Яцек Дукай «Czarne oceany»

РОЖДАЯ ОРГАН ДЛЯ ШЕСТОГО ЧУВСТВА

...Массовое производство портативных солнечных батарей и солярных нанотканей обрушит нефть Рынок всегда об этом знал. Оd czasu potanienia nanotkanin solarnych oraz przenośnych megabaterii; kiedy te ostatnie wejdą do masowej produkcji, ropa ostatecznie spadnie na łeb. Giełda wiedziała o tym o dawna...

В этой части пан Яцек тоже не вполне угадал, нефть и сама по себе имеет тенденцию падать, без участия нанотехнологий. Почему «тоже»? Потому что в здешнем варианте апокалиптики человечество становится жертвой беды, принципиально отличной от тех, с какими сталкивалось прежде — вируса, поражающего не физическое тело, но психику. Хотя, написанный девятнадцать лет назад, «Черный Океан» Czarne oceany, удивляет точными прозрениями подробностей сегодняшних реалий. С требованием самоизоляции в квартирах, но и необходимостью втискиваться в переполненный общественный транспорт, где о социальной дистанции думать смешно.

Однако к роману. Дукая ценим за сочетание интеллектоемкости с потрясающей изобразительной силой. Думаю, не ошибусь, если скажу, что концепция четвертого измерения, к которой с разных сторон и с разной степенью успешности подходит современная литература, именно в его исполнении обретает весомую грубую зримость. Такую, что можно, кажется, потрогать. Хотя прикасаться, и вообще приближаться, ощутимо не хочется. Слишком чуждые человеку свойства обретает в контакте с ним материя и мало кто может рассказать об этом, как Дукай.

Недалекое будущее, около две тыщи шестидесятого года. Нанотехнологии уверенно вошли в быт: легкие сверхпрочные материалы простимулировали взлетное стремление крупных городов вверх. Теперь можно бесконечно наращивать этажность уже существующих зданий, что до проблемы парковок — они тоже решаются посредством подвесных платформ, дирижаблей с нанонапылением, одновременно играющих роль эффективных солнечных батарей. Первоначальная рекламная роль, когда выяснилось, с какой легкостью и степенью надежности эти платформы удерживают груз, сменилась многими утилитарными функциями. Теперь там не только многоярусные парковки, но и жилые ярусы. На земле, правда, круглые сутки искусственное освещение, но чем-то всегда приходится жертвовать.

Информационные технологии тоже не стояли на месте. Дежурным способом оплаты стал чип, имплантированный во внешнюю сторону ладони, при помощи имплантов же выход в виртуальную реальность полного погружения. Одиноким не будешь, индивидуальный цифровой помощник, созданный если и не образу и подобию, то по тому индивидуальному проекту, какой сочтешь для себя наиболее приемлемым, всегда с тобой. Такое себе физически осязаемое альтер-эго с возможностью доступа к твоим собственным подсознательным импульсам и коллективному бессознательному, в придачу к инфобазе сети.

Генная инженерия? Не без того, теперь исходный геном можно корректировать почти до неузнаваемости — были бы средства и желание. Состоятельные люди уже давно моделируют здоровье, внешность и интеллект потомков, меняя начальный показатель почти до неузнаваемости. Забавно, что героине, профессору Марине Вассоне, ко времени событий книги около сорока, то есть, практика генных модификаций должна стать частью жизни примерно в наши дни. И снова он не совсем угадал. Но идея блестящая, потому что Марина не только невероятно умна и выглядит на двадцать с небольшим хвостиком, она еще и являет образец безупречной красоты (нынешние двадцатилетние не такие, к их идеальной внешности добавляют дизайнерски смоделированные недостатки).

Вообще, не совсем понятно, каким образом такого рода вмешательство отразится на генотипе человечества. Мы ведь теперь имеем дело не столько с естественной эволюцией, но и с последствиями неминуемого смешения геномов. А впрочем, поживем-увидим. Пока жизнь полна отменных возможностей для принадлежащих к сотне золотых миллионов (все-таки не к миллиарду, социально-имущественное расслоение в новом мире более ощутимо). Ах да, чтобы не забыть, в новом мире абсолютное большинство граждан добровольно подключает государственный контроль своей жизни 24/7. Ну, потому что так спокойнее (да-да, я тоже вспомнила «Гномон» Харкуэя)

Функционер Николас Хант, довольно циничный (частый у Дукая тип героя) карьерист, разочарован результатами тщательно подготовленной многоходовки. Назначение курировать малоперспективный исследовательский сектор, мало отвечает его амбициям. Впрочем, работать предстоит в непосредственном и тесном сотрудничестве с профессором Вассоне, прекрасной, как Елена Троянская. И вот тут Хант невольно предвосхищает события, Марина послужит катализатором последней войны в истории человечества, как вида.

Они там занимаются психомеметикой. Сейчас объясню, мемы, это такие мусорные слова, выражения, образы, которые, раз увиденными-услышанными-прочитанными намертво влипают в память. На поверхностный взгляд, наибольший интерес могут представлять для рекламы и политтехнологий, на деле область применения много более универсальна. Дело в том, что мемы отличает от обычных слов и выражений высокая степень психоэмоциональной заряженности, именно за счет нее они так легко и беспрепятственно внедряются в сознание. А где взять и как усилить. Ну, есть способы.

Марина, которая спровоцирует своими действиями (да, неприемлемыми с точки зрения морали и попросту преступными), первой испытает на себе влияние нового психовируса, мема-монады, подселяющегося к основной личности, забивая ее, внушая вымышленные воспоминания. Когда элегантная красавица в ресторане дорогого отеля вдруг начинает биться в истерике, раздирая лицо в кровь наманикюренными ногтями и крича, что она не может больше жить — она убила своих детей, поначалу никто ничего не поймет. Тем более, что сын у Вассоне один, уже взрослый и живехонек.

После, когда выяснится, чьими воспоминаниями спровоцирован этот припадок, придет время задуматься о целях, средствах и степени этической оправданности фаустианского стремления к чистому знанию. Это не единственная в романе коннотация к «Фаусту», виртуальный менеджер Ханта Дьявол (помните, говорила о цифровых помощниках?). Так-то да,

Принятие эстетики зла первый шаг на пути к принятию зла, как такового.

Хочу еще только добавить, что идея монад восходит к «Солдатам Вавилона» Лазарчука, там такого рода вирусные психомемы, вытесняющие основную личность, называются кодонами. К вопросу преемственности.

Роман роскошный, очень непростой, объемный и удивительно актуальный.

...Мое рабочее место там, где мои мозги. Gdzie mózg mój, tam biuro moje...