Кадзуо Исигуро «Художник зыбкого мира»

1948 год, самый разгар оккупации Японии США. Мицуи Оно, когда-то знаменитый художник, а сейчас – обычный старик, спокойно живет в своем огромном, но пустующем, поместье. У господина Оно есть цель в жизни – выдать замуж младшую дочь. Но пока цель не достигнута старик целыми днями хандрит, вспоминая, как водится у стариков, лучшие времена – детство, юношество, молодость, зрелость.

Мацуи Оно принадлежал к школе художников, пытающихся в своих работах передать так называемый «зыбкий мир» увеселительных ночных кварталов. Приглушенный свет уличных фонарей, приятные слова красивых женщин, теплое саке, дружеская атмосфера – сказка, которая утром превратится в дымку, вот о какой зыбкости речь. Декаданс.

Но для господина Оно «зыбким миром» становится его собственная память, вернее ее субъективность. В мыслях Оно, не всегда последовательных, он выступает образцом добропорядочности, сдержанности и чести. Он вспоминает о своих друзьях и знакомых, об учениках и учителях, о родителях и погибшем на войне сыне, в его голове пролетает целая эпоха…

Но время от времени картина, выстроенная памятью художника, сбоит – иногда он не уверен в своих, сказанных когда-то, словах, не уверен, сказал ли он их одному человеку или другому, не уверен, что все произошло так, а не иначе. И чем дольше длится рассказ – тем сильнее читатель сомневается в порядочности и благодушии господина Оно.

Лейтмотив романа – конфликт старшего и молодого поколения до, во время, и после войны. Это проявляется в словах Оно, о том, что они, старшее поколение, свято верили в свое дело, в свою страну. На том момент это было правильно. После капитуляции многие признали свою вину, некоторые не выдержали груза ответственности и покончили с собой. Об этом конфликте с горечью говорит зять Оно, Суйти – молодежь погибает, пока старики командуют и жиреют. Об этом конфликте говорит и сам Оно, когда вспоминает разговор с отцом в детстве, и позже разговор со своим учителем, прежде чем уйти из школы «зыбкого мира». Автор, или память Мацуи Оно, делает гениальный ход – эти две сцены почти одинаковы, диалоги в них идентичны, даже цель и результат одни и та же.

Отлично передан контраст между Японией до войны и после. Где было знаменитое кафе «Миги-Хидари», как и многие другие увеселительные заведения, теперь пустыри. В кино идут совершенно другие фильмы, дети играют не в самураев, а в моряка Попая или одинокого рейнджера, на месте пустырей вырастают новенькие офисные здания. Перемены ощущаются в воздухе, особенно на контрасте с воспоминаниями одного престарелого художника.

«Художник зыбкого мира», как по мне, попытка Исигуро показать не только послевоенную Японию, но и попробовать передать мысли и ощущения человека, оказавшегося не на той стороне баррикад. Это автору отлично удалось, как и показать «зыбкость» человеческой памяти. В последующих романах Исигуро еще не раз обратится к теме памяти, но здесь у него получилось как-то слишком пронзительно.

По большему счету я мучался и плакал, жуя кактус, и думал — что ж за япона мать такая, как ни возьмусь за какого-нибудь Кавабату или там Банану на худой конец, так вечно выхожу один я на дорогу, ни черта не понятно, тоскливо и сакура отцветает. Да, когда до меня дошло, что из себя представляет рассказчик и какие заморочки с ним связаны, стало немного интересней, но книгу в моих глазах это не спасло.

Страшно раздражали все эти японские культурные фанаберии с раскланиваниями, расшаркиваниями, простите сэнсэй, намеками и экивоками да хождением вокруг да около. И ведь я знал, что так будет — я читал обоих Мураками и даже Акутагаву-сан, но последнюю японскую книжку брал в руки, видать, давно, и забыл, что они всегда так живут, тофу кушают, век на рамэне. Надо просто бумажку написать «не читай японщину» и повесить над компьютером.

