Франсуа Плас «Узник Двенадцати провинций»
В Бретани ходит поверье о черном человеке по имени Анку, который увозит грешников в последний путь. У многих впереди поездка в один конец на его черной телеге — идет 1914 год, и гром небывалой войны докатился даже до отдаленных рыбацких деревушек. Но Гвена, ученика знахаря, ждет не загробный мир, а неведомая далекая страна, которая будто сошла со старинной картины.
В землях Двенадцати провинций слыхом не слыхивали о пароходах и подлодках, зато верят, что птичка пибил умеет врачевать раны, а черепахи — путешествовать во времени. Кто знает, может быть, не зря верят. Счастливый случай спасает Гвена от рабства и верной гибели — но теперь ему предстоит выжить в новом, жестоком мире, где никто никому не доверяет. И нет отсюда пути назад: море кишит хищными кракенами, а на суше все границы стережет могущественная таможня — источник ужаса для одних и верной наживы для других.
Награды и премии:
 лауреат |
Большая премия Воображения / Grand Prix de l’Imaginaire, 2011 // Роман для подростков на французском |
Номинации на премии:
 номинант |
«Итоги года» от журнала «Мир Фантастики», Итоги 2019 // Книги — Лучшая детско-юношеская фантастика года |
2019 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 4 ]
ааа иии, 25 июля 2019 г.
На черной телеге местного духа Гвен оставил бретонский август 1914 на лицемеров и шпану. Однако книга далека от того, что принято звать «попаданчество».
Мир вблизи полон реалистичных и, как мокрый песок, тяжелых, примет Европы XVII- XVIII века. Зима, вода, мушкеты, зубодралы, книги, рембрантовские имена и воротники. Но, если дальше колорита малых голландцев — кто дал летучей таможне власть и соль, в кого, где палят пушки, ради которых гробят каторжников Железного Сада? Под чьим запретом картография? Двенадцать провинций остались чужой и чуждой страной, куда ничуть не тянет.
Магия несистемная, натурофилософски мистическая. Черепашье время, птичье лечение, мщение кракенов, экстрасенсорный дар (вслух не говорить) и, конечно, Заблудшие с Анку.
Характеры — через поступки, в голову автор не лезет и Гвену не разобраться в людях, на которых его выносит судьба. Особенно в Йорне — жестокий интриган, добрый наставник, пьяный мужлан, тонкий политик. Кожаный Нос, Саския не слабее, зарисовка экзамена — «отлично» по правдоподобию. И тот момент, когда ГГ смотрит на высокие щипцы домов и понимает, что стучаться в эти сердца не стоит, и рожденная под низким небом мать... Хорошо.
И это не история успеха. «За последний год я окреп — недаром ворочал тела во время чумы и избороздил на коньках все каналы в длину и ширину, — но от взмахов дубиной у меня очень скоро заломило руки и спину». Прозвали Перхуном ГГ не даром, его мнет и бьет, а выгоду получают другие, понимающие больше читателя и его самого. Почти весь сюжет, силой и шантажем, его вынуждают использовать свой талант, от которого ему самому мало проку.
Получил волшебного помощника, знания, деньги, встретил любовь, помогал людям — помощник слепнет от можжевеловки, больным от наук только хуже, любовь имеет свое мнение, а деньги не купят безопасности от тех, кому помог. Да и сколько там, в потайном кармане.
Стиль. Может, литературный французский особо красив, может, иллюстратор Плас пишет как рисует, а возвышенно: «Каждое его воспоминание, каждая мысль казались мне вспорхнувшей из зарослей птицей. Я едва успевал полюбоваться оперением или красотой полета, глядь, а он уже шустрит дальше, поднимает новую»; «архитектура нервов и костей, географию плоти с протекающими по ней реками крови»; «только пар от моего дыхания говорил о том, что здесь, в этой точке мира, есть кто-то живой».
Финал психотерапевтический и никаких продолжений.
Ассоциация: фильм «Сказка сказок» Митты. И от праздников озноб, и речь к Вшивой крепости, и ориентация по нравственному компасу в условиях аномалии.
Издание не на 100 баллов лишь потому, что строки с той стороны листа чуть просвечивают.
Рекомендации: тем, кому не нужно разжевывать, но готовым встретить нудноватую повседневность (полагаю, из-за нее книга проиграла Grand prix de l'Imaginaire тексту про пиратов).