Владимир Муравьёв «Предисловие, автор которого не знает, зачем нужны предисловия и пишет нижеследующее по инерции отрицания таковых, пространно извиняясь перед мнимым читателем и попутно упоминая о сочинении под названием «Москва — Петушки»»
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 3 ]
Карабой, 22 января 2018 г.
Удивительно — почему это очень «фактурное» предисловие к ставшей уже давно легендарной поэме Ерофеева опубликовано всего лишь в двух изданиях... Почему кроме издательства «Интербук» более никакие издательства его не публиковали? Могу лишь предположить — в качестве «озарившего меня» бреда — что это как-то связано с тем, что лишь эти два издания имеют на своих страницах воистину сакральные ссылки:
1. Розничная цена 3 руб. 62 коп., указанная на обложке, установлена согласно воле автора.
2. Розничная цена 4 руб. 12 коп., указанная на обложке, установлена согласно воле автора.
[ 4 ]
БорЧ, 20 декабря 2013 г.
Владимир Муравьёв — более всего известен как самый первый переводчик трилогии Толкина. А ещё он был активным участником в диссидентских кружках 60-х годов и близким другом (а с 1987 г. — крестным отцом) Венедикта Ерофеева. И рукопись поэмы «Москва—Петушки» — хранилась именно у него.
Замечательно (и с огромной иронией с собственному предисловию) сымитировав стилистику поэмы, Муравьёв удивительно точно «вписывает» её в общий ряд (аж от раблезианства) литературы: «Жувучи на Руси, нельзя не путешествовать хотя бы туда-сюда <...> Одно, скажут, дело правдоискатели от сохи: сошлися и заспорили, а другое — преждевременно интеллигентный Радищев или почти через двести лет интеллигентный Венечка — ох, не затем они сорвались искать!».
Собственно, гротескная абсурдность и противо-ирония поэмы-путешествия сегодняшнему читателю хорошо понятна даже ещё до начала чтения, — но как Владимир Сергеевич всё филигранно-точно «раскладывает по полочкам», какие удивительные параллели и аллюзии, когда «это она самая: бывшая российская ирония, перекошенная на всероссийский, так сказать, абсурд, а лучше сказать — порядок» возникают при чтении этого замечательного эссе с таким сухим названием «Предисловие».
И, лично для меня: и сама поэма Ерофеева, и предисловие в ней Муравьёва — с годами как-то непроизвольно слились если и не в одно целое, но явно нечто большее, чем даже две стороны одного листа... Какая-то бесконечная лента Мёбиуса, странствуя по которой — читаешь текст поэмы и сразу вспоминаешь аллюзии из предисловия...