Генри Лайон Олди «Войти в образ»

Мом, несущий в себе часть Бездны, Сарт, готовящийся принять Бездну в себя, между ними — лицедей, примеряющий личины, проживающий жизнь за жизнью. Чужую жизнь? Свою? Город и Степь оживают, меняются, удивленно следя за игрой актера, замирая в паузах монолога, ожидая развязки и финального акта.

Роман читается не так легко, как предыдущие произведения цикла. Декорации стремительно меняются, без какого-либо перехода мы попадаем то в один мир, то в другой, примеряя на себя маски персонажей. Вот отодвигается Занавес, и читатель замирает на Помосте, освещенный софитами, всматривается в притихший зал. Он вслушивается в строки сценария, цепляется за ключевые слова, чтобы настроить себя, определить условия сцены. И словно в пьесе — не было ничего до первой строки начального монолога, и ничего не будет после последней. Вся суть: то что есть, что было и будет — лежит здесь, она отмерена временными рамками каждого из актов. «Мене, текел, фарес.» И только короткий антракт позволяет читателю переосмыслить действие, понять, что же составляет сущность актера, когда он не играет роль.

Сложно было давать оценку произведению. Сперва поставил восьмерку, но почувствовал, что ставить оценку ниже обычной, выставленной другим фрагментам цикла, только потому, что не достаточно хорошо понял роман, не совсем честно. Вспомнил про «Вариации», каждая из которых является своеобразной притчей, и твердо решил исправить на девятку.

Единственная часть цикла, оставившая неприятные впечатления. Две первые главы: один и тот же сюжет, произошедший в разных декорациях. Третья глава, которая должна была бы пояснить их сходство или различия, даёт разрозненный набор сцен и возникающих из ниоткуда и уходящих в никуда действующих лиц.

...Существует статичный и никуда не движущийся мир кочевников и их табунов, живущий скучно и однообразно. Они лишены силы воображения, полёта фантазии и дерзкого порыва. Появление одного — единственного человека разрушило эту унылую идиллию. Актёр, актёр от Бога, способный надевать на себя самые различные маски, изменил этот мир до полной неузнаваемости, воплотив в себе всё то, что хотели видеть окружающие... люди?

В своём роде это интересно. Все великие диктаторы были великими же актёрами, характерными и харизматичными. Владимир Ульянов, картавый и мелкий клоп, мог управлять гигантскими толпами. Внешне невзрачный Савонарола всколыхнул в своё время Флоренцию своими проповедями. Адольф Алоизович Шикельгрубер своими выступлениями гипнотически подчинял многомиллионную нацию... Так что подобные размышления Олди имеют под собой все основания, и показаны совсем неплохо.

Впрочем, всё остальное, как водится у Олди — красивые и изящные декорации. Смысл? Не знаю, видимо, я не обладаю настолько развитым интеллектом и эстетическим вкусом, чтобы постичь его. Парочка снулых богов в задрипанной квартирке? Бездна Голодных Глаз, явно служащая какой-то кросс-культурной отсылкой, которую я так и на смог расшифровать? Охотники, которые не охотятся своими руками? Мне сложно сказать что-либо, эти образы остались для меня тайной.

В итоге можно сказать, что это неглупый, но, как обычно у ранних Олди, перегруженный роман. Для любителе изящного стиля он придётся к месту... Видимо, авторы всё-же перечитали в своё время мэтра Шекли...

Мне было крайне сложно оценивать эту повесть. С одной стороны — это очень странное произведение. Как пазл без конечной картинки, который вы только начинаете собирать. Ничего не понятно, что выйдет в конце — не ясно. Вот один кусочек подошел к другому, третьему, появляется маленький фрагмент. Потом еще несколько фрагментов. И надо проявить большое терпение, чтобы насобирать эти фрагменты, не остановится на полпути. И если вы потратили время, не отказались, не сдались, в конце вас ждет потрясающая картина, которая стоила всех потраченных усилий. Но в своей оценке я сомневалась до самых последних страниц — на протяжение всей книги меня не покидало ощущение потерянности во всех этих фрагментах, нюансах, деталях. И все же сейчас я могу сказать только одно: как, как можно писать так необыкновенно?!

Если «Живущий в последний раз» — самое стилистически нагруженное произведение в цикле, то «Войти в образ» — самое сложное в смысловом отношении. По количеству смысловых слоев он обгоняет все остальные части «Бездны..», становясь своеобразным центром цикла. В этом романе читатель наконец-то может получить хотя бы приблизительные ответы на некоторые загадки «Живущего…» и «Страха», в частности, узнать, кто такие Сарт и Мом. Но не ждите четких ответов – о многом придется по-прежнему лишь строить догадки.

