Владислав Крапивин «Мокрые цветы»

Наша жизнь есть продолжение детства. Честь, достоинство, смелость в основном в детстве и закладываются, а испытываются на прочность в течении всей жизни. Владислав Петрович Крапивин прекрасно осознавал важность данных истин и в своем творчестве передает это читателям. Крапивин очень тонко чувствует душу ребенка и главным образом потому, что сумел сохранить внутри себя все те детские переживания, которые обычно теряются в суете взрослой жизни. Этот рассказ представляет собой еще один экскурс в личные чувства писателя с сопутствующими им событиями. Как всегда автор делится с читателями чем-то с одной стороны сугубо интимным, а с другой стороны понятным многим. И мы воочию ощущаем липкий ужас высоты парашютной вышки, когда нужно сделать всего лишь один шаг в пустоту, совершая тем самым перелом внутри себя. Этот рецепт преодоления Крапивин предлагает тем, кто хочет избежать болезни черствости души, приносящей поклонение обыденности вместо веры в чудо.

Еще Владислав Петрович высказывает в рассказе замечательную вещь о способности видеть необычное в самом простом, разглядеть тайну в самой заурядной вещи. Писатель сохранил это пристрастие на всю свою жизнь и наверное оно является залогом литературного таланта Крапивина. Пусть «солидные» люди считают подобное несерьезным, именно такая склонность поддерживает внутри человека особую искру благородства и мечты. Эту искру разжигают своим внутренним наполнением замечательные книги Крапивина, ее же заставляет ярче гореть и данный трогательный рассказ. Воспоминания детства содержат в себе постулаты чести и непорочности, а подобные произведения помогают проявить в памяти ушедшие мечты и клятвы быть в своей взрослой жизни предельно чище и добрее, и в беде не бросить друга никогда.

О давнем лете рассказывает здесь Крапивин. Необычное это лето, хотя почти в любой жизни случается. Лето, разделяющее две жизни – школьную и, так называемую, взрослую. Лето между детством и молодостью. Оглядываясь, думаем: какой прекрасный переход, какой ответственный период. И я через него проходил, не намного позже Крапивина, и не так далеко от него. Но заметно севернее, — добавлю, чтобы писатель не возгордился. Мой городок был куда меньше, и не было в нём парашютных вышек. А вот радости и страхи у меня и моих друзей, прощающихся с детством, были очень похожими. Их я хорошо помню, но, удивительным образом, забыл все подробности той летней жизни. Пусть теперь крапивинские воспоминания заполняют пустоты моей дырявой памяти.

Счастлив человек, который может вспоминать столько хорошего, случившегося в его жизни. Наверное, каждый читатель начинает перебирать свой жизненный багаж, близких и друзей...

Всё больше их становится, тех, к кому приходится нести такие вот цветы.

«Этот рассказ я начинаю писать неожиданно для себя. Сейчас 9 мая 1984 года, около четырёх часов дня. За окном такое весеннее сверкание, такой солнечный праздник, что я говорю:

- Женя, дай листок и карандаш.

Хочется навсегда остановить и запомнить эти минуты.»

Так начинается рассказ «Мокрые цветы».

А «Женя», это Евгений Пинаев, у которого в тот момент автор находился в гостях, вместе с женой и младшим сыном.

Евгений Пинаев, под накатившее вдруг вдохновение, выстукивает на машинке окончание своего рассказа, в его друг, Владислав Крапивин, начинает вспоминать о былых временах.

О своём последнем лете, ещё не взрослой жизни, после всех экзаменов, когда он, 17-летний Славка, уже закончил школу и думает о своей дальнейшей судьбе. И его первое знакомство с Грином. И прыжок с парашютной вышки.

О двух уральцах — Евгении Пинаеве и Владиславе Крапивине -живших бок о бок, но познакомившихся в Севастополе, на паруснике «Крузенштерн» — «Потому что оба были «помешаны на парусах».

О том, как тем последним летом встречался с «дядей Борей» и понял, насколько ему дорог этот человек, нянчившийся с ним в детстве, когда матери 6-летнего Славки чуть было не поставили смертельный диагноз.

О маме, которая поправилась тогда, но которой не стало гораздо позже, когда её сын уже строил яхты с отрядом «Каравелла». О том, как «три знамени склонились над мамой — избитые походными и штормовыми ветрами флаги ребячьей флотилии»...

А «мокрые цветы» — это две охапки мокрой сирени, положенные на мамину могилу...

«Весна, мама... А снег — это так, случайность. На Урале бывает всякое...»