Главный персонаж, тот самый художник из названия, конечно забавный в своей непоколебимой уверенности, что он-то молодец, а людишки-то вокруг дрянь, измельчали, а уж бабы-то все дуры поголовно, и поднятая автором тема ответственности за соучастие в преступлениях режима тоже важна, но как-то выражена со смущенным смехом, закрыванием лица веером и стыдливым румянцем; все это кабуки меня вообще не зацепило, а даже наскучило матримониальными заморочками и да воспоминаниями в духе «вот раньше трава была зеленее да бары попьянее!»

Возникает ощущение, что все это жениховство — просто попытка драматизировать рассуждения о вине и будущем Японии; или же наоборот, для Исигуро именно странные брачные традиции суть главное, но для пущей пафосности и сурьезности решил добавить страдания художников под железной пятой милитаристской олигархии. Две линии явно не склеиваются в единый сюжет. Это усугубляется еще тем, что некоторые диалоги проходят в ключе «Ты идешь на рыбалку? — Нет, я иду на рыбалку. — Жаль, я думал ты идешь на рыбалку» и невероятно бесят этим толчением ступы в воде.

Ну и концовка, прям скажем, стремная — вдруг выясняется, что... я так и не понял, что. То ли рассказчик не так разобрался в хитросплетениях дочерних заговоров вокруг себя, то ли дочка страдает выпадением памяти, то ли еще какой японский городовой. Вот уж действительно — укиё-э.

«Художник зыбкого мира» — книга-размышление, лабиринт жизни художника, коридоры которого то уводят читателя в прошлое, то возвращают в настоящее. Эта книга настолько сама в себе, что о ней невероятно тяжело рассуждать. Здесь нет чётко выраженного сюжета, а персонажи, появляющиеся на страницах, не играют особой роли, и создаётся впечатление, что они нужны лишь для того, чтобы рассуждения автора обрели хоть сколько-нибудь литературно-оформленный вид. Книга очень похожа на зарисовку длиной в триста страниц. Для зарисовки — многовато, но если читать книгу после «Безутешных», невероятных в своей затянутости, то эти триста страниц начинают казаться приемлемыми.

В этой книге практически нет психологии, только чистая философия — путеводитель по жизни старого художника, его монолог, рассказ с гипотетическим слушателем. Почти все персонажи раздражают, но в рассказе художника то и дело проскальзывают намёки о том, что, возможно, он неверно излагает чьи-то слова — забыл или додумал, — неверно толкует их или между ним и собеседником попросту возникают недопонимания. Всё это создаёт флёр зыбкости прошлого, делая таким, каким его хочет видеть тот или иной человек, и раздражение отходит на второй план.

Память — лишь одна из центральных тем произведения. Другая, красной нитью проходящая через переливчатый шёлк произведения, — это роль искусства в истории. Художники — собирательный образ творческих людей, — не могут ни на что повлиять, и неверно приписывать им заслуги или вменять в вину те или иные достижения. Или могут? Автор предоставляет несколько точек зрения на этот вопрос и заставляет глубоко задуматься. Ну и третьей темой можно выделить японский менталитет и разницу взглядов поколений.

После прочтения остаётся очень смешанное впечатление. Это однозначно не плохое произведение, которое даёт пищу для ума, да и читается довольно легко. Вот только, несмотря на эту лёгкость, в тексте столько авторских мыслей, что не каждую по мере прочтения успеваешь поймать и обдумать. Многослойная книга, но какая-то приглушённая. В ней нет ярких эмоций — вообще. Описанные трагедии упоминаются вскользь и не цепляют, будто служат лишь дополнительным штрихом для придания объёма истории. Это не живое произведение, где все герои дышат и чувствуют, а блёклое, будто подёрнутое туманом, размышление. Как картина, на которую смотришь через слой цветных полупрозрачных занавесок. Где-то упоминалось, что название переведено неверно, но, как по мне, русское название идеально описывает эту книгу.

