Масако Бандо «Дорога-Мандала»

Довольно таки интересный, остро феминистский, антивоенный роман. Сразу понятно, почему он активно нелюбим в Японии. Автор, Масако Бандо, представляет из себя что-то среднее между японской Людмилой Улицкой и Марией Галиной. Она написала роман, где от лица одной из главных героинь — малайки — описываются зверства японский солдат у нее на родине. Мало того, со вкусом описываются события в Японии, происходящие сразу же после капитуляции. И это не менее нелицеприятно для японцев. Когда воинственные поданные иператора вдруг в одно мгновение превратились в попрашаек, с цветами встречающих американские войска, унижаясь ради еды. Думаю, что подобный роман, будь он написан про Россию, вызывал бы серьезный резонанс.

Кроме того, здесь еще описывается и патриархальный строй современной Японии с тотальным гнетом женщин и их попыткам из этого гнета выбраться. Как и в другом романе Бандо «Острове мертвых», героинями романа являются сильные женщины, которые изменяют своим мужьям, рушат семьи и с легкостью убивают для достижения своей цели. Мужчины же, не смотря на свою суровость, представляют собой слабых существ, которые из-за своей слабости творят зверства.

Поначалу повествование движется ни шатко ни валко, но затем, когда герои подвергаются испытаниям на мистической дороге, читать становится интересно. Масако Бандо удается склеить в один сюрриалистический паззл все душевные метания главных героев и даже примирить их друг с другом. Дорога-мандала — то место, где герои и злодеи, ошибки прошлого и надежды встречаются друг с другом и приходят к шаткому, но примирению. За этим скрывается робкая попытка автора объяснить, в первую очередь, самой себе все те зверства, которые способен творить человек и попытаться примириться с этим.

Это трудно, может быть почти невозможно. Но Бандо хотя бы попыталась.

От кайдана здесь только рожки да ножки, т.е. фон и элементы, так-то это как раз помесь магреализма с постапокалиптикой и размышлениями о сущем. В романе три сюжетных линии: прошлое, настоящее и будущее. В настоящем невнятные молодожены, которые не знают, для чего они вместе, зачем живут и вообще в их мировосприятии сплошные черные дыры. В прошлом бабушка молодожена Сая путешествует с маленьким сыном сразу после поражения Японии во Второй мировой из Малайи в Японию в поисках своего гражданского мужа. Сая несет любовь и ненависть в одном сосуде,ведь злосчастный муж нехило ее подставил, удрав на родину. В альтернативном будущем происходит ад и разложение, потому что на перенаселенной земле началась анархия, глад, мор и всех слабаков съели. По таинственной дороге ходят туда-сюда чудища, мутанты, жертвы всего этого или духи — как хотите, так и называйте. Они ищут будду, который вызволит их оттуда или очистит от беды, а впрочем неизвестно что сделает. Эта Дорога- Мандала существует и в настоящем в виде обычной трассы в глухом местечке с заброшенными деревнями по обочинам и по ней-то и уходит наш молодожен...

Поражение во Второй мировой настолько японцев, видимо, задавило, что отзывается в до сих пор даже в относительно свежих произведениях. Но помимо депрессии из-за позора поражения здесь есть и раскаяние и ужас от содеянного в военном угаре. Сидзука (молодая жена) поражается, как все эти милые 80-летние старички, включая ее собственного деда, могли убивать, пытать и насиловать с особой жестокостью и цинизмом не только военных, но и мирных жителей всех возрастов, включая детей. При этом отдельные из них и дальше продолжают гореть ненавистью, которая не может не быть взаимной. Ненависть японцев противостоит ненависти потерпевших от их рук, ненависть женщин противостоит ненависти мужчин. Сае, пережившей все прелести японского плена, ненависть (не только ее собственная, но и ее сестры по несчастью) и месть дают силы преодолеть все. Она черпает в себе силы из воспоминаний и видений, в которых несчастная кореянка твердит ей, что женщина — всего лишь сортир для мужчины (тут будет лирическое отступление: слово «сортир» в тексте встречается постоянно — оно что, такое незаменимое или у переводчика наболело? На одной из страниц слово повторяется десять раз).

Стержень романа — это, пардон, пенис. Все вертится вокруг него (извините за каламбуры). Сидзука прямо по Фрейду всю жизнь лелеет в себе воспоминание о некоем мощном орудии пана в листве, бедную Саю протыкают в жажде убийства штыки-пенисы японских солдат, да и вообще мужские половые органы просто сыпятся из книги. В мифологии Саи у мужчины одно и то же место может быть либо «мужским клинком» либо «мужским сердцем» (страшно подумать, где у них тогда мозг). В альтернативном будущем с клинками и сердцами вяло, там лишь бы выжить. Спариваются, бывает, но как-то хаотично, с кем придется, тут уж просто подчеркнут откат к каменному веку и деградация.

По мистической дороге идут существа, которые имеют в прошлом двойников (кстати, это красочно-уродливое шествие очень напоминает картинки из романов Оэ): Сая там становится девочкой, ее старший брат двухголовой собакой, законная жена Рентаро — старицей. Возможно, есть и другие, мною незамеченные. Тут еще надо, вероятно, разбираться в буддистских символах, чтобы лучше понимать авторские картинки. В процессе сюжетные линии пересекаются, но в конце распутываются прямо-таки как в сказке: герои, каждый по своему, если не достигают гармонии, то уж точно апгрейдят свое бытие на ступеньку выше.