Чингиз Айтматов «Препоручение Богу»

Вот смотрю я телевизор (пусть всё реже, но всё ещё смотрю), и вижу, как с пеной у рта клянут: они, мол, ужасный Запад, прировняли Сталина к Гитлеру, обвиняют Сталина в войне больше чем Гитлера – уууу! негодяи!.. Но вот сейчас мне очень хочется, чтоб все эти граждане прочитали этот вот рассказ. Чтоб знали, что всё начинается – увы – от нас самих, что это не американец Джон, а наш Чингиз Айтматов, да, сын «врага народа», но человек, сделавший в Советском Союзе головокружительную карьеру писателя с мировым именем (и тут же вопрос, а кем бы был он без неё, пас бы лошадей в своём аиле?), взял да и счел нужным написать: «Потрясённый услышанным о Гитлере, Сталине, сумевших, как игроки в карты, кинуть миллионы людей на взаимоистребление, спровоцировавших мировую войну…». Понимаете, да? Это, выходит Сталин наравне с Гитлером развязал войну? А почему не написать, что это Сталин захватил всю Европу и понастроил газовых камер? Или что он специально заманивал нацистов до Москвы, чтоб побольше народу погибло? Уровнял… Хотя нет, постойте! Не уровнял – сказал, что Сталин хуже Гитлера! Вот: «…по жестокости и массовому убиению людей никто в истории человечества с ним сравниться, со Сталиным, и в будущем в этом его никто не превзойдёт». Вот так! Не Гитлер, а Сталин!..

Вы знаете, такие вещи вызывают во мне гнев, а авторы, которые такое пишут, вызывают гадливое отторжение. Я могу понять недовольство Советской властью. Я могу понять, когда по Сталину проезжаются за репрессии и прочее. Но, когда его уравнивают с Гитлером… Да не просто уравнивают, а возлагают на него всю вину за мировую войну, за её жертвы, приписывая, значит, ему и вину и за холокост и за измученных и убитых нацистскими зверолюдьми (а что, значит и русский народ – виноват, захватчик, и так далее?), да ещё и ставят в рейтинге зла выше Гитлера… Вот это в моей голове никак не укладывается. И тем горче, что это я вижу от автора, которого до этого боготворил. Нет, уважение за предыдущие работы у меня к нему всё ещё есть, и это не отнимает от их мощи и великолепия. Но перерыв (и большой перерыв) в чтении его произведений я сделаю. Ведь запоминается последнее слово – а это последнее слово было для меня… нет, не мерзким как у Войновича, но вызывающим стойкое отторжение, хочется сказать: «И ты, Брут?». Ты… и дальше нет слов – только обескураженное, отказывающееся понимать «Ты?»…

А ведь начинался рассказ неплохо. Да, начало патетичное. Но дальше – эта философская суть прекрасна (хотя опять же, если не читать «Белое облако Чингисхана», то суть этой легенды о «сарозекской казни» будет не так понятна) – поэтому и оценка моя не столь низкая. А в конце – сползание в политику; но ладно бы, о НКВД и безбожности советской власти, всё это я лично могу понять, но вот это переложение вины…

Я слышал, что любовь к человеку может быть разрушена одной фразой. С любовью к некоторым авторам, этот закон тоже, наверное, действует…

Это послесловие примечательно тем, что написано несколько десятилетий спустя. Это не только дополнительный штрих к роману, это мировоззрение автора. Видение в устройстве мира вечного и случайного, достойного и низкого, божественного и от дьявола. Личность Абуталипа Куттыбаева как нельзя лучше подошла к такому этюду.