Миху Драгомир «Синяя планета»

Сразу скажу: рассказ не то чтобы плохой, а просто никакой, бесцветный. Таких пачками плодила типовая советская фантастика 60-70-х, а тридцатью годами раньше – американская. Ну, с идеологическими нюансами, разумеется, однако хрен редьки не слаще.

В рассказе есть: а) космолёт; б) умирающий Марс; в) палеоконтакты; г) мир-дружба-жвачка. Но это не Казанцев, нет.

Марс, как было сказано, умирает. Он вообще ничего другого делать не умеет. Спохватившись, что вода на планете закончилась, марсиане принимают решение переселить всё население куда-то в центр Галактики. Сказано – сделано: управляются за тридцать лет. И жизнь там, в новом месте, уже «бьёт ключом». Удивительная оперативность, молодцы.

Под боком вроде бы есть Земля. Но она какая-то опасная. Экспедицию за экспедицией посылали, и все сгинули. Страшно. Нет, лучше уж в центр Галактики.

А Земля ещё и опаснее, чем думали. Последний космолёт, стартовавший с Марса к центру Галактики, она взяла и к себе притянула. Каким образом? Неважно. Притянула и всё тут.

Какая напасть погубила предыдущие экспедиции, так и остаётся загадкой. Наш космолёт без проблем приземляется. На Земле много воды и много кислорода, марсиане дышат полной грудью и радуются. Теперь у них одна забота: надо выпилить из гранита много-много громадных брусков и собрать из них стартовую площадку. Потому что сесть-то они сели, а вот снова взлететь без гранитного космодрома не могут. Не спрашивайте, почему так, я сам ничего не понял.

Ну, дальше ясно, я думаю. Обнаруживаются местные сексапильные женщины, и никто никуда уже больше не летит, ни в какой центр Галактики.

Из находок автора порадовала «лучевая одежда». Красивая, наверное. Да ещё с антигравитационными свойствами.

Разговоры персонажей: «Мы летим, Aс». – «Наконец-то, Эд». – «Как ты думаешь, мы вернёмся сюда, Ас?» – «Вряд ли, Эд». Вот эти отрывистые междометия в конце каждой фразы – это не паразитное сквернословие, как можно подумать, а марсианские имена. Видимо, по мнению автора, такая манера общения должна добавлять повествованию распевной эпичности. Впрочем, это перевод с румынского, а откуда мне знать, может быть, потомки Цезаря так и разговаривают.

Ужасное подозрение, что Казанцев умыкнул идею своих «Фаэтов» именно отсюда... Хотя нет, вздор, таких палеоконтактных рассказиков я уже десятка три прочитал.