Эллен Датлоу «Лучшие страхи года»

Прочитала этот сборник...весьма с трудом. Вообще ОЧЕНЬ странная антология, слишком на любителя, слишком элитарно, слишком НЕ ДЛЯ ВСЕХ...хоррора тут совсем мало, и то он какой-то...слишком современный, если можно выразиться театральным языком, то представьте себе постановку «Ромео и Джульетта», в виде декораций помойка, а в роли Ромео и Джульетты современные попрошайка и дама лёгенького поведения...необычная «картина» правда? Вот примерно тоже самое и про этот сборник, от которого слово «Страх» только в названии.

Мой Вам совет, если у Вас есть лишняя денежка, не тратьте её на это книгу, а лучше купите и почитайте антологии «Вкус ужаса. Коллекция страха». Там по крайней мере есть что почитать.

Составительнице Эллен Датлоу мой совет, идите лучше варите мужу борщ...

Ну и тоска... Пуризм пуризмом, но большая часть вещей тут настолько не пришей к этому-самому рукав, что просто диву даешься... Лучшие страхи года, да? Точно? Понравился рассказ Лэрда Бэррона (вот уж не подумал бы, но он скорее просто хорошо написан и отлично переведен), Льюиса, про головы на пляже. Все остальное — ух-хух((

Простите, но это ни разу не лучший хоррор года. Хотя бы потому, что это не сборник хоррора вовсе. Магреализма, виерда, современной прозы -- да, но не хоррора. Коллекция хандро-меланхоличных историй, собранных женщиной пост-бальзаковского возраста. Диагноз, словом.

В 2009 году издательский дом St. Martin’s Press принял решение закрыть фундаментальную серию «Лучшее за год: Фэнтези. Хоррор», которой Эллен Датлоу и её коллеги посвятили двадцать лет жизни. Эстафету приняло калифорнийское издательство Night Shade Books, поручив заслуженному редактору новую линейку антологий — «Лучшие ужасы за год». Как и следовало ожидать от профессионала, Датлоу справилась с задачей. Достаточно сказать, что в июне текущего года вышел пятый выпуск серии, который уже может похвастаться именами Стивена Кинга и Питера Страуба на обложке. Тем временем на русском появилась первая антология, где «ужасы» перелицованы в «страхи».

Выискивать тенденции и лейтмотивы в жанровом ежегоднике — занятие увлекательное, но неблагодарное: любое обобщение будет отражать не столько реальную картину, сколько убеждения самого рецензента. И всё же нельзя не отметить, что многие сюжеты сборника построены на столкновении человека с великой загадкой смерти. Прежде всего это повесть Лэрда Баррона, с характерной для автора экстравагантностью озаглавленная «Лагерштетт». В палеонтологии этот термин обозначает залежи особо хорошо сохранившихся окаменелостей, у Баррона — некое посмертное бытие, где души людей (или их зловещие подобия) застывают, как насекомые в янтаре. К этому образу привязано галлюцинаторно-вязкое повествование о женщине, которая переживает страшную потерю и стремительно теряет себя саму. Зыбкая поволока ужаса, окутывающая повесть, и хирургически тонкий психологизм свидетельствуют, что Баррон не зря считается одним из столпов современного хоррора и полноправным наследником Лавкрафта.

На этом фоне незатейливо выглядит «Река разливается» Дэниела Кайсена — своего рода парафраз «Шестого чувства», где героиня то и дело «видит мертвецов» — но все ли из них мертвы? «Груз» Е. Майкла Льюиса повествует о военных, которым в 1978-м выпало перевозить тела людей, ставших жертвами печально известного массового самоубийства в Джонстауне. Трогательно, добросовестно — но и только.

Именитый Глен Хиршберг в «Эсмеральде» предлагает неожиданный вариант «сумеречной зоны» — заброшенные книгохранилища. А где зона — там и сталкеры… Из этого зыбкого материала возникает эмоциональная история о человеческих утратах и дыхании иных миров. И дыхание это отдаёт смертью.

Как и «Эсмеральда», большинство рассказов сборника тяготеет к психологической ветви жанра — той, что в России принято называть «мистикой». В «Пингвинах апокалипсиса» Уильяма Спенсера герой противостоит самому настоящему алкогольному демону — и мастерство автора не располагает к шуткам о белочках и зелёных чертях. «Loup-garou» Р. Б. Рассела посвящён традиционной для современного хоррора теме утраченной идентичности, поданной по-английски отстранённо. «Человек с вершины» Адама Голаски демонстрирует, как беззащитна обыденная реальность перед вмешательством тёмных сил; впрочем, больше всего упомянутый в названии человек походит на метафору подсознания. В сюрреалистическом «Бельэтаже» Миранды Сименович доведена до ужасающего предела ещё одна метафора: весь мир — театр.

Жемчужиной сборника можно назвать «Лазы» Саймона Бествика, где автор играет на нескольких страхах одновременно. То, что начинается как триллер о горстке учителей и детей, переживших ядерный взрыв, постепенно перетекает в классический экзистенциальный хоррор, оглушающий читателя клаустрофобией и кошмарами неевклидовой геометрии. И всё это служит лишь подкладкой для ещё одной безнадёжной истории о живых и мёртвых.

Есть в антологии и рассказы попроще, не требующие глубокого погружения. Страшилки на любой вкус: от людоедства и киднеппинга до городских легенд и мифологических монстров. Особняком стоит «Девушка в нарезке» — остроумное нуар-фэнтези в исполнении Грэма Эдвардса. А Джо Р. Лансдейл в «Выброшенном на берег» дарит читателям чарующе жуткую притчу о людях и море, настоящую поэзию в прозе.

Как водится у Датлоу, в книгу включена и пара стихотворений — одно чуть получше, другое похуже, но места в вечности не видать обоим. Как, вероятно, и «Гузке» титулованной Марго Ланаган — сомнительному варианту сказки о Гензеле и Гретель. Если каннибализм присутствовал в этом сюжете изначально, то тема педофилии едва ли себя оправдывает.

Итог: не привлекая самых громких имен, Эллен Датлоу собрала довольно симпатичную и сбалансированную антологию, которая разочарует разве что любителей кровавого, экстремального хоррора. Всем остальным книга доставит немало приятных минут.