Сакё Комацу «Мир — Земле»

Очень странное впечатление оставляет этот рассказ. К сожалению, сложно было понять вначале к чему клонит автор, т.к. нужно быть хоть немного в курсе исторических деталей, я знаю лишь общие вещи и в детали войны с точки зрения Японии никогда не вдавалась, поэтому тут было сложно, но... позже автор немного проясняет. Основной смысл всего произведения раскрывается, конечно, во второй половине, в диалоге пятнадцатого и мальчика, и в диалоге начальника департамента и преступника.

Любопытная вещь, с одной стороны историю нужно вернуть в правильное русло, всё должно случиться так, как случилось на самом деле. Но с другой стороны создалось ощущение, что автор по какой-то причине, так не считает и он на стороне мальчика и преступника. Очевидно, что мальчик и преступник мыслят одинаково, у меня даже было ощущение, что это один и тот же человек, но это тоже объяснено.

Появился диссонанс, т.е. противоречие с моими взглядами, что вызвало неприятное ощущение. Автор абсолютно никак не затрагивает тему фашизма, с моральной точки зрения, он лишь рассматривает честь, отвагу, факт капитуляции и прочее. Т.е. ощущение, что автор на стороне тех, кто считал, что Япония не совершила никакого преступления, выступая на стороне фашистов, и сожалеет лишь о том, что был позорный факт капитуляции и было бы лучше в принципе быть уничтоженными, чем сдаться врагу. Я не говорю, что правильно поняла, это лишь моё ощущение.

Финальная сцена, где повзрослевший мальчик находит эмблему черной сакуры не проясняет ничего, она вообще может быть понята двояко. С одной стороны то угнетающее чувство, которое появляется у взрослого мальчика, может быть как символом того, что он избежал плохого варианта истории и лишь каким-то непонятным образом вспомнил о нём, а с другой стороны наоборот, символом того, что плохой вариант — это реальность. Ведь его сын говорит «прощай» на английском языке, что явно намекает на колонизацию Японии англо-саксами, зато «Мир — Земле!» — финальная фраза, как ирония над собственной страной.

Опять же мне с другим менталитетом не понятно с иронией пишет автор о взглядах мальчика (про отдать жизнь за императора и все такое прочее) или пишет на полном серьезе. Зная о японских традициях, наверное, чуть больше, чем обыватель, в силу собственных интересов, могу судить, что написано это на полном серьезе. Автор гордится самоотверженностью народа, готового пойти на самоубийство, ради слова императора, ради славы, ради избегания позора и т.д. И с другой стороны осуждает девушку и её отца, заключивших сделку с врагом, что понятно, наверное, любому человеку в мире. Но контраст между мальчиком и «предателями» настолько разительный, что и создается ощущение некоторого сарказма, но лишь на мой взгляд, что опять же не дает ясно понять, что автор хочет сказать в итоге.

Я как гражданка другой страны, страны-победительницы, совершенно не могу оценить рассказ и не понимаю подобных мук побежденной Японии. С моей точки зрения, эволюционно Германия и её союзники просто не должны были победить, то есть зло, как в сказке, должно было проиграть и слава любым богам, они проиграли. Но японцы были на другой стороне баррикад и что с их точки зрения зло, знают только они.

Этот рассказ написан для японцев, поймут его однозначно только японцы, для меня рассказ двоякий, но для общего развития однозначно не бесполезный.

В пику предыдущим комментаторам — это не столько фантастический рассказ, сколько философский, не надо искать фантастику в подобных произведениях.

