Итало Кальвино «Таверна скрестившихся судеб»

Суесловие

Шведской академии, так и не присудившей Нобелевскую премию по литературе таким приметным, но покойным ныне писателям, как Владимир Набоков, Хорхе Луис Борхес и Итало Кальвино, — каждый из них оказал бы этой премии такую же, по меньшей мере, честь, какую оказала бы им она.

«Всяко третье размышленье» Джон Барт.

Случись знакомство с Итало Кальвино в юности, когда «Вид неба над Троей» Битова оглушил яркостью и новизной впечатления, этот писатель мог бы стать одним из любимых. Хотя вряд ли. Джон Барт может ассоциировать Кальвино с Набоковым и Борхесом, но это не ставит меж ними знака равенства. Необычные эксперименты со структурой, лингвистические головоломки не делают человека великим писателем. Книга с простым линейным сюжетом, но живыми узнаваемыми персонажами, интереснее вымученных лингвоэкспериментов. Особенно если в них не чувствуется биения живой крови.

Случись знакомство с Итало Кальвино в пору первого увлечения эзотерикой, когда символы и знаки не успели еще встроиться вспомогательным элементом в повседневность, стать инструментом взаимодействия с действительностью. Так вот, случись встреча с «Замком скрестившихся судеб» тогда — возможно прозрела бы в истории внезапно онемевших людей, которые встретились в замке посреди дремучего леса и рассказывают друг другу свои истории посредством карт таро — глубокий смысл.

Но произошло это много позже, когда Милорад Павич успел напрочь убить поздними спекуляциями очарование «Хазарского словаря» (а заодно выработать в читателях стойкий рефлекс ко всякому суесловному упоминанию тайных знаний: заговорил о таро, рунах, астрологии — пудрит мозги, чтобы ловчее обобрать). Потому первое реальное знакомство с автором культового «Если однажды зимней ночью путник» под аккомпанемент чтения Михаила Рослякова (тоном оно наводит на мысли о вероломном нападении фашистской Германии), оказалось кошмаром.

Я не знала, плакать или смеяться. Настолько идиотически-высокопарными, так мало связанными с эзотерикой и еще меньше — с подлинной жизнью оказались истории гостей замка-таверны; такой убогой фантазия; с тем тщанием высосанными из пальца характеры и ситуации, что часто хотелось выключить, не дослушав. Не сделала этого, доволоклась, внутренне стеная, до финала и могу заявить — оно того не стоило.

картинка majj-s

И я понимаю, почему «Если однажды зимней ночью путник» вдохновил Дэвида Митчелла на «Облачный атлас», но не обрел и сотой доли его известности — потому что Кальвино хуже Митчелла. И хуже Битова, в «Небе Трои» которого структура не главное, хотя выступает важной орнаментальной составляющей. У них люди живые, а персонажи Кальвино выпилены электролобзиком из гипсокартона. И уж точно хуже Набокова (Борхес не среди моих фаворитов, но он тоже лучше). Однако знакомству рада и продолжила его «Бароном на дереве», которого милая девушка под псевдонимом Юсим Ю начитала не в пример органичнее. Впрочем, о второй книге стоит рассказать отдельно. Однако с почином.