Александр Терехов «Каменный мост»

Я представляю интересы мертвых

«Они создали тайную организацию для захвата власти, играли в фашистов. Ты понимаешь, дети краскомов не боялись лагерей, милиционеров и голода — герои побеждают и возвышаются над чернью.»

Я прописывала бы чтение этой книги тем, кто еще сомневается, что современная русская литература заслуживает внимания. Говорю о дне сегодняшнем, с остротой многообразием, умом, яркостью, свежестью, отменными сюжетами и блистательным исполнением . В какой глубокой яме должна была находиться отечественная словесность двенадцать лет назад, если роман, подобный «Каменному мосту» был номинирован на главные литературные премии, в борьбе за Большую книгу 2009 уступив лишь «Журавлям и карликам» .

С той разницей, что книга Юзефовича и сегодня дарит читательское удовольствие, которому колорит лихих девяностых лишь придает винтажности. Чего не скажешь о романе Александра Терехова, берясь за который, уподобляешься тому несчастному, что обречен весь день копать яму, чтобы вечером засыпать ее, и назавтра делать то же самое в другом месте.

Сюжет невнятен. Герой, торгующий на блошином рынке оловянными солдатиками, сталкивается с людьми, которые позиционируют себя представителями некой могущественной структуры и, шантажируя его тем, что им известно: кроме подлинников торгует состаренным новоделом (ха), вынуждают взяться за расследование двойного убийства, произошедшего на Каменном мосту в 1943 году. Как вам такой зачин?

Чи-во? Вот и я о том же. Торгаш с блошки не аукционный зал Сотбис и крушение репутации вряд ли сильно ему повредит, да с какой бы стати? Этот парень тридцати восьми годков, когда-то, успел зарекомендовать себя звездой ретро-расследований? Почему к нему, а не к тете Мане с соседнего ряда или не к Ашоту со следующего? Ответа автор не даст, зато одарит замечательно развернутым описанием ответного удара.

Герой, впрямь, оказался непрост, способен на раз вычислить шантажиста, и операцией в стиле маски-шоу с привлечением группы захвата со специалистами психологического прессинга, уничтожить его турбизнес. За каким, средней руки туроператор вообще полез в эту историю, ответа тоже не будет. Но каково могущество давешнего барыги: у него ОМОН, бронежилеты, гламурные девы, иностранные деньги без счета, и полное отсутствие морального закона внутри.

Вместо того, чтобы удовлетвориться страшной местью, Александр начнет-таки копать давнюю трагедию, когда в центре Москвы среди бела дня выстрелом в затылок была убита дочь посла Нина Уманская и смертельно ранен выстрелом в висок ее одноклассник Володя Шахурин, сын министра самолетостроения. Сорок третий, напомню, середина войны. Официальная версия: влюбленный мальчик пытался угорворить девочку не лететь с родителями в Мексику, куда ее отец назначен послом, девочка посмеялась над его чувствами и повернулась, чтобы уйти. Он стреляет ей в затылок и тут же кончает самоубийством.

На деле все окажется не таким, как представляется, однако выяснить это удастся лишь ближе к концу восьмисот-с-лишним-страничного талмуда, крайне утомительного стилистически, со множеством боковых ответвлений, ведущих в никуда, и еще большим числом промискуитетных совокуплений героя. У него, видите ли, девять номеров в телефоне, по которым ежевечерне шлет СМС «Люблю тебя», периодически вызванивая очередную даму и без затей ее имея. Это помимо вялотекущего романа с коллегой, гламурной стервой Аленой, романтических отношений с секретаршей Машей, и жены.

Все эти сопряжения в стиле «с омерзением тыкать мясом в мясо» никак сюжетно не оправданы и неясно к чему вообще. Что добавляют к картине расследования, кроме неизбывного чувства гадливости у читателя и лавров худшего описания секса Терехову? Хотя это чтение вообще сродни китайской пытки водой, держу пари, никто не прочел, не пролистывая/проматывая то и дело десятка-другого страниц авторской тягомотно-унылого человеконенавистничества.

Структурно рыхло, утомительно многословно, эмоционально не затрагивает. Один из самых неудачных примеров литературного мешапа на моем читательском веку. Даже не могу сказать, что если бы сократить примерно втрое, вышло бы хорошо. Идеальная иллюстрация несостоятельности философии Общего дела Федорова (про воскрешение мертвецов, кто не помнит).

Эдакий «Маятник Фуко» для бедных. Плюс немного мистики в стиле Стругацких а-ля «Хромая судьба». Историческая часть норм. Атмосферная. Сталинские времена переданы отлично. Но вот разбавлена она тоннами нытья мужика про кризис среднего возраста и прочей унылой пургой. Урезать бы раза в три-четыре был бы шедевр.