А мне одному показалось, что рассказ (или короткая повесть?) очень и очень неоднозначный? Да, в качестве НФ составляющей – не единственная на Земле вещь, где «безумец» пытается изменить прошлое, и где действует своеобразный патруль времени (собственно «Патруль времени» Пола Андерсона, по-моему, эталонная вещь в данном жанре – тут и изменения прошлого и альтернативное настоящее), хотя само возвращение истории в русло, возвращение, оставляющее всё-таки свои следы – понравилось. Хотя, конечно, это спасение раненого в тех условиях (мир-то изменится, и он все равно не умрёт, а будет жить дальше, но другой жизнь), выглядит очень натянуто, но с другой стороны, нужен же был автору какой-то ход, чтоб объяснить всё происходящее. И видно же, что не ради этой фантастической коллизии изменения будущего затевалось. Антивоенное? Да, несомненно! Процентов 80 рассказа это описание войны – грязной, ужасной, подавляющей. По силе впечатления рассказ может соперничать с другим из этого сборника, с киносценарием Бергмана «Стыд и позор» – то же тяжёлое гнетущее ощущение, в чём-то даже более страшное, так как герои почти дети; безнадёжное и бессмысленное, так как война практически проиграна. И всё очень реалистично, холодно и жутко. Это, казалось бы, правильно, понятно (и, само собой, сильно), однако что-то не давало покоя. Мне не давало покоя ощущение героя в конце, когда он поднял значок с эмблемой чёрной сакуры. Мне не давало покоя, КАК автор показал мальчишек-героев, сражающихся в бессмысленном заведомо проигранном бое; а вот, например, крестьянин в начале, что пытался склонить мальчишку к сдаче, наоборот вышел отталкивающе, и как настоящий предатель сдал-таки мальчишку захватчикам. И это всё – в рассказе про мир? И тут я понял, что автор сделал очень хитрую вещь. Он сделал рассказ-хамелеон, рассказ для двух миров. Один, европейский мир упрётся в название, в этот цветущий лозунг «Мир – Земле!», ужаснётся бессмысленностью борьбы, когда всё уже кончено. Да, это правильно, это всё есть в рассказе – чётко и сильно! Но есть в рассказе и другое, другой мир, другой менталитет, в котором юноша, идущий в бой на явную смерть, отдающие свою жизнь уже даже не ради победы, а ради чести – герои! И автор не очерняет их, не пачкает оба этих мира, одновременно показывая и бессмысленность жертв и – тут же – настоящий самурайский дух этих юнцов, как камикадзе идущих в бой! Меня просто сокрушила двойственность рассказа. Двойственность скрытая, но разве эти герои были для автора безумны – нет, они были частью своего народа, для которого капитуляция и мир на чужих условиях (и это ощущение позора в конце у главного героя, и то англоязычное прощание в конце – одно размытое целое) была позорней смерти. Опасная ли это вещь – ну, наверное, нет, раз все увидели лишь антивоенный рассказ и этот ванильный лозунг. Однако трудно представить себя на месте этого народа, народа проигравшего (именно народа, ни идеологии, а народа, чья система ценностей была устойчивой веками), пишущего вещи с таким зазеркальем. Но, чёрт возьми, это зазеркалье и понравилось мне, подняло рассказ от банальной (хоть и жуткой своей реалистичностью) антивоенной вещи. Если, конечно, я не параноик. Но попробуйте, перечитайте этот рассказ с этой точки зрения – может быть, я прав?

И в заключение, посмотрите на этого преступника. Да, его считают безумцем, но, в то же время, с уважением – гением. Он слишком увлёкся той эпохой и той культурой, говорили они, пытаясь оправдать его действия. Той культурой, которая вырастила и этих юных солдат и автора, раз уж на то пошло. Они говорили о ней, не являясь её частью, а значит, не видя ситуацию изнутри; не видя, что всё это логично и правильно, если глядеть изнутри. Два мира, два взгляда. И каждый кажется самому себе истинным. Вот что сделал автор, он не только написал фантастический рассказ и драматичную жуткую картину, но и холодно, без давления показал два цивилизационных взгляда на одно и то же событие. Хитрый, хитрый автор…

Да, пятьдесят лет назад это, возможно, и было инновационно, но сегодня с горы фантастических исследований парадоксов времени — это мало впечатляет. Возможно, кроме фразы «Мир — Земле», хотя второе название более точно отражает суть произведения. Тогда были модны такие фразы: Миру — мир. А мы пели песенку: ехал трактор дыр-дыр. Все мы боремся за мир. Написано неплохо, но наложение друг на друга нескольких сюжетных линий затрудняет чтение и осмысление происходящего.

Довольно среднее, несмотря на явный позитивный заряд, произведение. Пожалуй, сейчас от него может быть только одна польза: каждый МТА перед тем, как строчить свою историю «попаданцев» во времени, должен его прочитать. И понять, что по большому счету, все что он хочет рассказать в своей многостраничной саге, уже сказано в небольшой новелле пятьдесят (!!!) лет назад.