Чудесная японская литература. Закольцованность времени, закольцованность событий: исчезновение картин в руках отца, исчезновение картин в руках второго отца, череда однотипных «предательств», смена ролей в однотипных сценах ученик-учитель — казалось бы время другое, люди другие, разговоры другие — но нет, всё то же, разные лишь маски. Примерь образ ученика, примерь образ сенсея, примерь образ сына, примерь образ отца, примерь образ «предателя», предателя и Предателя...

И все это в обрамлении чарующей меланхолии, архаичных ритуалов и словесных танцев, пронизительной ностальгии и сожалений. Тщательно скрываемая за рваной бравадой старческая беспомощность, отчаянный безмолвный вопль о сочувствии. Прощание с эпохой на фоне возрождения жизни из разрушенного бомбами прошлого. Параллельно взрослеющие ребёнок Исигуро и ребёнок (новая) Япония.

«Зыбкий мир»- это не просто молодость в «увеселительных кварталах», нет — это то понимание/вера/чувства, которые есть ночью, но тают поутру (как тонко сформулировал сам автор). Это вера в патриотические идеалы, оказавшиеся преступлением после войны, это чувство вины, доводящее некоторых до сеппуку, по факту оказавшееся зряшным, это представления о себе самом в чужих глазах, которые, оказывается, и не видят тебя... Зыбкий мир — он не в прошлом героя, он всегда с ним. Как и с любым из нас.

А самая главная иллюзия «зыбкого мира»...

...главная иллюзия — это иллюзия самого себя.

P.S. Старый сэнсей — он, ведь, не глуп. Может талантливому ученику стоило послушаться его в извечном споре о предназначении искусства — бег за актуальностью или охота за красотой — в той ночной беседке? Может «настоящая работа» — это действительно отразить в холсте волшебство отблесков ночного фонаря на шёлковых складках кимоно гейши?..

Небольшая, но очень ёмкая книга. На данный момент последняя прочитанная мной у Исигуро. И мне показалось, что в более ранних романах Кадзуо был более искренен и понятен. Ему удалось передать всю как раз таки зыбкость времени, когда юность переходит в зрелость, зрелость переходит в старость, а юность наступает для новых поколений. Очень тонкая штука. Очень много внимания уделено морали, профессии художника, влиянии эпохи на искусство. Спокойное, доброе полотно. Мне понравилось!

«Сперва ты работаешь на имя, затем имя работает на тебя» — старая как мир истина. У японцев отношение к этой истине серьезнее, чем у кого то бы ни было. Своим именем можно многое: как помогать людям, так и навлекать проклятие на самого себя.

В романе нам предлагается взглянуть на то, как положение некоего господина Мацуи Оно, старого художника, отразилось на его жизни.

Итак, послевоенная Япония, конец сороковых годов. Непростое, стоит заметить, время для страны, да и для всего мира. Города восстанавливаются из руин, жизнь худо-бедно возвращается в свое привычное русло, в воздухе витает дух этого странного и чуждого явления — «демократия», принесенного американцами вместе с бомбами. И среди всего этого живет, а точнее доживает свой век господин Оно. В этой неразберихе одна из оставшихся целей его жизни — выдать младшую дочь замуж. С этим связано немало проблем, но, на мой взгляд, несмотря на представленную аннотацию, не в этом движущая сила романа.

А в прошлом. В том времени, когда господин Оно становился как художник, как личность. Как из молодого художника, зарабатывающего сущие гроши в небольшой мастерской с почти конвейерным способом производства картин, через дом известного художника той эпохи Сэйдзи Мироямы, у которого господину Оно посчастливилось быть в учениках, к вершинам карьеры. К той вершине, где ему пришлось рисовать картины пропагандистского толка начиная с момента оккупации Японией Маньчжурии. А что поделать? Время было непростое: художники, писатели, поэты, композиторы становились источниками пропаганды политики государства. Иначе, могли и на фронт отправить, или осудить за упаднические настроения. Спустя годы кто-то будет стыдиться того, что сделал; кто-то увидев, что их стремления не увенчались успехом, что страна проиграла в войне, покончит жизнь самоубийством. Но господин Оно никогда не будет жалеть о совершенном им, несмотря на нападки молодежи, считавшей художников и иже с ними не меньшими преступниками, чем генералов и чиновников.

