Чингиз Айтматов «Белое облако Чингисхана»

Повесть к роману? Я бы назвал это скорее почкой выросшей из романа. Она полностью из той же материи, что и «Буранный полустанок». И те же «Поезда в этих краях шли с запада на восток и с востока на запад…» – присказка, от которой со времён «Буранного полустанка» берёт лёгкая дрожь. И то же великолепное владение словом – создающее что-то вечное, как космос, что-то пронзающее и глубокое. И структура его та же – с сердцевиной из предания, притчи, на этот раз о Чингисхане и «сарозекской казни». Ну а повесть сама о судьбе Абуталипа Куттыбаева, чья история, по-моему, хоть и обозначилась не сразу, но была центральной в романе. О кончине Абуталипа Куттыбаева. Но тут я, пожалуй, скажу, что в романе, будучи сокрытой, через тревогу неведения, через муки ожидания семьи его, кончина эта и судьба его казалась страшнее – так как мука (и очень ярко переданная мука) о близком, бессилие, неведение всегда страшнее, по-моему, самой страшной реальности. Хотя и тут страшно, и сердце сжимается от боли и негодования. И от ненависти. Ненависть к таким вот Тансыкбаевым. Вполне оправданная ненависть. Хотя с ней пришло и нечто другое…

В коротком предисловии автор говорит, что невозможно было появиться этой повести «тогда», в условиях политической цензуры… А так ли? Ведь и в романе уже есть это всё – есть тот же Тансыкбаев и не только он, есть это жгучее, болевое в своём бессилии чувство ненависти к ним, чувство чудовищной несправедливости. Так в чём разница? В том, что тут бесчеловечней и без оттенков? Но, мне лично, как человеку, любящему у Айтматова именно жизненную сложность (вон в том же «Буранном полустанке», главный герой Едигей показан сложным, за это люблю и в это верю), мне лично чёрное без оттенков уже кажется наигранным, хотя я и чувствую правомерность того, о чём говорит автор. А ещё эта повесть о Власти (и рассказ о Чингисхане тому подтверждение), а в части истории Куттыбаева она, эта Власть, тоже без оттенков чёрная, практически сатанинская. Но опять же, признавая, правомерность этого, я чувствую во всём какую-то пережатость, переигранность, особенно видную на фоне «сарозекской казни», в которой Чингисхан, по сути, предстаёт таким же тираном, своими законами пресекающим законы природы, прилюдно карающий невинных (да и это пресечение личного ради общего – узнаваемое в этой связи дело), но там оно не столь черно, со своими оттенками, со своими личными оттенками. Что это? И тут легкое подозрение меня скребёт – а не появилась ли эта повесть только лишь потому, что стало «можно». Стало можно (и идеологически нужно!) допинать то, что уже не поднимется и не ответит. Да и всё бы нечего, но ведь уже было сделано – в романе, когда это было не так безопасно и сделано более грамотно, более смело, хоть и не так агрессивно…

В любом случае фольклорная сердцевина повести показалась мне более цельной, чем основная её часть. Всё в ней было. Всё, за что люблю Айтматова – и счастье прекрасного языка, и глубина притчи, и ясная струна эмоций, и живая нить мотивов, даже самых страшных поступков, да и сам говорящий итог, смысл всего этого. Эта часть ценна сама по себе. А вот история Куттыбаева – да, она тоже гудит от эмоций и чувств, да, она тоже трепещет, но, по-моему, она не столь самостоятельна, и трудно, должно быть прочувствовать её так сильно, не читая романа, повестью к которому она является.

Такие вот мои мысли и эмоции по этому поводу.

Чем заслужил урождённый Тимучин покровительство небес — для меня загадка. Не убийством же брата-конкурента. Но вот благословение младенца — ожидаемый итог. Легенда заставляет о многом задуматься: радости простой жизни, наполненной любовью, нежностью, продолжением рода, против жажды всемирного господства, наполненной страхами, условностями, жестокостью. Прав автор: государство — это универсальная машина насилия.