Владимир Сорокин «Тополиный пух»

В своих произведениях Сорокин нередко изображает различные патологические состояния человека. В этих состояниях его герои действуют абсолютно необъяснимо с точки зрения здравого смысла. Можно вспомнить роман «Роман», рассказы «Лошадиный суп», «Пепел» и др. Иногда вообще невозможно найти хоть какое-то рациональное истолкование такого поведения. Чаще всего и не надо ничего искать, Автор ставил перед собой другие цели. Например, эпатаж любой ценой или издевательство над чем-то, что он счёл заслуживающим такого отношения.

Обсуждаемый здесь коротенький рассказик относится как раз к той группе произведений, где можно усмотреть некую рациональную подкладку, причём Автор сам даёт читателю вполне ясную подсказку. На мысль о рациональном зерне рассказа наводит прежде всего то обстоятельство, что в нём нет решительно ничего, над чем стоило бы поиздеваться. Всё очень буднично и вполне безобидно. Обыкновеннейшая ситуация — студенты поздравляют своего препода с юбилеем. Ему 60 лет. Кто-то из учеников, возможно, бывший аспирант, прислал корзину гвоздик. Профессор прожил вполне благополучную, даже счастливую жизнь, хотя, что такое 60 лет для учёного? Впереди ещё долгие годы, заполненные научной и преподавательской деятельностью. После ухода студентов профессор и его жена вспоминают молодость.

И вдруг поведение профессора резко меняется, он мгновенно превращается в существо, в котором ничего не остаётся от умного, уравновешенного доктора химических наук. Он превращается в чудовище и куда-то убегает. Такое поведение имеет явные (на 100%) признаки буйного помешательства. Этиология этого заболевания пока не установлена. Однако, известно, что в пожилом возрасте в головном мозге может скапливаться излишек молочной кислоты, имеющей пренеприятное свойство разрушать т. н. медиаторы — вещества, ответственные за передачу импульсов от одного нейрона к другому. Именно нарушение таких связей и приводит к различным видам помешательства. Человек впадает в буйство от таких внешних толчков, которые для окружающих не значат ровным счётом ничего или почти ничего. В данном случае спусковым механизмом послужил тополиный пух, который носится в воздухе точно так, как и 40 лет назад, когда профессор и его жена были молоды и прекрасно выглядели. А тут постаревшая жена, молодая симпатичная студентка с букетом сирени... и тополиный пух, подчёркивающий этот контраст. И мгновенный срыв. Это не реакция на стресс, какой тут стресс, наоборот, профессор очень рад визиту студентов, цветам. Но больше всего он радуется сюрпризу от факультетского СНО — объёмной модели молекулы молочной кислоты, где вместо одного из атомов углерода «вмонтирована сделанная из папье-маше голова» юбиляра. Вот Автор и объяснил произошедший трагический случай на второй странице от начала рассказа и за три страницы до его окончания. Это полная катастрофа и впереди у этого хорошего человека оказываются не годы научной работы, а неизвестный срок пребывания в психиатрической клинике.

«Тополиный пух» — развёрнутый интеллигентский анекдот времён застоя. Разговаривают два психиатра. Один другому говорит: Вы знаете, коллега, вчера у меня была классический случай оговорки по Фрейду. Жена наливает мне суп, я хочу ей сказать, «Спасибо, Машенька, очень вкусно» и вдруг слышу, как говорю «Ах, ты сука, ты ж мне всю жизнь поломала!»

В принципе, ничего сверх этого анекдота, в рассказе нет.

Внезапность — для Владимира Сорокина, особенно раннего, второе имя. Хотя и построена эта коротенькая история как только возможно органично и обтекаемо.

Человек прожил долгую хорошую интересную жизнь, благородную даже сказал бы. Следовало бы быть счастливым. А он и счастлив, по идее. Но вот только где-то далеко-далеко в сознании сидит тоска о прошлом, так свойственная любому человеку. И вроде бы настоящее равняется результату успешного и продуктивного прошлого. Но принять это настоящее мы всё равно не можем... Это как вот иногда смотришь на лицо человека и кажется, что оно ничего особо не выражает, никаких эмоций и мыслей, а внутри этого человека просто кипит всей гаммой чувств. Так и здесь. Стало быть, когда всё хорошо, чистенько, ровненько, всё равно необходимо держать в уме хрупкость человеческой психики, где-нибудь на верхней запыленной полке.

Этот рассказ рождает целый спектр чувств — здесь и ностальгическая грусть, и нежное чувство, и горькая обида, причина которой никогда не раскроется читателю и которая рождает, казалось бы, абсурдную беспричинную злобу, а ведь, возможно, это чувство того же порядка, что и та память о пролетевших годах, деньках молодости, ушедших безвозвратно куда-то вдаль по оси времени, на каждом витке которой лежит каждого июня тополиный пух, такой навязчиво вездесущий и мягкий.