В этом месте роман можно назвать нравоучительным. Мол, сделанного не воротишь, и не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Но, по моему, все зависит от того, кто как пропустит его через себя. Как по мне — так просто история жизни.

А что же за «зыбкий мир»? Это те увеселительные кварталы, где произошло не меньше важных для господина Оно событий, чем в художественных мастерских. Здесь он находил сюжеты для своих первых полотен. Здесь делился с друзьями и своими учениками радостями и горестями. Здесь решались судьбы людей. О тех проведенном в этих кварталах времени господин Оно вспоминает пожалуй с большим трепетом.

Прошлое — то чем живет господин Оно. Он не замечает, или не хочет замечать изменений вокруг себя. Например, для него является сюрпризом тот факт, что дочери все чаще перечат отцу. Что внук время от времени помыкает им, как хочет. И он «совершенно не представляет мира за пределами своего города».

Заключение. Роман для внимательного прочтения. Все дело в стиле. Мне он показался довольно тяжеловатым, к тому же эта неровность изложения: нередко, в самый разгар какого-то события, автор резко отправляет читателя в прошлое героя. Да, чаще всего такой ход дает почувствовать глубину того самого, прерванного события, увидеть предпосылки происходящего. Но тем не менее приходится держать прерванный эпизод в голове, пока совершаешь путешествие по прошлому героя.

Роман, как я уже говорил, о жизни человека. Непростой, но весьма насыщенной. Чтение для тех, кому хочется задуматься о чем-то очень серьезном.

А эта книгах как раз об очень серьезных вещах.

«Японский» роман Исигуро. Читать его после «Безутешных» хорошо, потому что ощущается талант человека, способного в равной мере быть японцем и британцем, сочетать философии, языки, смыслы и сюжеты столь разных литератур. С одной стороны, «Художник зыбкого мира» — роман в духе классических Оэ или Кавабаты (послевоенная Япония, конфликт старого и нового, пропасть поколений), но с другой есть в нём что-то европейское, что без трагики в лице и без сожаления о потере принимает это самое новое, готово любить Японию такой, какой она становится, а не такой, какой она была. Правда, читать мне было скучновато – всё-таки «японский стиль» — не по мне.

Художник зыбкого мира.

Первая моя книга, прочитанная у Кадзуо Исигуро. Впечатления весьма неоднозначные.

меланхоличное, прекрасное, ускользающее куда-то вдаль произведение, от которого так и веет грустью, ностальгией по минувшим дням... Книга подобна картине, исполненной в нежных, пастельных тонах рукой мастера. Или же чарующей лиричной музыке...

Как всегда, эмоции, чувства овладевают мной после прочтения хорошей книги, ничего не могу поделать) Но пойдём по порядку.

Во-первых, дословный перевод книги — «Художник бренного мира». Опечатка, либо ошибка переводчика. маленькая, но очень, очень значительная. На мой взгляд.

Сюжет. Здесь он несколько необычен, сквозь него пробираешься иногда с трудом, читается нелегко. многочисленные отступления, флешбеки, лиричные вставки, рассуждения... Интересно, завораживает, но на любителя. Это не для развлечения, а для умственной работы, для тех, кто хочет покапаться в своей душе.

... Художник Мацуо Оно тихо мирно доживает свои дни в превосходном огромном доме, вдали от шума и городской суеты. Он мечтает выдать замуж свою вторую дочку Норико. В принципе, действия происходит мало: в основном всяческие отступления в прошлое героев, размышления, думы... Мацуо удачно выдаёт замуж дочь, ждёт второго и третьего внуков, встречает старость в достатке и покое. Казалось бы, всё складывается как нельзя лучше.