Однажды я сравнил творчество Терехова и Алексея Иванова. Романы «Зимний день начала новой жизни» и «Общага-на-крови» были написаны приблизительно в одно время... на схожем материале... даже в тональности было что-то общее. Роман Терехова получился более зрелым. И вот... прошли годы. Иванов создал лучшие романы нового времени — имею в виду «Сердце Пармы» и «Золото бунта». Терехов же — судя по его «Мосту» — как романист сильно деградировал...

Первое разочарование: тот легкий, порывистый, стремительный язык, каким написан «Зимний день» уступил место чему-то рваному, тяжеловесному... Терехов в «Мосте» пытается писать метафорично, даже сверхметафорично (т.е. в каждом предложение — как минимум по одной метафоре), и вот от этого «сверх» метафоры выходят какими-то стёртыми, неразличимыми, дежурными... (только в завершающей роман главе «Ключ» возникнут проблески чего-то прежнего, сверкающего; об этом — потом)

По сути, роман, в котором расследуется тайна двойного убийства (юноши и девушки из самой золотой тогдашней молодёжи) на Каменном Мосту, очень похож на те газетные очерки, которые Терехов писал в своё время в «Совершенно секретно», только распухшие — до восьмисотстраничного объёма. Напомнило неожиданно и «Маятник Фуко» У.Эко — ведь там группа исследователей тоже занимается глубинным бурением (еще более) глубокого прошлого.

Видимо, отсюда возникла необходимость в придании главному герою-рассказчику навязчивого страха старости и смерти и ещё более навязчивой склонности к случайным связям (зачем-то эти комплексы в финале будут клонированы — в облике коллеги рассказчика Чухарева). В отличии от схожих (но радикально иных! работающих на общий замысел) эпизодов в романе Иванова «Блуда и МУДО» в данном случае — это всего лишь соединительная ткань, не более. Оживляж, чтоб совсем уж на газетный очерк не было похоже. Ведь эти эпизоды легко поддаются замене. Да и на сказку очень похоже — такой же вымысел, как и глава «Мексика», в которой герои спускаются на лифте в какие-то глубины и там допрашивают живых свидетелей и участников авиакатастрофы, в которой погиб посол Уманский.

Последняя глава, в которой тоска героя по уходящей молодости представлена в особенно затяжной форме, вообще воспринимается как довесок...

Положительное в романе: слова о зыбкости правды... настоящей правды... Терехов дал коллективный портрет верхушки сталинского государства (непонятно, правда, с какого перепуга он постоянно именует его «императором»? ну, Хозяин, ну Генералиссимус — это больше соответствовало бы правде; всё это нытьё про Империю возникло ведь в 80-е, может, и с подачи одного поклонника Толкина, престарелого актёра..), портрет вышел малопривлекательным... ну в общем, мы это уже знали — от Солженицына, от Гроссмана...

В общем, премию Большая книга Терехову не дали, считаю, обоснованно.

Эта книга заняла второе место в финале отечественной литературной премии «Большая книга» за 2009 год. Получившую первое место (и заодно приз зрительских симпатий) «Журавли и карлики» Леонида Юзефовича я тоже уже читал — книги вполне на равных. Разве что у Юзефовича чуть полегче язык. Но по мощи воздействия книги вполне сравнимы, они примерно одного уровня. И при всём при том обе эти книги странным образом перекликаются, точнее притча от Юзефовича полностью применима и к детективу от Терехова.

С фабулой всё предельно просто — некая частная негосударственная и некоммерческая структура в составе небольшой группы заинтересованных товарищей пытается расследовать громкое убийство, бывшее в самом центре, в самом сердце Москвы, на Большом Каменном мосту 3 июня 1943 года. Убийца — пятнадцатилетний школьник Володя, сын министра самолётостроения (наверное трудно преувеличить и переоценить значение и значимость этой отрасли в переломные военные годы и соответственно самого министра, товарища Шахурина). Погибшая — одноклассница убийцы, его приятельница и «дама сердца» Нина, дочь советского дипломата Уманского. Официальная версия — любовная история, юношеский романтизм и шизофренический максимализм, нежелание расставаться с любимой (Уманские должны уехать в Мексику, куда отец назначен послом). Говорят, что император, узнав обстоятельства дела, назвал этих детей «волчатами»...

Однако имеются сомнения, что всё было именно так, как официально объявлено властями и следственными органами. Тем более, что уже тогда, по горячим следам, были те, кто считал, что настоящий убийца остался безнаказанным. И потому — расследование.

