Юрий Коротков «Стиляги»

В 2008 году фильм «Стиляги» наделал довольно много шума. Мюзикл в современном отечественном кино – само по себе явление исключительное, а тут ещё специфическая тема и провокационная форма подачи материала. Яркие, почти карнавальные, костюмы на фоне серой послевоенной действительности, переделки известных хитов, бессовестно сплагиаченная сцена из «Стены»... И всё это под соусом борьбы свободомыслия против тоталитаризма! При этом в фильме, как ни в каком ином, убедительно и последовательно проводится мысль «А ведь родители-то, были правы!» В результате фильм получился довольно шизофреничным и особой популярности у зрителя не снискал.

От просмотра картины (которая мне весьма понравилась) у меня сложилось впечатление, что создатели «Стиляг» взяли денег у государства на создание очередной антисоветской агитки, которая должна была раскрыть тему противостояния ярких и модных людей против серой советской массы и вроде даже сняли то, что требовал от них заказчик, однако при этом не забыли скрутить в кармане здоровенную фигу. В результате этого в конце фильма выясняется, что советское быдло – это разумные и более-менее адекватные люди, а борцы с системой являются молодыми дебилами, которые в желании «быть не такими как все» переломали себе жизни. Так в чём же дело: в тайной фронде режиссёра и сценаристов или в литературном первоисточнике, который не дал возможности создать антисоветскую агитку? Задавшись этим вопросом я засел за повесть Юрия Короткова...

… и почти сразу понял, что фильм практически полностью совпадает с авторским текстом. Именно текст повести через постоянное и намеренное акцентирование на противостоянии ярких и жизнерадостных стиляг серым и сдержанным гражданам СССР предопределил стилистику будущего фильма. И именно автор расставил точки над «Ё», когда устами бывшего вожака стиляг вынес приговор всей их тусовке:

К чести режиссёра, сценаристов и продюсеров фильма они сохранили основной посыл этой истории неизменным. Повесть максимально бережно перенесена на экран. Исчезло полдюжины второстепенных эпизодов, большая часть из которых не представляет из себя особой ценности* и ещё столько же оказались немного переделанными. Жаль, конечно, что в картину не вошёл фрагмент в котором Польза просит Мэлса бросить джаз и восстановиться в институте (кто видел «Стиляг», тот поймёт какая ирония заключена в этой сцене!), да и финальная беседа Мэлса и Фреда гораздо лучше и трагичнее, чем истерика главного героя в конце фильма. Зато создатели картины переделали бездарно написанный эпизод комсомольского собрания на котором Мэлса исключают из комсомола и отчисляют из института. В фильме эти события раскрыты через переделанный вариант «Скованные одной цепью» в результате чего всё происходящее выглядит гораздо лучше, чем в книге.

Также немного сокращены реплики героев, в результаты чего степень цинизма произведения несколько уменьшилась, а вот романтизма – прибавилось. Для музыкальной комедии – самое правильное решение.

Что касается идеологической составляющей. Российская Федерация является буржуазным государством, которое возникло в ходе распада Советского Союза, так что не удивительно, что антисоветизм стал едва ли не официальной государственной идеологией. Деньги на фильмы даются либо государством, либо представителями крупного бизнеса, которым тоже не за что любить коммунистический строй. Надо ли удивляться, что почти все современные фильмы, посвящённые периоду с 1917 по 1991 год, являются в той или иной степени антисоветскими? В свете этого остаётся только удивляться насколько мала эта составляющая в «Стилягах». Да, антисоветские пассажи встречаются как в повести, так и в фильме**, однако они не определяют их содержание. Что касается того, что рядовые граждане СССР в фильме одеты в одинаковую серую одежду, я здесь не вижу особой идеологии. На мой взгляд, перед нами гипербола, которая вполне допустима для комедии, тем более что на этой гиперболе строится изрядная часть сюжета. Обладай авторы картины меньшим тактом и большим рвением выслужится перед нынешними хозяевами жизни, то мы бы увидели бы нечто гораздо более худшее, благо история со стилягами позволяет разгуляться обличителям «кровавого режима».

Итог: в целом я остался доволен прочитанным. Конечно, фильм ярче, веселее и абсурднее, чем повесть Короткова, однако первоисточник оказался не таким уж и плохим. Антисоветская составляющая что в книге, что на экране весьма умеренна, тем более что история со стилягами является выдающимся примером того, как государственная идеология села в лужу. При всём моём уважении к Советскому союзу я не вижу причин и основания оправдывать все эти дурацкие комсомольские патрули, разрезание брюк и насильственную стрижку стиляг. Тем более, что и автор повести и создатели фильма довольно чётко показали, кто был прав в этом споре.

Стоит ли читать эту повесть? Если вам понравился фильм, то да, можно уточнить некоторые моменты, которые в фильме либо не раскрыты, либо показаны мельком. Остальным можно не тратить время, ибо это тот случай когда фильм лучше книги.

* – жаль, что в фильме не показано, что саксофон на котором играл Мэлс оказался трофеем из Германии с нацисткой свастикой, которую потом герою пришлось яростно стачивать. Видимо режиссёр и сценаристы решили вырезать этот эпизод что называется «во избежание». И правильно сделали, хотя деталь весьма сочная.

** – пожалуй самой явной ложью автора повести является монолог отца Боба (в фильме сыгранного Леонидом Ярмольником) и ссылка на некую статью Уголовного Кодекса «Низкопоклонство перед Западом». Любому желающему отечественный интернет сообщит, что такая уголовная ответственность за подобное преступление была введена в УК РСФСР в 1947 году в качестве пункта 3 статьи 32. Я не поленился и за пару минут нашёл в сети скан УК РСФСР за 1950 год. И знаете что? Статья 32 не имеет никакого отношения к конкретным уголовным преступлениям и регулирует такой вид наказания как поражение в правах. Никакой ответственности за «низкопоклонство перед Западом», «восхваления американской техники» или «восхваления американской демократии» сталинский уголовный кодекс не предусматривает (для всех этих случаев хватило бы одной 58-ой статьи). В принципе даже в начале нулевых, когда писалась повесть, выяснить это было совершенно не трудно, а значит здесь автор пошёл на прямое враньё, которое к тому же совершенно не нужно с точки зрения сюжетной необходимости.