Однако надо учесть, что время описываемых событий — послевоенные 1948 и 1949 года. Япония проиграла войну, восстанавливает своё былое могущество, в стране происходят коренные перемены: переход от традиций к новой американской культуре, новое поколение быстро переходит на западный путь развития. весьма интересно наблюдать за этим этапом развития Страны Восходящего солнца. Здесь вам и отношения старшего поколения с младшим (проблема отцов и детей), и суждения о живописи, и историческая достоверность, и житейсие мелочи, бытовые ссоры и прочее, прочее...

До войны Оно был превосходным художником, мы прослеживаем его нелёгкий путь становления, когда , сбежав из дома(отец не хотел понимать сына, не принимал его увлечений живописью), Мацуи мечется среди различных художественных школ и направлений, пробует, творит. Не всегда это нравится окружающим, особенно его учителям, мастерам традиционной школы. Но в конце концов, Мацуи находит свой собственный стиль, покидает дом Учителя Мориямы, который стал для него вторым отцом, покидает своих собратьев художников, отвергнутый и не нашедший поддержки, он отправляется в свой путь. ему предстоит ещё многому научится, прежде чем он сам станет замечательным творцом, наберёт себе учеников. Во время войны Мацуи, как и все остальные художники, повинуясь воле политиков, рисует на патриотический темы, вызывающий плакаты и провокационные картины. В то время они считают, что поступают правильно, однако спустя несколько лет после войны, когда меняется власть, убеждения и идеология, художники оказываются неправыми. их старания оказались не просто бессмысленными, но и антиполитическими.

Кто-то кончает жизнь самоубийством, кто-то мучается до конца своих дней тем, что был слеп и неправ... Мацуи Оно, на мой взгляд, поступает очень мужественно, признавая свои ошибки, публично заявляя о них. Даже эпизод со смотринами своей дочери, когда Оно за столом делает заявление, открывая всем свою душу. Он не жалеет о содеянном, он принимает всё как есть.

Почему же «Художник бренного мира» грустит, тоскует, сидя на лавочке возле высоченных офисов? Что же ему нужно ещё, кроме достойной и обеспеченной старости?

Дело в том, что на месте этого самого парка, этой самой лавочки , когда-то, очень давно, был «весёлый квартал»: многочисленные увеселительные заведения, бары, где царила добрая, непринуждённая атмосфера доверия, куда стекались художники, поэты, артисты, прочий люд, обсуждали новые идеи, спорили, веселились... Именно там Мацуи начинал рисовать, там встречал превых друзей и учителей, там проводил бесконечные часы, ища вдохновения. Там создавал свои самые потрясающие работы: делал невероятно чарующие, красивые картины, изображая куртизанок, обнажённых девушек, рисовал прекрасную природу... его работы были пронизаны атмосферой того праздника, что всегда царил в том месте. Весёлый квартал... был разрушен под бомбами коммунистов. Ничего болше нет, всё кануло в лету. Отстроили офисные здания, изменились люди, настроения, ученики Мацуи отвернулись от него, бросили в трудный час. И только старшее поколение художников, коих осталось очень мало, редко собирается вместе, чтобы вспомнить былые дни, свою молодость. Для них совершенно удивительно наблюдать перемены, произошедшие со страной, с людьми.

Дети художника, его внуки выросли совсем другими людьми, в другое время, случился перелом в жизни Японии.

И с эти ещё предстояло научиться жить...

Книга небольшая, читается запоем. такой яркий язык автроа, мастерски созданная атмосфера прекрасной грусти, меланхоличности... Я под впечатлением, сильная проза, настоящий талант. Если вы желаете чего-то философичного, умного, глубокого — то смело читайте. Но будьте готовы работать головой: многочисленные отступления заставляют всё время держать предыдущие события в уме. Это как будто картина, запечатлившая всю жизнь человека, непростую, необычную судьбу знаменитого художника, романтика-идеалиста...

Последнюю пару дней активно читал книгу, попавшую мне случайно и требующую немедленного прочтения. Автор мне уже был знаком, ибо Кадзуо Исигуро я запомнил по шокировавшему меня в свое время прочитанному в Иностранке «Не отпускай меня», поэтому, взяв в руки «Художник зыбкого мира», я ожидал чего-то такого же оглушительного, но ожидания не опрравдались. Не являясь специалистом в его творчестве, рискну предположить, что ранний «японский» период творчества автора несколько отличается от его поздних вещей. Роман вышел в свет в 1986 году и был признан книгой года в Великобритании, за что и получил Уитбредовскую премию.

