Стефан Цвейг «Жозеф Фуше. Портрет политического деятеля»

Уже позже, в примечаниях, я прочла, что в этой романтизированной биографии представлен больше эмоциональный, чем исторический портрет Фуше, ну и конечно немного разочаровалась, но разочаровалась ненадолго, потому что чтение того стоило. Цвейг — один из моих любимых авторов, всякий раз его новеллы, книги в печати, попадаются мне в сложные периоды жизни, и каждый раз наполняют меня вдохновением. Может и лучше, что портрет более психологический, местами наивный, душевный такой. И несомненно, фигура Фуше (о котором, в отличии от Талейрана, я слышу впервые в своём культурном пути), поражает своей работоспособностью, удачей, и чёрт возьми, я невероятно радовалась, что Фуше, опять же, как и Талейран,

Его противостояние с Наполеоном и Робеспьером — настоящие кошки-мышки, хотя я подозреваю, что накал страсти несколько преувеличен автором. Я не могла оторваться, пока не закончила биографию полностью, и их характеры прописаны, на мой взгляд, просто великолепно. Все эти исторические личности являются настоящими людьми, со своими ценностями, страстями, которые в решающие моменты играют с ними злую шутку, но делают их именно теми, кто они есть — великими и достойными даже некоего подражания.

Отдельного внимания заслуживает Наполеон, так как хоть я и не поняла, зачем сей взбалмошный предводитель империи кому-то нужен, он сумел добиться огромных, просто невероятных военных успехов, и эта книга действительно передаёт весь размах этого величия.

В итоге, эмоций даже слишком много. Такой парадокс французского общества, что может одновременно сопереживать проигравшему страну императору, и размахивать головами королевен на пиках. Также меня поражает догматизм Робеспьера — заботиться о благе общества, ратовать на дебатах за гуманность тысяч смертей от гильотины. Настоящая история цепляет куда больше многих фикшн-произведений, в общем если кто-либо любит слог Цвейга, то он просто обязан прочесть эту эпическую биографию.

Восхитительно описана двуличность интригана. Не могла оторваться от книги. Цвейг горячо любим мною именно за то, что так мастерски описывает личности, что они просто оживают в воображении. Очень жалею, что не прочла роман в молодости, на многое происходящее в большой политике открываются глаза.

Стефан Цвейг умел любой эпизод истории превратить в сюжет для напряжённого, слегка возвышенного повествования, а в биографию самого тусклого человека внести элемент загадочности и даже романтики. Фуше он рассматривал как своего рода эталон политического деятеля. Фуше — человек на редкость тусклый. Однако книга о нём получилась исключительно интересной. Я читал её и в том возрасте, когда знал о событиях на уровне школьного учебника, и тогда, когда изучил эпоху намного подробнее. В обоих случаях трудно было оторваться.

Так вот, Фуше не столько политик, сколько технарь. Политики его времени постоянно находятся на виду, постоянно говорят громкие напыщенные фразы, сами в них верят и в конечном счёте расплачиваются за свои слова и дела. Фуше всегда на втором плане, исполняет техническую работу, исполняет её с блеском и, по возможности, не высовывается. Говорит мало. Ни во что не верит. Меняет хозяев строго вовремя, чуть раньше, чем они упадут. И новая власть каждый раз принимает его услуги без колебаний. Не потому, что он такой хитрый, успел переметнуться. Переметнуться хотели бы многие, да не всех примут. Фуше готова принять каждая новая власть. Не одна и не две, добрый десяток режимов. В Лионе Колло д'Эрбуа произносит речи и требует новых казней, Фуше их организует. После термидорианского переворота Колло отправили на каторгу, хотя он сам в этом перевороте участвовал. Фуше простили и со временем дали министерство.После разгрома Наполеона победители разрешили включить в правительство только двух прежних министров, Талейрана и Фуше. Талейран добился этого тем, что долго и с явным удовольствием предавал интересы Франции. Фуше предал только императора, но оказался незаменим и при новом режиме.

Прошло 200 лет. За это время тусклые политики постепенно задвинули крикунов на задний план и поставили их себе на службу. Теперь они правят во всём мире. Если крикун и победит, это ненадолго. Специалисты пишут прагматикам речи и не допускают в них потенциально опасных высказываний. Если же что-то и промелькнёт, СМИ убедят избирателей, что ничего такого никогда не говорилось. И избиратели поверят. То есть, Фуше всё-таки победил, хотя во времена Цвейга эта победа была ещё не столь очевидна.

Вернёмся к самому Фуше. Человек он безусловно подлый. С этим были согласны все без исключения его современники и почти все историки. А вот если оценить его след в истории, всё не так однозначно. Во-первых, он отладил полицейский аппарат, существующий и сегодня. Искоренял этот аппарат не столько врагов режима (это само собой), сколько уголовников. Именно при Фуше во Франции впервые и навсегда прекратились разбои на дорогах. Мы с этим до сих пор не справились. Во-вторых, он в 1809 не допустил открытия против Франции второго фронта. (Вернее, третьего. Второй уже действовал в Испании). В-третьих, он с 1794 тихо, но эффективно противодействовал возобновлению массового террора. В-четвёртых, он не допустил большой резни при вступлении союзников в Париж в 1815. Может, и не так они плохи, прагматики.