Кстати, так и непонятно, откуда происходит интерес к делу участников этой «следственной» группы? Конечно какой-то ввод в тему прописан в самом начале, но ведь там почти сразу всё оказалось пустышкой и блефом...

Равно как и непонятен источник доходов членов оперативно-следственной группы — вроде как ничем другим особо никто не занимается, но сотенные долларовые купюры и евровые пятихатки в тексте периодически мелькают, да и просто перемещения членов группы по стране и за рубеж недешевы.

До конца не ясно, кто заказал это самое расследование. Тем более, что внятного и однозначного ответа на поставленные в начале следствия вопросы так и нету, есть лишь только вновь открывшиеся свидетельства и обстоятельства, и разные их толкования. И многое дожато что называется «на косвенных», и потому неоднозначно и расплывчато. Хотя всё равно линия расследования, линия детектива и важна и интересна даже сама по себе, вне связи и зависимости со всеми остальными смысловыми и ценностными линиями.

Но наверное важно в книге не само расследование. Скорее важно погружение в саму политическую и социально-бытовую атмосферу того времени, причём именно в этих слоях общества. А слои уже самые высокие, практически третий считая от самого верха пирамиды власти. Наверху Император Иосиф Единственный, чуть ниже Молотов, Ворошилов — те, кто с императором на «ты» и «Коба», а дальше уже прочая известнофамильная «мелочь» — Литвиновы и Громыки, Берии и Маленковы, Шейнины и Микояны — вот в какие круги приводит нас расследование, вот где мы очучаемся в результате этой весьма добротной и практически к концу расследования пошаговой реконструкции событий шестидесятилетней давности. И все эти детали и мелочи политической и властной кухни, а также нюансы быта и отношений, все эти скрытотайные страсти и пороки, вся эта не показываемая обычным людям движуха власти и взаимосвязей представляют особый интерес. Потому что Терехову удалось в этой книге смастерить своеобразные Часы Истории в прозрачном корпусе, где видны все крутящиеся шестерёнки и вертящиеся колёсики, делающие своё историческое «тик-так».

Крайне интересны фигуры наших оперативников. Начиная с самого главного героя Александра Васильевича, бывшего офицера КГБ-ФСБ, включая его коллег, мастеров сыска и следствия — Александра Наумовича Гольцмана, Бориса Миргородского, Алёны Сергеевны — и заканчивая последней секретаршей Марией. Всё это далеко не однозначные личности, колоритнейшие фигуры, характерные и наособинку, со всеми тайно-явными метаниями и страстями, увлечениями и пороками, любовями и болезненными их суррогатами, с кисломолочными брожениями в разных слоях московского общественного бисквита... Да ещё с учётом того, что всё это происходит ещё в девяностые с переходом в начало третьего тысячелетия.

Впрочем, все остальные действующие и бездействующие, злодействующие и злоумышляющие персонажи книги тоже колоритны и материальны. Как-то зело хорошо Терехову удаются даже набросочно обозначенные герои, как-то умело он расставляет и соединяет немногочисленные но точные слова-характеристики.

Кое-какая показано-рассказанная внутренняя кухня расследования, некоторые порой весьма редкие и даже уникальные специфические приёмы и методы ведения следствия, а также способы оказывания давления на разного рода объекты-субъекты расследования для выдавливания интересующей информации добавляют интереса и остроты событийному ряду. А особенный, мастерский и фирменный тереховский язык не дадут читателю заскучать ни в каком месте восьмисотстраничной с гаком книги.

Авторская манера письма совсем непроста и непригодна для беглого чтения. Терехов вовсю пользуется недосказаниями и намёками, методом аналогий и гипербол, заставляя читателя многое додумывать и допонимать самому, без помощи Автора или книжных персонажей. Некоторые моменты лично для меня так и остались непрояснёнными, кое-какие нюансы я так и не понял, типа (условно говоря) «откуда приехала бабушка» или вот фамилия одного из важных персонажей Хххххххх — кто скрывался за всеми этими косыми крестиками, превратившимися для меня в нолики? Но эти затруднительные места только добавляют азарта, мобилизуют читателя, заставляя его сосредоточиться на нюансах повествования с бОльшим вниманием.

PS Действительно какое-то особенное место, это Большой Каменный мост. Вот и Немцов сегодня тут же лёг...

