Бел Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз»

Наверное, это уже классический образец американской литературы (написанный, впрочем еврейкой из Одессы), и даже если вы не читали само произведение, то как минимум, слышали его название. Однозначно запоминающееся.

В самой книге оно описывает крошечный эпизод, когда один из учителей школы возмущается тем, что школьник позволяет себе ходить вверх по лестнице, ведущей вниз. Эпизод, который символизирует ограниченность и нелепость американской системы образования, и одновременно, представляющий собой яркую метафору.

Вообще, нарочитая социальность книги, полагаю, и сделала ее популярной.

Итак, о чем, собственно книга?

Представьте, что вы смотрите документальный фильм про американскую школу. Набор фрагментов, без голоса диктора, без определенного сюжета. Лишь то, что выхватывает из хаоса будней камера оператора.

Вот молодая привлекательная учительница языка и литературы приходит в школу.

Вот она погружается в бесконечно бюрократическую череду отчетов, распоряжений, классных часов и переносов уроков.

Вот ее ученики, но камера скользит по ним, отмечая лишь разнородность класса и одинаковое пренебрежение к школе и учителям. Разве что одного из них она выделяет особо – самого отъявленного разгильдяя.

Вот учителя – столь же поверхностный взгляд камеры, даже более невнимательный, чем в отношении учеников.

На следующий день оператор приходит опять и все повторяется.

Время от времени мы читаем письма, которые молодая учительница пишет подруге или записки, которыми она обменивается со своей старшей коллегой. Иногда мы вместе с ней читаем сочинения школьников.

Иными словами, перед нами ворох кадров и бумаг, сложенных в папку. Это вся книга. Оригинально? Несомненно! Стоит ли читать? Для общего образования – возможно. Интересно? Нет!

Что же здесь не так?

Это социальный роман, написанный ради социальности, за которой теряются люди, характеры и обстоятельства. Полагаю, что в 60-е годы это был определенный вызов обществу с одной стороны, и довольно новаторская форма письма с другой. Эдакий модный литературный артхауз. И то, и другое просто вопиет «обратите же на меня внимание!». Обратили. Но именно эта претенциозность и отталкивает. Несмотря на достаточно реалистичные отдельные кадры, сам текст кажется очень искусственным (включая красивые цитаты, якобы из школьных сочинений).

Главная героиня — молодая красивая и обаятельная учительница, которая символизирует собой порыв свежего ветра, сдувающий негатив школьной системы образования. Эдакая леди в белом пальто (остальные все – поголовно серы), правильная во всем и даже приносящая жертву на алтарь того самого образования. В нее почти сразу влюбляются все ученики (о чем в финале нам сообщат их письма). И это противопоставление вызывает отчетливое раздражение. Ну да, конечно, все было плохо, и только одна новая учительница – свет в окошке. Такое неприкрытое самолюбование (повесть почти автобиографическая, сейчас бы ее назвали автофикшеном), из-за которого неприятие только усиливается.

Ну и наконец, хотя это, пожалуй, самое важное – повесть скучна, как скучен сделанный на коленке документальный фильм.

Возможно, что отчасти это еще вопрос возраста и социальной группы. В 60-е книга была интересна, как взгляд на образование за рубежом. Хотя этнографическая составляющая здесь не особенно велика. Сейчас – она показывает, во что превратили нашу школу заимствования «демократических свобод» и как удручающе близки стали недостатки американской и российской систем среднего образования. С этой точки зрения книга, скорее всего будет интересна вовлеченной в школьные будни аудитории и чужда для всех остальных.

Напрмер, для человека, который учился в 70е-80е и даже 90е, здесь нет ни ностальгического мотива, обычно повышающего симпатию к произведению, ни явных ассоциаций с современностью. У нас все же была нормальная школа. С хорошей дисциплиной, достаточным количеством мела и учебников, неплохими учителями. Жаль, что теперь все скатилось вниз по лестнице.

