Элен Макклой «Инспектор Фойл выходит на сцену»

Что в книге понравилось:

1. При том, что преступление происходит буквально на глазах у кучи народу, оно всё же «герметично»: строго очерченное место действия (сцена), время (40 минут первого акта), узкий круг подозреваемых (актёры, исполнявшие роли в спектакле «Федора»).

2. Точно переданная театральная атмосфера со всей её нарочитостью, лёгкой экзальтированностью, некоторым нервяком и неистребимым духом конкуренции.

3. Подробная визуализация: костюмы, цвета, освещение, ракурсы — всё это просто просится в экранизацию (печально: никаких сведений хотя бы об одном киновоплощении произведений Элен Макклой не обнаружила).

4. Включение в сюжет романа театральной постановки реально существовавшей пьесы, причём не какой-либо общеизвестной и хрестоматийной, а редкой, практически восстановленной из обрывков информации.

5. Характерные фигуры главных действующих лиц — кроме «самого главного», доктора Бэзила Уиллинга (в другом переводе Базиля, и этот итальянский фигаро-акцент несколько сбивает; ну, ничего, яндекс-переводчик его вообще назвал «доктор Василий», ахха, очаровательно).

6. Ненавязчивый, чуть ироничный юмор, которого скорее можно было бы ожидать от автора-англичанина. Максимальный гротеск — в автохарактеристике Адеана: «...я не суеверен. Я свободно прогуливаюсь под лестницами и повсюду, где только могу, опрокидываю солонки» :))

7. Две эмоциональные кульминации в середине романа: во время генеральной репетиции «второй премьеры» и самого спектакля. То есть реально леденцы по спине катятся.

8. Вообще вторая половина книги, где действие становится более напряжённым, драматичным и захватывающим.

9. Ювелирный обоснуй финала, где все детали чётко ложатся в заготовленные для них автором гнёзда.

Что не понравилось:

1. Слишком много проблем с часами у героев... и с календарями тоже :)) Многие читатели оказались в тупике, пытаясь понять, как время первой публикации романа (1942) соотносится с газетными заголовками о войне во Вьетнаме и возрастом одной из ГГ, из коего прямо следует, что действие происходит в 1972 году О_о тоже своеобразный детектив. Конкретно меня в недоумение привёл тот факт, что действие происходит вскоре после Пасхи (судя по газетным фотографиям Рода и Ванды, а также _весенней_ шляпе актрисы), но при этом состоится премьера спектакля, а они, как правило, у них тама на бродвеях осенью бывают, с конца сентября по начало ноября где-то. Впрочем, почему не сделать исключение :)

2. Чудовищно неправдоподобная сцена с сахаром. Она просто никуда не годится. С одной стороны, это слишком явный «ложный ключ»; читатель, поднаторевший в криминальных романах, вынужден будет скептически поднять брови. С другой — поведение Родни Тейта выходит за всякие рамки этикета. Как бы вы отнеслись, если бы малознакомый человек пришёл к вам в гости, когда вы едите, сел бы за ваш стол, поиграл с вашей едой, а потом сложил бы её обратно в тарелку?..

3. Местами детектив сбивался в мелодраму, особенно в сценах с пресловутой канарейкой, в то время как сцена в галерее с картиной (в самом начале книги) так и не «выстрелила»: похоже, автор сама забыла про это ружье...

4. У переводчика какие-то проблемы с русским языком, перфекционисты меня поймут. Вот Ванда, играя в пьесе, «навзничь упала на неподвижно лежащего Владимира и разразилась рыданиями». Не знаю, как вы, а я взоржала. Потому что «навзничь» — это лицом вверх. Навзничь можно в поле лежать и облаками любоваться. А лицом вниз — это «ничком» (от слова «ниц», помните такое?). «Навязанный» вместо «навязчивый». Нет, это не синонимы. А вот милейшая «шляпа»: «Выпуская птицу на волю, им руководило сострадание». Я к таким цитатам ставлю тег «редактора фтопку». И множество других нелепых конструкций наподобие знаменитой «корова, которую купил отец, вернувшись с фронта, сдохла». Кроме того, всегда огорчает, когда переводчик, может быть, бог и царь в своём английском, но существование других языков (в конкретном случае французского) начисто игнорирует. Примеров много, все сюда не потащу.

5 (или 4«а»). Переводчик забыл проконсультироваться с кем-нибудь более-менее подкованным по театральной части, в результате в русскую версию проникло изрядное количество нелепостей.

Несмотря на такие неровные впечатления, свидетельствую: книга увлекательная, новое знакомство удалось, с интересом прочту ещё что-нибудь у Элен Макклой

Приятное воспоминание из детских лет. В середине 80-х повесть Элен Макклой публиковал с продолжением журнал «Театральная жизнь», а я с нетерпением ждал свежий номер и новые главы.

Здесь описано поразительно дерзкое преступление — убийство в присутствии сотен свидетелей, на сцене, во время спектакля. Подозреваемых всего трое, но с мотивами совсем плохо. Статиста, нанятого на бессловесную роль умирающего, вообще никто не знал. Или все-таки актеры что-то недоговаривают?

Название «Инспектор Фойл выходит на сцену», спору нет, эффектное, но не вполне справедливое. Полицейский Фойл расследование ведет формально, проходит мимо очевидных вещей, по сути он — «наследник» инспектора Лестрейда. Продолжая аналогию, Базиль Уиллинг, случайно оказавшийся на том спектакле, — Холмс и Ватсон в одном лице. Врач по профессии, он прекрасно владеет дедуктивным методом.

Согласно литературной традиции, преступника жалеешь больше, чем его жертву, а вот его разоблачение можно было бы подать поизобретательнее. Для доктора Уиллинга автором приготовлены сразу несколько «роялей в кустах». Ну а развязка вышла, по-моему, чересчур театральной и мелодраматичной. Даже учитывая тот факт, что действие происходит на Бродвее.