Уитбредовская премия (англ. Whitbread Book Award) — одна из наиболее авторитетных литературных премий Великобритании.

Учреждена в 1971 году и присуждается Ассоциацией книготорговцев Великобритании. Претендовать на премию, наряду с британскими писателями, могут также авторы из Ирландии. Первоначально именовалась по названию фирмы-спонсора Whitbread Group, работающей преимущественно в гостиничном и ресторанном бизнесе; в 2006 году обязанности главного спонсора взяла на себя входящая в Whitbread Group компания Costa Coffee, владеющая 600 мелкооптовыми магазинами по продаже кофе и 200 кофейнями на территории Великобритании, в связи с чем премия была переименована в премию Коста (англ. Costa Book Award).

Премия ставит своей задачей пропаганду чтения и поощрение произведений, способных распространить удовольствие от чтения в более широкой аудитории, и в связи с этим является более «демократичной», чем Букеровская. Премия присуждается ежегодно в пяти номинациях: «Роман», «Лучший первый роман», «Биография», «Детская литература», «Поэзия»; лауреаты получают по 5000 фунтов стерлингов. Из пяти лауреатов выбирается абсолютный победитель, который получает 25 тысяч фунтов стерлингов. Его произведение носит титул «Книга года».

Помимо Исигуро отмеченны Уитбредовской премией Книгой года много известных авторов, среди которых также я заметил знакомую для себя фамилию Филиппа Пулмана.

Сюжет книги можно описать в нескольких словах. Послевоенная Япония (1948 — 1950). Мацуи Оно — знаменитый художник, потерявший сына и жену на войне, живет в большом доме, также пострдавшим от войны, вместе со своей младшей дочерью, безуспешно пытаясь выдать ее замуж. У него также есть и старшая замужняя дочь, которая навещает его вместе с внуком.

Если вспоминать историю, то после поражения во Второй мировой войне милитаристская Япония, была разоружена Соединенными Штатами, внеся в государство, полное традиций и устоев, ветерок свободы, независмости, демократии. Молодые люди стали по другому расценивать историю, императорскую власть, роль Японии в войне и т.д. В то время находили и судили военных преступников, повинных в войне и огромных жертвах; по стране прокатилась волна самоубийств.

В это время нас и отправляет Исигуро и начинает повествование от имени старого художника. Роман очень написан интересным языком. Я хоть и не знаток японской жизни, но и автор и, конечно, переводчик сделали все, что лично я прямо проникся Японским бытом, жизнью, устоями и традициями. Работа в саду, манера общения, распитие сакэ, неспешные беседы, удивительная процедура женитьбы молодых людей, которой отведена большая часть повествования, — всё это придает книге истинно дух Востока, которым надо сказать я проникся.

Занимаясь переговорами об устройстве дочери, художник вспоминает всю свою жизнь от детства, когда он решил заниматься живописью, по нынешнее время. Здесь и эпоха его ученичества и становления, и конечно же, его роль в военной компании. Исигуро поднимает очень интересный вопрос: как должны осознавать себя люди искусства, вставшие на сторону тоталитарного государства и всем своим творчеством способствующие его развитию. Как должны себя ощущать люди позже, когда то, чему они отдали всю свою жизнь, считается преступным и никому не нужным. Таков главный герой, вставший на стороны военных и посвятивший войне свой талант. Теперь в годы, когда столько жертв войны, и все проклинают ее начинателей, он оказывается в очень затруднительном состоянии, и ему приходится очень сложно уладить свой внутренний мир, встают вопросы смысла жизни и дальнейших перспектив.

Данная ситуация на меня произвела впечатление, потому что сейчас мы живем в такой же стране, в которой новое поколение ко многому в прошлом относятся мягко говоря без уважения. Это касается всего и искусство здесь не исключение.