Книги бывают разные. И более-менее опытные, пытливые читатели понимают, что есть субъективное и объективное значение у того или иного литературного произведения. Что-то нам может нравиться, что-то не очень. Но есть безусловное историческое влияние книги, если мы говорим о чем-то, как минимум поколении назад созданном. Есть сложность и глубина стиля, есть качество переводческой работы и общий замысел, количество отсылок и многое, многое другое. Даже если книжка вам ну не понравилась, ну не смогла увлечь, если вы читатель со стажем, то все это для измерения «средней температуры по больнице» необходимо. В т. ч. и прежде всего на таком ресурсе, как фантлаб, где наши оценки кое-что значат.

В случае с романом Бел Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз» у меня как раз произошел диссонанс между двумя сторонами оценивания. Я прекрасно понимаю, что с точки зрения условно называемой объективной, перед нами сильное произведение. Для ряда учителей оно стало настольной книгой или своеобразным манифестом. Неким путеводителем в мир осознания, понимания и принятия самоценности учительского призвания в эпоху развитых (или даже переразвитых) индустриальных обществ. Это бытописание о маленьких и чуть побольше людях, которые оказались между жерновами далеко не идеалистической веберианской бюрократии, где идеи Просвещения задыхаются, страдают, но все яркой искрой блистают. Это сложное с точки зрения формы произведения. Да, конечно, шестидесятые — это в принципе десятилетие взрыва новых техник письма, революций в литературе и способах восприятия текста. И, возможно, на этом фоне структура текста Кауфман — не самое новаторское. Это в каком-то смысле очень традиционный модернистский роман. Все же десяток-другой лет перед ним эпистолярные и газетные вставки между кусками классической прозы. Но необычно само использование этих не новых приемов в уже новом контексте — для творения одновременно светской агиографии американской учительницы литературы и английского языка Сильвии Баррет и передачи военкоровской передовицы с образовательных фронтов. Переписка внутри класса, организованная Баррет, как основной лейтмотив «Лестницы...», отчетливо и наглядно показывает развитие главных героев книги — детей — от скептиков в отношении миссии школы к сформированным личностям. Именно эта линия, а не школьный канцелярский хлам показывает главную и самую живую грань романа Бел.

В рамках этой переписки между Сильвией и детьми есть настоящие фразы-бриллианты. Некоторые из них: «Если бы не мифы, где бы Шекспир был сегодня?», «Трудно понимать древний английский язык» (ребенок про чтение гомеровской «Одиссеи»), «мой лучший друг — телевизор... когда я сижу дома, я никогда не чувствую одиночества с телевизором», «*описание ученицей красивого и богатого парня, как будто своего, в сочинении, а затем...* вот почему я надеюсь его встретить» и т. д. И когда читаешь отрывки сочинений этих выдуманных детей по самым разным темам — всем этим словам веришь. А в некоторых местах что-то подрывается внутри растрогаться... Но всему этому эффекту мешает очень яркая и чрезмерно в лоб критика школьной бюрократии. Я каюсь, что ни в одном глазу про американскую школьную систему помимо фильмов и книжек. Уж тем более со стороны самих учителей. И уж тем более в промежуток 60-ых годов. Но даже если все так ущербно и убого, как описывает Бел Кауфман, критикой через обильное и намеренно гипертрофированное цитирование автор скорее испортила мне впечатление от романа. Его модернистскую эпистолярность можно было оставить именно в виде переписок детей и учителей. И педагогов друг с другом в местах, касающихся размышлений о профессии, личной жизни и учеников. Но поход против бумагократии убивает все творческие открытия и искры Бел. Можно было бы умножить количественно именно здоровую сюжетную линию, возможно, разбавить ее более классическим повествованием, а критику бюрократической системы оставить для некоего послесловия. Или заключительной статьи. Иначе чтение становится элементарно скучным.