Талантливый подлец или гениальный революционер?

«Жозеф Фуше» — это романизированная биография, рассказывающая о неординарной личности французского политического и государственного деятеля. Роман очень динамичный и насыщен яркими событиями, ведь описываемая Цвейгом эпоха была по-настоящему «пожароопасной». Это период французских революций, Директории и расцвета правления Наполеона. Как всегда, Цвейг мастерски снимает слепки с времени, и создается впечатление, будто собственными глазами видишь происходящее на страницах книги.

Думаю, автору было очень непросто раскрывать образ человека замкнутого в себе и настолько противоречивого в поступках. В книге Жозеф Фуше предстает перед читателем классическим двуликим Янусом – он принадлежит к духовному ордену, но при этом умудряется, как высмеивать религию, топтаться по религиозным чувствам французов, так и пользоваться достижениями церкви в свою пользу. То он «умеренный», то тут же превращается в радикалиста, лишь бы это было ему на руку. Сегодня он поддерживает монархию, а завтра уже развивает активную деятельность в рядах бунтовщиков. Он — революционер, кричащий о нуждах народа, а через минуту — жестокий палач для своего же народа.

Сегодня этого человека вполне можно было бы назвать не просто организатором государственного переворота, но и террористом. Но тогда, в конце 18 века он не только стоял у руля государства, он был уважаемым национальным героем. Одно ясно наверняка, каким бы он ни был двуличным, ума ему было не занимать, ведь проворачивать подобные схемы мог только человек невероятно умный, изворотливый и умеющий вкладывать свои мысли в головы окружающим, при этом неизменно добиваясь необходимого ему результата. Вот такие люди и становятся лицами своего времени, переворачивают страны с ног на голову и задают им курс развития не на одно столетие вперед...

В книге С.Цвейга «Жозеф Фуше» есть несколько интересных тем. Но я особо выделили бы линию противостояния Фуше – Талейран.

Эти два самых способных министра Наполеона — психологически самые интересные люди его эпохи — не любят друг друга, вероятно, оттого, что они во многом слишком похожи друг на друга. Это трезвые, реалистические умы, циничные, ни с чем не считающиеся ученики Макиавелли. Оба выученики церкви, и оба прошли сквозь пламя революции — этой высшей школы, оба одинаково бессовестно хладнокровны в денежных вопросах и в вопросах чести, оба служили — одинаково неверно и с одинаковой неразборчивостью в средствах республике, Директории, консульству, империи и королю. Беспрестанно встречаются на одной и той же сцене всемирной истории эти два актера в характерных ролях перебежчиков, одетые то революционерами, то сенаторами, то министрами, то слугами короля, и именно потому, что это люди одной и той же духовной породы, исполняющие одинаковые дипломатические роли, они ненавидят друг друга с холодностью знатоков и затаенной злобой соперников.

Их противостояние интересно постольку, поскольку за этими двумя незаурядными политическими фигурами стоят разные модели поведения.

Более ослепительным, более очаровательным, может быть, и более значительным из них является Талейран. Воспитанный на изысканной древней культуре, гибкий ум, пропитанный духом восемнадцатого века, он любит дипломатическую игру как одну из многих увлекательных игр бытия, но ненавидит работу. Ему лень собственноручно писать письма: как истый сластолюбец и утонченный сибарит, он поручает всю черновую работу другому, чтобы потом небрежно собрать все плоды своей узкой, в перстнях рукой. Ему достаточно его интуиции, которая молниеносно проникает в сущность самой запутанной ситуации. Прирожденный и вышколенный психолог, он по словам Наполеона, легко проникает в мысли другого и проясняет каждому человеку то, к чему тот внутренне стремится. Смелые отклонения, быстрое понимание, ловкие повороты в моменты опасности — вот его призвание; презрительно отворачивается он от деталей, от кропотливой, пахнущей потом работы. Из этого пристрастия к минимуму, к самой концентрированной форме игры ума вытекает его способность к сочинению ослепительных каламбуров и афоризмов. Он никогда не пишет длинных донесений, одним-единственным, остро отточенным словом характеризует он ситуацию или человека. У Фуше, наоборот, совершенно отсутствует эта способность быстро все постигать; как пчела, прилежно, ревностно собирает он в бесчисленные мелкие ячейки сотни тысяч наблюдений, затем складывает, комбинирует их и приходит к надежным, неопровержимым выводам. Его метод — это анализ, метод Талейрана — ясновидение; его сила — трудолюбие, сила Талейрана — быстрота ума. Ни одному художнику не придумать более разительных противоположностей, чем это сделала история, поставив эти две фигуры — ленивого и гениального импровизатора Талейрана и тысячеглазого, бдительного калькулятора Фуше — рядом с Наполеоном, совершенный гений которого соединил в себе дарования обоих: широкий кругозор и кропотливый анализ, страсть и трудолюбие, знание и проницательность.