Справедливо замечено, что толстый роман Терехова по существу представляет собой раздутого идейного двойника «Оправдания» Быкова. Разуверившийся циничный современник заворожен большим стилем сталинской эпохи и занимается ректонструкциями былых событий. Гипнотизм былого ведет к деградации и неспособности высвободиться от морока. Книга Быкова вышла в 2001 г. и была по существу знаковой для беллетристики 90-х с огромным вниманием к наследию советской империи, тягой к разоблачительствам и воссозданиям того «как оно было на самом деле».

Терехов указал, что начал писать в 1998 г., но с публикацией книги опоздал лет на десять — но с другой стороны и прозвучал, поскольку к моменты выхода «Каменного моста» интересы сместились и роман стал событием. Это как в случае с «Грузом-200», который выйди лет на десять раньше при всех авторских своеобразиях совершенно затерялся бы в стилистике и потоке чернушных лент конца восьмидесятых -девяностых с ннеизбежными сценами насилия, коррупции ментов, похоронами Брежннева и проч. «Каменный мост» представляет собой идейно-стилистическую солянку прозы девяностых — много от Азольского, Суворова, вся гиньольная линия от Проханова, а сюрреалистическое судилище с вызовом свидетелей напомнило «Стол с зеленым сукном» Маканина. Своего у Терехова — густой вязкий стиль, знание мелочей эпохи, а также физиологические картинки в духе французов с рефлексией о смерти, одиночестве и проч.

Мне определенно нравился авторский подход к изложению событий, однако со сцены рыбалки( воссоздания авиакатастрофы) началась жижа, слет в сюрреализм, а последние страницы сс секретарем Машей, заенившей девушка Алену и исследованием судеб родственников десятой степени сталло очень скучно и неинтересно. Собственно, я не понял, зачем Терехов стал писать роман, поскольку материал предполагал что-то вроде опыта художественного исследования Солженицына в ГУЛАГЕ или изложения типа книги Семенова о Янтарной комнате. Публицистика.

Дегенеративный центральный персонаж ввиду его явных психопатологических склонностей сужает обобщение гнилостного влияния интереса к гнилой истории. Книга ни в малой степени не апологетическая, все названо своими именами, совершенно неважно, кто убил Нину Уманскую. В лучшей части книга представляет собой достойную и интересную двойную рефлексию на тему возможностей и ограниченностей познания истории наряду с познанием исследователя. Всевозможные абсурдные схемы спецслужбистских возможностей исследователей, интриги в сборе материала, особенно карикатурные женские образы удручают и малоинтересны. Меня до поры до времени порнографические зарисовки Терехова, вокруг которых столько стрел в автора все выпустили, забавляли сами по себе, вне связи с другой частью текста, но их значительный объем и повторяемость интонации в конце концов наскучили. Книга совершенно избыточна, рыхла, с обилием неинтересного, разностилевого, а уж вкрапления отношений героя еще и к футбольным событиям, Смертину и игре Японии с Хорватией наводят на мысль о графомании, тотальному неумению писать кратко и по существу.

Главы с обыском, встречей на стрелке с бандитами очень хороши сами по себе — но они были бы хороши в виде отдельных рассказов у Рубанова или Прилепина, их стихия. Понравились три подряд главы про судьбу Литвинова, образчик прекрасной публицистики со знанием мелочей. В книге много вообще занятных ссылок на реалии эпохи, познавательная книга. По прочтении, однако, ощущение громоздкой болванки, в которой находиится прекрасный неограненный камень ( страниц на триста) осталось преобладающим, а мнение относительно автора окончательно не сложилось. Талант есть, несколько зобастый и избыточный, но, похоже, стоит прочитать «Немцев», чтобы определиться.

Сегодня я добил-таки «Каменный мост». Потрясающе утомительная книга. С первого взгляда воды нет, но – все по одному да потому же, по одному да потому же! Бесконечные замысловатые рассуждения об эфемерности истины, о сути смерти и разнице ее с забвением, о цеплянии за мерзостную жизнь, главная ценность которой представлена отвратительными автору однотипными женщинами. Мутный коктейль из постмодернизма, сюрреализма и документалистики. Зато атмосфера тридцатых-сороковых передана потрясающе достоверно. Мне кажется, что ни в одной из прочитанных мною исторических книг я не встречал подобной достоверности. Снимаю шляпу перед проделанной автором архивной работой. В целом текст из серии – пока читаю, интересно, закрыл, и возвращаться не тянет. Рекомендовать кому-либо я, пожалуй, не стану, но и бал занижать не буду.

В некотором роде, лично для меня, это — книга-событие. Даже пришлось порыться на просторах сети чтобы узнать подробнее о «деле волчат» и Четвертой Империи.

Несмотря на прямо таки огромный объем текста, многократно повторяющиеся мысли и идеи, и несколько потраченных вечеров оно того стоило.