Тем более неинтересным стало оно для меня. Я и сам учитель. Вот уже три года. И, знаете, у нас в России тоже есть миф о невероятной бюрократической перегрузке учителей рядовых. И это не правда. Это не верно ни для Москвы, ни для регионов. Зачастую уже и в сельских школах есть электронные журналы, которые запрещено дублировать с бумажной документацией. Даже у классных руководителей не так много документов как таковых и работы с ними связанной. Главные проблемы — это псевдодеятельность и нищенское существование. Постоянные симулятивные и абсолютно с практической и прагматической точки зрения бессмысленные ВПРы, «патриотические мероприятия», миллион мероприятий для галочки, а не для развития интереса к науке, культуре и т. д. у детей наносят сильные удары по любви к делу и съедают искренность, уступая место лицемерию. А бедность убивает всякий просвещенный гуманизм и подменяют его цинизмом. И в итоге три основных типа учителей в провинции: это толика энтузиастов, плюс близкие к ним, но скептичные к большинству детей циники и скептики, практически утратившие веру в идеи призвания, а также огромная армия видящих в псевдодеятельности подлинное и самое важное дело. Поэтому спасение Учителя как Профессии и Призвания не в борьбе с бюрократией, а в «переселении» учителей «из хижин во дворцы» (отсылочка к Фейербаху), а также к развороту к Науке с большой буквы. До этого момента ждем актуальный для нашей страны роман-адаптацию варианта Бел, где вместо отрывков бумажных переписок и распоряжений будут перлы из РП и документов Минпрос, а письма учителей и детей заменят скриншоты из чатов во ВК, вотсапе и телеге.

Сам я не учитель, спорить о бюрократической нагрузке учителей не буду. Даже если книга устарела и не отражает действительность в России (а с чего бы? роман-то про американскую бесплатную школу 60-х годов), она всё равно остаётся «романом о школе», ярким, душевным, правдивым.

Тот редкий случай, когда после прочтения хочется закричать: «Ещё! Ещё! Ещё!»

Совершенно уникальная книга, в которой вообще нет диалогов, описаний, авторский рассуждений, привычного текста с абзацами, и при этом это прекрасный роман об американской школе тех лет, когда советское образование было лучшим в мире, а американцы только начали задумываться, что что-то у них с этим не так, глядя на наши успехи в космосе.

Я прочитал роман в «Иностранной литературе» за июнь 1967 года (это первое у нас издание почему-то не упомянуто в списке публикаций) и он произвёл на меня самое большое впечатление из всей нефантастической литературы за прошедшие 50 с лишним лет.

Каждый из нас учился в школе. Был учеником. Нам знаком этот мир. Но только с одной стороны! Честно – никогда не задумывалась, как видят школу учителя? Ведь не только ученики выживают, но и, получается, что учителя….

Очень необычное повествование… Переписка учителей, служебки, записки учеников, письменные ответы учеников.. Но не теряешься во всем этом!

Пришла новенькая учительница, мисс Баррет. Она только только окончила учебное заведение, опыта у нее еще никакого. Она полна иллюзий! Но может именно это и помогло ей сблизиться со своими учениками! Она смогла наладить с ними связь, она смогла понять их… А дети – они всё чувствуют :) И пусть по своему, но они любят мисс Баррет :)

Очень улыбнул момент когда у учительницы – плановое школьное собрание! А она не успела толком познакомиться со всеми своими учениками! И вот к ней подходит мама, и спрашивает об успехах своего сына! А мисс Баррет не может его вспомнить :) Начинает говорить общими фразами, на ходу пытаясь вспомнить о каком же учение речь?! А оказывается ученик вообще не её :) На самом деле это улыбает потом, когда сидишь и маме/подруге вечером это рассказывавешь :) Можно представить это чувство, если поставить себя на место мисс Баррет – ведь все мы попадали в какие-нибудь неловкие ситуации :)

И очень тронуло, как дети писали учительнице в больницу, просили вернуться... А тут еще мисс Баррет нашла себе место в другой школе….