Книга произвела на меня благоприятное впечатление. Хоть в ней и нет особо сюжета, но описанная жизнь Японии на этапе становления очень любопытна!

Прочитал книгу не без удовольствия. И в первую очередь благодаря необычайно легкому языку автора, уж этим он владеет в совершенстве, насколько я понимаю. А может, дело в очень качественном переводе.

Что же мы имеем ? События развиваются в послевоенной Японии (1949, 1950), а также присутствуют пространные экскурсы в довоенные времена. В центре повествования старый художник и его переживания по поводу грехов, совершенных в прошлом, во времена милитаризма. Правда, что такого страшного он совершил, я так и не понял. Напротив, жизнь сэнсэя Оно и его учеников в столь драматичные времена представляется довольно легкой — во главе угла бесконечные посиделки в барах, спиртное рекой, всяческие богемные споры. Нарисовали они пару плакатов, призывающих на войну с Китаем — большое дело ! В целом, все эти прегрешения мнимые. Как высказался один из персонажей: «Не того масштаба мы фигуры чтобы столь горько сожалеть о содеянном, наша деятельность не имела никакого существенного значения. И по прошествии времени наши ошибки и заблуждения никого не интересуют кроме нас самих...» Так что, наилучшее решение — успокоиться и жить дальше.

И еще один монолог: «Впрочем, не стоит понапрасну винить себя. Ведь мы тогда действовали во имя того во что верили, и отдавали этому все свои силы. Вот только выяснилось под конец, что люди-то мы — самые обыкновенные, не слишком проницательные. Нам просто не повезло, что мы с тобой оказались всего лишь обыкновенными людьми во времена таких необыкновенных событий.»

А так, послевоенная жизнь сэнсэя Оно вполне неплоха. Он живет в большом доме, в средствах особого недостатка нет, так сказать, аристократ на заслуженном отдыхе. Нянчится с внуком, выдает замуж дочку (японский традиционный ритуал сватанья — оказывается, довольно сложная и длительная вещь).

Вывод: довольно легкое и приятное чтение, еще одна удачная вещь автора.

Прочитав, хочется выдохнуть. Отчего-то книга оставляет двоякое чувство. Будто перед тобой развернули паутину: наложившиеся друг на друга поступки, смешавшиеся чувства и мысли, переплетенные времена.

Художник зыбкого мира...кто он? Разочаровавшийся человек? Нет. Счастливый творец, радующийся жизни? Тоже нет. Как-то сложно прийти к какому-то выводу. Зыбкий мир — мир иллюзий, надежд и желаний изменить все. Главный герой был жильцом этого мира, и ему не в чем было себя упрекнуть. Он шел путем чести, не отступался от того, что казалось ему правильным. Художник был верен «зыбкому миру» до конца. Только вот это ничего ему не дало. Художник не сумел воспитать детей, не смог сохранить семейного уюта. Зыбкий мир забрал все, а взамен ничего не дал, кроме ощущения того, что все делал по чести — искренне и правдиво.

Чувство обиды, наверное, самое сильное. Незаслуженной обиды. А еще покорности перед неизбежным. Так складывается, что сам по себе человек мало, что может. И вероятно самое большое достижение для человека — создание крепкой, счастливой семьи. Все остальное есть иллюзии, зыбкий мир, который мало, чего стоит.

До последней страницы не можешь определиться с какими-то своими выводами. Ждешь развязку, волнуешься, а в итоге получаешь по носу. Потому что автор подсовывает не ту концовку... Фальшиво как-то смотрится она, не идет в лад со всем произведением.

Прочитал я данную книгу. Весьма хорошего мнения. Автор очень хорошо сумел показать зыбкие миры и прошлого и настоящего. Но главное верить в эти зыбкие миры в момент, когда в них живешь. И не нужно жалеть о том, что совершил, так как многое в этом мире зыбко. В конце концов ошибку можно признать и не надо их прятать. Здесь сталкивается традиция с модерном, старая и новая Япония. Книга на стыке эпох, на стыке зыбких миров.