Ференц Шанта «Пятая печать»
1944 год, Будапешт. Осенним вечером в небольшом трактире четыре старых приятеля – часовщик, книготорговец, столяр и хозяин заведения – проводят время за графином домашнего вина и разговорами о житейских пустяках. За стенами трактира – комендантский час и разгул нилашистского террора, внутри – островок стабильности и спокойствия. Приятели утешают себя тем, что, как люди маленькие, повлиять все равно ни на что не могут. Зато и упрекнуть себя им не в чем, их совесть чиста.
Всего через сутки все четверо окажутся перед самым трудным выбором из возможных – когда сохранить человеческое достоинство можно будет только ценой жизни.
1980 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 4 ]
kagury, 17 апреля 2024 г.
Если в паре слов – то это абсолютно программная такая вещь, в том смысле, что такие произведения любят изучать на уроках литературы. Здесь есть и над чем подумать, и что обсудить, и добрая порция морали включена, и даже с добавкой. Но не спешите сразу записывать книгу в скучную классику. Это реально хорошая проза – написанная приятным стилем, старательно избегающая назидательности и интересная не только уровнем задаваемых вопросов и психологической достоверностью, но в том числе и своей структурой. И нет, структура не превалирует над содержанием, как в современных постмодернистских романах, она гармонично ему соответствует. С одной стороны, метафорически, это земля, стоящая на четырех черепахах, плавающих в океане будничности. С другой — своего рода закрученная пружина, резко распрямляющаяся в финале.
Когда начинаешь читать, то сначала получаешь большую порцию умной, душевной и обаятельной прозы (здесь и далее цитаты под спойлерами):
«– Словом, я полагаю, что если мы сами уже достигли какого-то совершенства, то наш долг как-то подталкивать, стимулировать отстающих, чтобы те поскорее меняли мнения и отказывались от своих устаревших позиций.
– Ну-ну, – в третий раз произнес часовщик и поднял стакан. – Вот кто может далеко пойти! – сказал он и отпил из стакана.
– Куда пойти? – не понял столяр.
– Далеко, – повторил Дюрица и продолжил: – Ну что же, будем здоровы, выпьем за то, что дорого именно нам, а не кому-то другому!
– Это верно, – подхватил хозяин трактира. – Не станем никого лишать радости, приглянулась кому дурнушка – пускай радуется на здоровье.
– Честно признаться, – сказал книжный агент, – я тоже считаю так, что ежели статскому советнику доставляет радость нагишом выплясывать на балконе, то и пусть себе пляшет или чем он там занимается. Я это, прошу заметить, совершенно серьезно, без тени сарказма сейчас говорю. В конце концов, если что и придает нашей жизни смысл, то это уверенность, что мы вправе поступать сообразно собственной воле. А иначе разве могли бы мы вообще называться людьми? Верно я говорю?»
И так и видишь этот маленький трактир, с его завсегдатаями, примостившийся где-то на улочке старого Пешта. Уютные будничные разговоры четырех приятелей, с привычными подколками, обсуждением мировых проблем, философских вопросов и способов приготовления телячьей грудинки. Все они условные «маленькие люди» — трактирщик, часовщик, столяр и книжный агент. Но маленькие – не равно простые! Примерно половину книги они просто сидят и разговаривают. Но на дворе 1944 год, идет война, в городе – фашисты (нилашисты), так что мирный уклад – отчасти иллюзия.
Где-то в середине обычного разговора часовщик Дюрица рассказывает своим приятелям что-то вроде притчи о рабе Дюде и тиране и мучителе Томоцеускакатити. И спрашивает своих друзей: кем бы они хотели стать в следующей жизни – жалким, страдающим, но праведным Дюдю или довольным жизнью мучителем Томоцеускакатити?
Дюрица поднял стакан.
– Нет. Он в этом во всем родился и поэтому считает такие вещи совершенно естественными.
– Но тогда, – сказал Ковач, – он, возможно, не совершает греха. Как вы думаете?
Дюрица пристально посмотрел на него:
– Это уж вы решайте сами.
– А куда же тогда… – задумчиво продолжал Ковач. – Куда подевался Бог? Тот, который внутри него был?
– Об этом вы лучше у него самого спросите. И у его коллег.
– Мать честная, – мотнул головой дружище Бела и, подняв руки к воротнику рубашки, застегнул на ней верхнюю пуговицу.
– Я правильно понимаю, – снова заговорил Ковач, – что бывает такое, что Бог в человеке молчит?
– Представления не имею, – отвечал часовщик.
– Ну это же факт. Молчит, – сказал трактирщик.
– М-да… – вновь опустил взгляд на скатерть столяр».
Приятели вскорости расходятся и каждый остается со своими мыслями, а читатель – с их прекрасными психологическими портретами, написанными ярко и лаконично. Это примерно еще треть книги.
Следующим вечером они встречаются снова, и по чужому навету оказываются у нилашистов. А дальше следует непростая и очень напряженная сцена, основной вопрос которой задает один из четверки:
– А чего вы хотите? – спросил трактирщик. – Уважать себя – или жить?
Несмотря на то, что у книги есть весьма неплохая озвучка, рекомендую ее именно читать, потому что на слух теряются многие детали, а здесь именно в них прячется черт. Признаюсь, я послушала, я потом некоторые фрагменты перечитала еще раз. Оказалось, что зная финал, делать это даже интереснее. И да, на мой взгляд, первая половина книги – лучшее, что в ней есть, несмотря на то, что написана она, судя по всему, ради второй.
Немного забавного:
– Браво! Советую вам отныне говорить в телефонную трубку «хэлло», вместо «алло», раз уж вы эйропеец.
Дюрица, рассмеявшись от собственных слов, с довольным видом посмотрел на книжного агента.
– Спокойствие, господин Кирай, – положил руку на плечо Швунга хозяин трактира. – Вы ведь знаете, он без насмешек минуты не проживет. Ему доставляет страдание то, как замечательно мы здесь сидим и мирно друг с другом беседуем. Продолжайте, прошу вас!
– Вот увидите, однажды его заберет нечистая, – сказал Швунг».