Роджер Ланселин Грин «Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола»

О, это потрясающая вещь, клянусь Мерлиновой бородой! Я даже не умел читать, когда с ней познакомился, и мне читала мама из журнала «Вокруг света» в далеком 1981 году. Для меня тогда это было что-то необыкновенное, не похожее на то, что мне читали до сих пор, и я слушал эту удивительную сказку, раскрыв рот!

О, эти рыцарские приключения! Гавейн, Ланселот, Персиваль, Галахэд… О, Круглый стол, за которым у каждого было Своё место, именное, так сказать! А этот высокопарный слог, эти понятия о чести! До сих пор слышу стук копыт, и звон мечей, и вижу прелестных, иногда коварных дам, ждущих прекрасных рыцарей в своих заколдованных чертогах в дремучих лесных чащах. Волшебники толпами приводили к Артуру за руку удивительных воинов, внезапные порывы ветра постоянно сотрясали замки, и чудеса случались на каждой странице по десять раз кряду! Удивительно, но некоторые повороты сюжета помню до сих пор: и Гибельное сидение, на которое почему-то никто не решался сесть, и козни подлеца Мордреда (так кажется звали того мерзавца), приведшие к печальному расколу и финалу… Но главное: атмосфера этой не просто сказки, но настоящей древней легенды, запомнилась мне на всю жизнь!

Когда я читал это произведение в журнале «Вокруг света», я не был еще знаком со словом «фэнтези». Теперь же могу сказать, что «Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола» Роджера Ланселина Грина – это именно первоклассное, редкое фэнтези. Автор, не скатываясь ни в примитивное приключенчество («Конан»), ни в псевдоэпичность пополам с чрезмерной детализацией (многие современные фэнтезийные и НФ сериалы), создал очень удачное переложение средневековых легенд на язык литературной сказки. Таковое переложение – прием, конечно, традиционный, но успешность его – надежный показатель авторского таланта. Стиль этого романа, обладая несомненной индивидуальностью, напоминает и лучшего Муркока, и Э. Дансейни с его «Богами Пеганы», и «Хроники Нарнии» К.С.Льюиса. Чувствуется в нем нечто английское помимо первоисточника. Он создает особую романтическую атмосферу, родственную рассказам Э.Т.А. Гофмана, но скорее чуть («по английски») ироническую, чем мрачную, которая в моем личном восприятии ассоциируется с какой-то черно-белой тоновой иллюстрацией, выцветшим гобеленом, рассматриваемым в сумеречном освещении тихого британского замка. Вероятно, особый интерес эта вещь может представлять для юных читателей.