Талйеран умеет красиво переживать поражения.

Слушатели окаменели. Всем не по себе. Каждый чувствует, что император ведет себя недостойно. Только Талейран, равнодушный и нечувствительный к оскорблениям (рассказывают, будто он однажды заснул во время чтения направленного против него памфлета), продолжает стоять с высокомерным видом, не меняясь в лице, не считая подобную брань оскорблением. По окончании бури он, прихрамывая, молча проходит по гладкому паркету в переднюю и там бросает одно из своих ядовитых словечек, которые поражают сильнее, чем грубые удары кулаком. «Как жаль, что такой великий человек так дурно воспитан», — говорит он спокойно, в то время как лакей набрасывает на него плащ.

Фуше в минуты поражения внутренне дрожит от ярости.

14 декабря Талейран и Фуше встречаются на одном из вечеров. Общество ужинает, беседует, болтает. Талейран в прекрасном настроении. Вокруг него образуется большой круг: красивые женщины, сановники и молодежь, все жадно теснятся, желая послушать этого блестящего рассказчика. И действительно, в этот раз он особенно charmant [очарователен (фр.)]. Он рассказывает о давно прошедших временах, когда ему пришлось, во избежание выполнения приказа Конвента о его аресте, бежать в Америку, и превозносит эту великолепную страну. Ах, как там чудесно — непроходимые леса, где обитают первобытные племена краснокожих, великие неисследованные реки, мощный Потомак и огромное озеро Эри; и среди этой героической и романтической страны — новая порода людей, закаленных, крепких и дельных, опытных в битвах, преданных свободе, обладающих неограниченными возможностями и создающих образцовые законы. Да, там есть чему поучиться, там в тысячу раз больше, чем в нашей Европе, ощущается новое, лучшее будущее. Вот где бы следовало жить и действовать, восторженно восклицает он, и ни один пост не кажется ему более заманчивым, чем должность посла в Соединенных Штатах.

Внезапно он прерывает как бы случайно охвативший его порыв вдохновения и обращается к Фуше: «Не хотели бы вы, герцог, получить такое назначение?» Фуше бледнеет. Он понял. Внутренне он дрожит от ярости: как умело и ловко, на глазах у всех, выставила старая лиса за дверь его министерское кресло. Фуше не отвечает. Но через несколько минут он раскланивается и, придя домой, пишет свою отставку. Талейран удовлетворен и, возвращаясь домой, сообщает, криво усмехаясь, своим друзьям: «На сей раз я ему окончательно свернул шею».

В последние дни своего существования Фуше, потерявший смысл жизни, одинок и жалок.

Один из современников Фуше очень образно описывает в своих мемуарах посещение им одного из публичных балов: «Было странно видеть, насколько любезно принимали герцогиню и как никто не обращал внимания на самого Фуше. Он был среднего роста, плотный, но не толстый, с уродливым лицом. На танцевальных вечерах он постоянно появлялся в синем фраке с золотыми пуговицами, украшенном большим австрийским орденом Леопольда, в белых панталонах и белых чулках. Обычно он стоял в одиночестве у печки и смотрел на танцы. Когда я наблюдал за этим некогда всемогущим министром французской империи, который так одиноко и покинуто стоял в стороне и, казалось, был рад, если какой-нибудь чиновник вступал с ним в беседу или предлагал ему партию в шахматы, — я невольно думал о бренности всякой земной власти и могущества».

Талейран завершил свой земной удел вполне блистательно. Вот как комментирует этот факт Е.Тарле:

И опять все пошло как по маслу вплоть до мирной кончины в 1838 году, которая одна только и могла пресечь эту блистательную карьеру и которая поэтому вызвала, как известно, тогда же наивно-ироническое восклицание: «Неужели князь Талейран умер? Любопытно узнать, зачем это ему теперь понадобилось!» До такой степени все его поступки казались его современникам всегда преднамеренными и обдуманными, всегда целесообразными с карьерной точки зрения и всегда, в конечном счете, успешными для него лично.

Складывается впечатление, что слабым звеном в модели поведения Фуше было то, что он был по сути рабом власти. Она составляла всепоглощающий смысл его жизни. Фуше не был достаточно рефлексивным, чтобы увидеть себя со стороны и принимать решения вне сиюминутного процесса. «И бешеный честолюбец Фуше, совершает эту глупость, чтобы еще несколько часов истории пить из источника власти». Для Талейрана же власть была средством к другим радостям жизни — «она-представляет ему лучшую и пристойнейшую возможность пользоваться земными наслаждениями — роскошью, женщинами, искусством, тонким столом». И это позволяет ему физически или мысленно выходить из политического процесса, принимать верные решения. Фуше был азартный игрок, игравший по правилам, а Талейран антиигрок, который менял правила по ходу игры.