Книга получилась очень интересная! Погружающая по полной в школьную жизнь.

Сам работаю учителем — пусть и преувеличенно, но описанное в книге действительно изображает нашу реальность. Дети, у которых в одном месте моторчик и не могут усидеть даже минуту спокойно. Документация, которой настолько много, что если всю ее делать, не хватит и 24 часов в сутках для 100% заполнения. Начальство, требующее от учителей всего и сразу: заполните то, укажите это, предоставьте отчет и в таком духе, а правильное воспитание и обучение остается на последнем месте. Коллеги с опытом уже давно стали равнодушными к школьным будням, а молодые, так сказать «зеленные» учителя — постоянно в истерике и панике.

В общем, автор ярко показала учебную структуру во всей ее красоте.

Милая, но наивная и абсолютно ненастоящая книга. То ли время сейчас другое, то ли ещё что, вот только вопреки обещаниям во вступлении я так и не узнал в героях ни себя, ни какие-то знакомые мне со школьных времён реалии. Видимо, учителя вроде мисс Сильвии понемногу вымерли, а никто и не заметил. Это же на самом деле сизифов труд, вот сами подумайте: на одного только Джо Фероне у героини уходит уйма нервных клеток, а добиться от него толку так и не получилось. Бедная Сильвия так трогательно пытается хоть что-то сделать в своём классе, хоть чуть подтолкнуть своих учеников на правильную дорогу. Но против её трогательных надежд и стараний — целый жестокий мир по ту сторону разбитого школьного окна. Некрасивую девушку так и будут называть дурнушкой, чернокожий паренёк не избежит дискриминации, симпатяга пуэрториканец со всеми своими талантами и тягой к чтению неминуемо попадёт на фабрику и будет работать день и ночь, чтобы было, на что кушать. Семестр непрерывной борьбы за сердца детей — и что на выходе? Аморфная масса мелькающих безликих имён, пара-тройка запомнившихся читателю учеников, волчонок Фероне, которому прямая дорога в уличную банду. А ведь Сильвия сделала всё, что могла, от и до. Нелепо требовать от учителя большего — почти сорок человек пару часов в день, где уж тут разглядеть в каждом личность, добраться до живой настоящей души.

Книжка, конечно, подкупает этой своей умилительностью, но примерно так же, как сказка, где непременно «жили они долго и счастливо». Так не бывает. Те немногие, что пытаются всерьёз делиться с учениками теплом — выгорают, срываются. Безликий профессионал, который способен только качественно учить — уже здорово. У меня были психи, алкоголики, отыгрывающиеся на детях за какие-то свои неудачи истерички. И была именно что такая же средненькая школа, где не лучше — не хуже, а всё как у всех. Школа — такой конвейер, где всё живое прогребено под тоннами рапортичек и канцелярщины. Допускаю, что в колледже, куда совесть так и не позволила сбежать Сильвии, всё совсем не так. Там и диалог с учениками на равных, и маленькие семинарские классы на восемь человек, где действительно есть возможность донести нечто большее, чем материал из плана. Там нет равнодушия и пустоты, а есть настоящие учителя и наставники. Может быть. Но в школе, на которую героиня обрекает себя, этого точно не будет. Ей и её классу осталось — сколько? Год — другой, и всё, ученикам пора на выпуск, а ей новую порцию косноязычных лоботрясов. Повезёт — дослужится до привилегии преподавать способным ученикам, как её старшая подруга Беа. Но это ещё нескоро, а пока долгие годы наедине с очередными фероне. И никакой личной жизни (алкоголик Барринджер не в счёт, конечно), и никаких перспектив в науке, хотя всё когда-то было в руках. Однажды бедняга Сильвия просто потухнет, как тот же умница Бестер. В жизни сказки кончаются именно так. Но книга всё же хороша и формой, и языком, хотя и насквозь идеалистична.