Чего общего между религией и театром? На первый взгляд – ничего. Но если посмотреть внимательнее… Не существует религии без ритуалов – а что есть ритуал, как не представление, попытка сыграть, воплотить в реальности какие-то сакральные образы? Не случайно в Средневековье имели место гонения на лицедеев – их действия казались кощунственной пародией на богослужение.

А если еще внимательнее присмотреться? Актер надевает одну маску за другой, примеряет то одну то другую личность персонажа – и, превращаясь в каждого, остается собой – и оставляет в каждом из них частицу себя.

Входит в образ – становясь чьим-то образом. Но оставаясь собой.

Так же, как Бог, находясь во всем сущем и сотворенном им – остается Единым.

Потому, что входя в образ, актер не изображает уже существующего персонажа – он, каждый из них, творит его заново, создает часть своей нового мира. И, принимая правила игры, уже не полностью властен над своим творением.

Два народа на поле боя – два народа, называющие одного Бога разными именами. И актер, вошедший в роль Творца, единственный, кто сможет дать Бездне Голодных Глаз то существование, которого она жаждет – чтобы тот, кто хотел посмотреть в глаза этой Бездны, смог это сделать.

Это только часть. Остальное – скучающие боги на психоделической вечеринке; проданные и перепроданные души; радужные врата ада, исполняющие желания мертвецов; бессильные воскрешатели мертвых заклинаний; охотники на людей, чье оружие – тоска дождливых сумерек; шаманы кочевых племен, повелевающие Черным Ветром; презренные трупожоги и мудрые палачи – и еще огромное количество ВСЕГО, что только может уместиться во множестве странных миров и бесконечности Бездны Голодных Глаз.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

философия.

Недостатки: не обнаружено.

Итог: «Войти в образ» читается обманчиво легко – смысловая плотность текста очень высока, и, увлекшись экзотикой миров и вычурностью слога, легко упустить важную мысль. Отдельным украшением являются вставные рассказы – пусть они не играют такой роли, как в «Дороге», но хороши и сами по себе, а «Пять минут взаймы» — и просто великолепен. В этом романе – ключи ко многим тайнам Бздны, он является своеобразной кульминацией, за которой последует сначала небольшой экскурс в прошлое («Ожидающий на перекрестках» — история последующего становления Сарта после событий «Мастера») и развязка эпоса – «Восставшие из рая». В отрыве от цикла «Войти в образ» понять затруднительно, но как составляющая часть «Бездны…» — роман обязателен к прочтению.

Отвратительно! Отвратительное повествование. Идея, смысл романа плавает где то в дебрях множест отступлений, образов, недомолвок, сюжетных прыжков, смены героев-протагонистов, героев-антогонистов..Все это мешает понять временами — а что собственно происходит в сюжете..Напомнило цикл романов «Алюмен» с окрошкой слов и скудных одиозных образов. Сарт, бездна, Марцелл, Даймон..прочитав всю «Бездну голодных глаз» я так и не получил ответа на вопрос- кто и что это значит?..Все книги между собой якобы связаны, но такое чувство, что авторы просто подгоняли разрозненный материал, чтобы он казался цельным. Это уже не авторский тандем. Может им по одиночке пробовать писать? Один из них своими кусками текста явно портит повествование другому. Самый отвратительный цикл фантастики, из всех что я прочитал, но некоторые произведения цикла мне действительно понравились: «Ожидающий на перекрестке»(лучший из всех девяти), «Дорога», «Сумерки мира», «Страх». Но этого не хватило, чтобы перебить гадкое впечатление от остальных произведений цикла. Поэтому цикл «Бездна голодных глаз» — это горькая каша, растворенная в прокисшем молоке.. Спросите — зачем читал?..чтобы понять самому до конца, что из себя представляет эта бездна...в итоге разочарование. простите, кого обидел...

