Джек Лондон «Дочь снегов»

Роман хорош всем тем, чем были прекрасны три сборника рассказов из первого тома. Описание сурового Севера и его ещё более сурового населения вышло шикарным убедительным. Аляска слабаков не прощает — бедняк ты или богач, а лодыри всё равно процветать не будут и сгинут. Почему же оценка низкая? Да просто как цельное произведение роман очень слаб. Мне понравился местный любовный треугольник (он явно убедительней и интересней, чем тягомотина «Маленькой хозяйки большого дома»), но Лондон сам под конец устал от этой истории и обрубил её резко и неубедительно. Имел право, но ощущение корявости, которое сейчас не прощают даже начинающим авторам, всё равно не покидает.

Первая большая книга Джека Лондона. Дочка северного олигарха возвращается из школы-пансиона домой на Аляску в разгар золотой лихорадки. Олигархи Клондайка, если верить Лондону (а ему можно верить), по образу жизни мало отличались от остальных его обитателей. Роман получился как удачное продолжение северных рассказов. Он и представляет собой скорее цепь эпизодов, связанных общими героями и подобием единого сюжета. Книга на уровне не самых лучших вещей писателя, но очень достойных, как минимум вровень с рассказами о Смоке.

Самая сильная сторона романа определяется умением Лондона проверять своих героев на прочность. Люди у него получаются достаточно убедительными, и проверка тоже настоящей. Самая слабая сторона — способность героев к месту и не к месту рассуждать о бремени сильного человека вообще и белого человека в частности. Лондон любил социально-философские диалоги, и иногда делал их с блеском, но не в данном случае. Здесь они выглядят неорганично. Интересно, как в Лондоне уживались активный яростный социалист и убежденный ницшеанец. Такое сочетание не было в его время редкостью, но другие писатели вносили в свои рассуждения скепсис интеллектуалов. Джек Лондон, искренний, неуемный, готовый во всем идти до конца, так всю жизнь и двигался в двух противоположных направлениях. Кто знает, к чему бы он пришел, если бы прожил подольше. Писатель ведь вполне мог встретить и тридцатые годы, и даже шестидесятые.

Трагедия Джека Лондона как раз и состоит в том, что он сочетал в себе несочетаемые качества — пылкого романтика и циничного ницшеанского прагматика.

Жил и работал на два лагеря, два полюса.

Скепсис с годами, внутренний конфликт личности, ее ослабление привели к неспособности выдержать натиск жестокой реальности капиталлистического мира.

С одной стороны, роман — гимн простоте отношения к жизни. Если тебе чего-то хочется — скажи или сделай, не сиди в уголке и не грызи ногти от несбывшихся желаний. С другой — роман — апология белой расы не в том смысле, что белые умнее всех, а в том, что у них больше ярости, жажды жизни и воли, поэтому они и заняли в мире место главной расы (при этом Лондон не расист, он просто считает, что каждый заслуживает по трудам его). Романтика взгляда на Север как на место, где с людей слетает вся шелуха и каждый предстает именно таким, каков он есть (север, воля, надежда, страна без границ) сочетается с довольно жестокими описаниями этой северной действительности, где нет государства, законов и полиции и где положиться можно только на себя, на свое ружье и свой нож и на своих товарищей, поэтому товарищи должны быть такими, на которых можно положиться.

В общем, это не самая лучшая вещь Лондона. Видно, что он пытается склеить роман из отдельных рассказов, и швы эти видны

Концовка романа, скомканная, театральная и несколько нелепая, навела мысль о том, что это из очень раннего Лондона. Так и оказалось — это была первая проба в крупной форме. Показалось, что автор не знает, как закончить, ибо история, как математическое уравнение, попросту не имеет решений, и как он не старался, выжать из нее что-то конкретное и завершающее не удалось. Любовный треугольник, так здорово вплетенный в повествование

Несмотря на серьезные огрехи, уже по первому роману становится понятно, что Лондон может гораздо лучше. Он уже тонко чувствует своих героев и умеет показать их переживания в нужном ракурсе. Он уже прекрасный художник и мастер слова, которому потребуется совсем немного, чтобы превратиться в автора мировой величины.