Морис Симашко «Маздак»

Очень сильно удивляют восторженные отзывы на этот безумно скучный с моей точки зрения роман. Очень на любителя. Или для тех, кто любит выискивать сходство с Октябрьской революцией. Может, и похоже... И все?

Дочитать не смог, поэтому оценку не ставлю. Не говорю, что плохо, но категорически не мое.

Роман о революции V века в Иране и о революции как таковой.

О Сасанидском Иране известно мало. Арабы, захватившие Иран, старались стереть память о Сасанидах, так же, как Сасаниды уничтожали память о своих предшественниках-парфянах. Тем не менее, автору удалось, практически не отступая от фактов, создать точный образ исчезнувшей цивилизации. Цивилизации более поразительной, чем многие из миров фэнтези. Чётко, как на экране, видятся Зеркальный дворец шахиншахов, укреплённые поместья аристократов и пыльные улицы Ктесифона, храмы огня и христианские школы, кочевники бескрайней степи и германцы, только что захватившие Рим, интеллигентные ромейские дипломаты и бушующая толпа на ипподроме Константинополя. Невозмутимый кесарь Анастасий, который точно знает, когда нажать на подданных, когда немного уступить, когда отвлечь народ очередным зрелищем. И его антипод шахиншах Кавад, прямой и жёсткий, который довёл дело до революции и сам же попытался эту революцию возглавить.

Книга складывается из коротких картин. Люди, умирая от голода, не трогают ягод из чужого сада — воровство совершенно немыслимый грех в Иране. Дискуссии иранских интеллигентов — жрецов, рыцарей, чиновников, врачей, поэтов. Ночь революции — жрец в красном с факелом в руке выходит на главную площадь Ктесифона, шеренги гвардейской кавалерии и боевых слонов расступаются перед одиноким всадником. Несутся по Ирану посланцы Маздака в красных плащах. Горят поместья знати, голодающие разбирают зерно из хранилищ, рабы выходят на волю, неженатые делят гаремы. Горят храмы, горят селения и города, не принявшие новый порядок, их жителей бросают под ноги слонам. И снова дискуссии — как толковать смутные места из речей вождя и как казнить тех, кто их толкует неправильно. Убивают слишком активных участников революции, убивают зороастрийцев и христиан, героев войны и неудачливых дипломатов. И последние маздакиты, растерявшие сторонников, идеи, силу воли, и сохранившие только стремление ещё немного продержаться у власти.

Книга написана около 1970. В застойные времена она поражала прежде всего аналогиями с нашей собственной историей. В начале девяностых, на пике антикоммунизма, автор доказывал — он не был диссидентом, он писал только о Древнем Иране. Ну, это не совсем так, аналогии слишком очевидны. Просто человек не захотел примыкать к победителям. А, с другой стороны, подобная схема характерна для большинства революций, что в пятом веке, что в двадцатом, что в любом другом.

Если бы роман принял форму хроники событий, он бы не произвёл такого впечатления. Но революция показана снизу, глазами молодого писца-христианина Авраама. Он наблюдает события и участвует в них, влюбляется, воюет, спасает, расстаётся, пытается выжить во взбаламученном мире, и выжить достойно, и собирает предания старого Ирана. Через 500 лет эти предания, пересказанные гениальным поэтом, станут частью книги «Шах-намэ».

Все детство Симашко стоял на книжной полке — в невыразительной серовато-белой серии «Библиотека «Дружбы народов», — и не вызывал ничего, кроме сдержанного раздражения. Из этой серии я прочитал примерно половину, кое-что даже с удовольствием (Василя Быкова), а Думбадзе, вышедшего то ли годом раньше, то ли годом позже, даже докупал дополнительно. Симашко читать не было ни сил, ни охоты — и фамилия с ошибкой как будто, да и вообще, вот еще не читал я книг с названиями типа «Повести черных и красных песков».

Маленький был, глупый.

Так и не снизошел бы, кабы не Лазарчук, который не раз и не два называл Симашко любимым писателем. Пришлось проверить.

По итогам прочтения «Маздака» имею по поводу Симашко сообщить следующее.

Во-первых, очень мощный автор. Выдвижение на Нобелевскую премию, конечно, не критерий — но какой-никакой маркер, особенно когда выдвигается человек с фамилией Шамис (псевдоним получен наоборотским прочтением) кровно ему не слишком родным казахским СП.

Во-вторых, очень беспощадный автор. Я не про общую тональность, не про нарочито суховатый слог, расцветающий короткой вспышкой и тут же будто прижимаемый к лицу обеими руками, и не про невозможные эпизоды типа младенческого жертвоприношения. Сама по себе техника беспощадна: будто автор писал главу, задумчиво ее рассматривал — а потом обтесывал до абзаца, и так всю книгу, пока из явного двухтомника не останется 220 страниц.

Было у кого Лазарчуку учиться, в общем.

В-третьих, очень умелый автор. Я не помню книги, которую можно одинаково безоговорочно трактовать как основанную на реальных событиях детализованную (с запахами и тактильными ощущениями) историческую драму, как развесистый геополитический триллер, тонко играющий сомнительными эпизодами невозможно далекой истории, как мелодраматический этюд про свинью революции, пожирающую себя с хвоста — и как невероятных размеров антисоветскую фигу (с описаниями диктатуры бедноты и пьяных пролетариев — в Персии с Византией, натурально, и в 6-м, натурально, веке).

В-четвертых, must read.