получилось не мусолить всё это и не перетряхивать нестираное бельё человека.

Ну, и в теме о пролетарском писательстве Горького Басинский тоже сумел показать неоднозначность его (Горького) взглядов на революционное движение в России на разных его этапах: начиная от финансирования деятельности партии большевиков через довольно резкую критику в её адрес сразу после Октябрьской революции и затем вновь поддержку (о степени искренности таковой поддержки политики ВКП (б) уже в 30-е годы мы здесь тоже дискутировать не будем, тем более, что Басинский в книге этот аспект рассматривает). А также подробно и аргументированно освещает и события, связанные со смертью сначала сына Горького а затем и его самого Горького — мы ведь помним о процессе в отношении врачей-вредителей, неправильно лечивших и потому фактически убивших Буревестника русской революции...

Мне подход Басинского к раскрытию всей темы показался и серьёзным и заслуживающим доверия. И вообще, книгу прочитал с нескрываемым удовольствием, да ещё при этом заразился страстью продолжить чтение книг Горького (хотя кое-что уже перечитано относительно недавно).