Диана Батай «Ангелы с плетками»

(этот смутный объект желания: скелеты в семейных шкафах)

В траурном убранстве колонный зал склепа Захарии: повсюду венки, ленты, приспущен горделивый стяг «Гуляй, анархия!», играет тихая скорбная музыка. Утирая слёзки, стоит и сам устроитель кручины. Он прочитал у классика:

«Но злодей Айболита хватает

И в костёр Айболита бросает.

И горит, и кричит Айболит:

«Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!»...

и теперь, откинув книжку в стопку подобного треша (Колобок, Буратино и Три поросёнка), оплакивает крушение своих последних иллюзий. Однако он скоро оправился от потерь. Некоторое время, правда, потаращился квадратными глазами в «Четыреста палок», но уже следующая была встречена более благосклонно, в результате чего на экране появился текст: «А эта будет куда круче, утверждает Захария!!!» (кегля много не бывает! даёшь 666-й!). Начать решил с традиционного некроверлибра: «Богат и славен Кочубей, его луга необозримы, а вот наследничков его в такие ниццы занесло, что Одоевцеву рвало... (на Родину? он затёр текст и начал заново)

Вы прочитали «Багровый лепесток и белый» и желали бы продолжить знакомство с викторианской эротикой? Пожалуйста. Только учтите, что она такая ...английская (Ах уж эти затейники англичане с их верховой ездой!) — роман в форме девичьего дневника не отнимет у вас много времени, в нем присутствует интрига и шарм, имеются резвые повороты и перемены ролей. С точки зрения словесности, ничего особенного: обычная продукция 30-й категории. Сходства с «Историей О», как заявлено во вступлении, не усматривается: скорее, с «Эммануэлью» — то же самое становление личности, то же сексуальное просвещение, постижение боли и радости.

«Ангелы» вышли в хорошей литературной компании («Лолита», «Голый завтрак», романы Данливи и С. Беккета) за несколько лет до «Эммануэли», но к сожалению, не выдерживают с ними никакого сравнения. При желании можно найти даже философский подтекст, но феминистический лежит на самой поверхности, текст безусловно женский, по счастью без занудства и уклона в описательность ритмично-поступательного процесса. Поскольку автором заявлена невинная, как пташка, 14-летняя девочка, полагаем, что и целевая группа должна быть соответствующей — девочки, желающие повысить свой культурный уровень.

Если рассматривать роман как триллер, потенциал психологического напряжения не раскрыт: линия шантажа и связанных с этим переживаний только намечены. Хотя ххх-направление испытывает в настоящее время перманентный кризис, в современных творениях этот момент отработан более толково. В целом, с тех пор мало что изменилось, но не будем уклоняться в сторону.

Не раскрыт и эротический потенциал — задействованы не все направления, совсем забыли про ёжиков, хотя эпизод с ужиком определённо хорош — клеймит ханжество и вскрывает упущения сексуального просвещения (правда, кажется, подобное уже встречалось, скорее всего, у тех же французов — вероятно, расхожий приём).

Как словесность, интереса не представляет (богатый ли лексикон у 14-летней девицы?), к тому же налицо явная непоследовательность. Если на первых страницах героиню учат правильным выражениям, то они вскоре сменяются заурядными дамскими экивоками (например, «раздувшееся чудище») — и за то не последовало никакого наказания!

Фантэлемент отсутствует, но психологическая недостоверность и ангелы в заглавии с полным основанием позволяют отнести данный роман к фантастике, хотя... (тут Захария почесал затылок) немного сюра с порхающими ангелочками пошло бы только на пользу.

Надо признать, что наиболее сильные тексты в книге (равно как и в сопутствующей книжке Лауры) не произведут на большинство читателей никакого впечатления: по большей части, это совсем не эротика.

К переводу претензий нет. Обложка мягкая, маркая, оформление аскетичное, бумага белая и плотная, на вкус немного отдаёт древесиной, а хруст!... просто замечательный.

(наткнувшись очередной раз на фасон корсета, Захария покачал головой: Женщины! Ах уж эти затейники французы с их высокой модой)

...Ещё прибавлю, что юзер «Йошкин котЪ» должен быть забанен.»

Присвистнув, Захария приложился штемпельком «0+« и откинул книжку в стопку настоятельных рекомендаций.