Я бы сказал, что к уникальным по поэтичности «Витражам» невозможно написать сиквел, но Олди смеются надо мной, переворачивают доску и творят. На харьковский дуэт вообще тяжело писать рецензии, а уж в отношении «Бездны Голодных Глаз» это и подавно неподъемный труд. Буду честным – я не понял, не уловил, не смог связать в единое всего, что хотели сказать Олди, видимо, как и многие рецензенты до меня. Чем дольше я листаю роман, тем больше убеждаюсь: там необязательно все понимать. Обвинять дуэт в замороченности не более разумно, чем говорить, что в картинах Ван Гога нет фотографической точности. Это как пытаться выучить Третью симфонию Рахманинова, чтобы было что насвистывать ее в душе. Олди пишут очень сложный текст, который не хочется разбирать по словам и темам – для этого есть Симмонс, Дяченко, Вулф… Олди пишут атмосферу. Чтобы читатель А уловил один мотив (например, «проповедник среди варваров / непонимающих») и нанизал на него все остальные, а читатель Б зацепился за другой (пусть будет «вера в собственную роль»). Измерений у ВвО столько же, сколько читателей (плюс два автора). Обычно у писателя мы видим одну-две основные проблемы и несколько возможных решений, дилеммы, выбор и пр. У Олди – один «сеттинг», одна декорация на книгу (дорога, храм, человек и зверь) и несколько проблем, которые к этим декорациям можно отнести. В «Войти в образ» сама сцена и есть декорация и сеттинг.

Сказав все это, надо, наверное, поведать, что увидел в этих декорациях я сам, а то будет нечестно. Для меня смысловой центр романа в коротком рассказе в самом конце произведения – «Пять минут взаймы». Он относительно прост, при этом изящен и выверен. Он – неделимый элемент, атом ВвО. Он рассказывает о самопожертвовании во имя искусства или высшей цели. На всех остальных героев я смотрю сквозь эту призму: на актера, тратящего свою жизнь, чтобы сыграть чужую, на зрителя, тратящего свою жизнь, чтобы посмотреть на чужую, на автора, на стражей сцены, на бездну глаз, которая ничего не тратит и хочет все обрести. Олди – милосердные (хоть и не мягкосердечные) творцы: всем, кто чем-то жертвует, дается второй шанс. Не в этом романе – так в другом.

Олди на протяжении всего цикла рисуют геометрически невозможную фигуру. От этого не менее красивую.

Все, что я тут говорю – неверно. Читайте сами, чтобы понять, почему я неправ…

То, что я только что написал, — тоже неверно…

Весь роман просто ода актёрскому мастерству и писательству. Олицетворение того, как, по мысли авторов, искусство может спасти мир. Очень напомнило «Нопэрапон, или по образу и подобию», который является очень своеобразным «ремейком» «Войти в образ».

Лучшее, что я читал у Олди. Двенадцать лет прошло, а мнение не изменилось. 10 из 10

Как и вся «Бездна», роман интересен и неповторим. Быть не только самим собой, но уметь и быть кем-то другим. Быть никем, становясь всем для других... Быть или не быть... Здесь нет ответа на этот вопрос. Здесь есть четкая граница — вот они, зрители, а вот ты, актер, и они смотрят на тебя, и в этот момент ты для них — все. Очень интересная и сильная история.

Лучший роман из этого цикла. И не последнюю роль в этом сыграли рассказы-вставки Мастер, Реквим по мечте и т.д Маленькие самостоятельные произведения, которые очень органично вписались в канву сюжета, заняли положенные им места на сцене. Жизнь как роль, сыгранная на пределе своих сил, роль, в которую вложена твоя душа... а потом две армии стоят друг перед другом. Ты был зрителем, и вдруг стал актером и кто-то ждет твою игру. И в скольки мирах и как сыграются твои роли? Светлая книга, заставляющая очень много размышлять о чем-то отнюдь не сиюминутном.

В общем в этот роман я не «врубился». Так сказать «не вошел в образ». Вещь показалась в чем то перекликающейся с «Домом на Перекрестке» только значительно длиннее и запутанней.

<< Наш мир — Театр, в нем люди — Актёры.

Вокруг напрягают стилисты, гримёры.

Все в тысячный раз, и сценарий все тот же,

И чувствуешь — люди на Роли похожи...

Не знаешь свой Путь, не копируй его

С того, кто себя не нашёл самого.

С того, кто не снял ту дурацкую Маску,

В которой поверил в актёрскую Сказку... >>

Не помню автора, но стихотворение как раз под роман.

Надо быть великим, чтобы не поддаться искушению и не играть роль так, будто ты — это она.

Но с другой стороны надо быть великим, чтобы поддаваться искушению и играть роль так, как хочется тебе, а не режиссёру-постановщику. Играть, входить в образ полностью. Ты — это Роль.

Противоречие? Быть может так, но для героев произведения этот парадокс стал их смыслом жизни.

Очень поучительно и интересно

Очень сильное произведение, актер вошедший в образ, уже другой человек и на него действуют другие законы.