Руслан Козлов «Stabat Mater»

Детские слезы ради мечты об импичменте

Оппозиционный роман Stabat Mater Руслана Козлова предлагает читателю историю о поразившей мир мистической болезни, убивающей детей приступами невыносимой боли, и бесчеловечной жестокости российского государства, решившего закрыть все хосписы, где несчастным малышам оказывают паллиативную помощь.

Это обычная для жанра «кровавая гэбня» книга. Не первый раз под привлекательной оберткой я обнаруживаю роман-фансервис для нелюбителей путинизма. Почему-то все они выпущены Редакцией Елены Шубиной – «Раунд» Анны Немзер, где за чеченских геев сотни тысяч вышли на митинг на Тверской, «Средняя Эдда» Дмитрия Захарова, где чиновников убивали волшебные картинки, «Радио Мартын», где великаны утопили Старую площадь в моче, «Повести Л-ских писателей» Константина Зарубина, где отравление Навального запустило апокалипсис. Как и там, в Stabat Mater под прикрытием рассуждений о христианском Боге и человеческих страданиях продвигается лозунг «Без Путина лучше». Если вас дико бесит наш президент, роман Руслана Козлова должен вам понравиться.

Как типовой оппозиционный роман, Stabat Mater изобретает ситуацию, ведущую к массовому народному восстанию. Руслан Козлов, много лет сотрудничавший с хосписами, подходит к задаче с самой чувствительной стороны: жертвами государства в книге становятся неизлечимо больные дети.

Поначалу кажется, что роман будет посвящен осмыслению автором своего опыта работы в детских хосписах и теодицее: если Бог есть, как он допускает мучения невинных детей? Над этим вопросом в первых главах бьются филолог-сын священника и иеромонах в церкви при хосписе, им в подмогу дана побочная сюжетная линия о первых христианах, чью общину в 130 году должны за веру отдать на растерзание львам – старейшина общины Кирион также много думает о том, нужны ли Иисусу Христу страдания и мученические смерти верующих.

В начале книги я недоумевал, почему отец Глеб, да и филолог Иван тоже, плутают в трех соснах, хотя с точки зрения христианской метафизики ничего сложного в вопросе о детских страданиях нет. Богу эти страдания не угодны, они являются последствием грехопадения – при изгнании из рая человек был облачен в кожаные ризы, и вот эти-то тленные оболочки подлинного человеческого тела и страдают от физических болезней; смерть есть предел, милосердно положенный Господом тлению кожаных риз для избавления от страданий, порожденных первородным грехом.

Изучение мнений самого Руслана Козлова о вере показало, что в романе отражено рядовое «бытовое христианство», когда человек вроде бы истово верит в Иисуса Христа, ходит в церковь, молится, но вообще ничего не знает о своей религии, давно давшей ответы на все вопросы, и сочиняет отсебятину, де-факто впадая в индивидуальную ересь. Отсюда все странные и откровенно кривые рассуждения о Боге, какими наполнена первая половина книги.

Но на второй половине стало ясно, что религиозные споры – только маскировка, а тема детских хосписов – только повод для переупаковки жанровых клише о «кровавой гэбне», представленных в Stabat Mater в полном составе: зверства правоохранителей против честных людей, беснования федеральных СМИ против честных людей, безразличие церкви к бедам честных людей, воровство чиновниками денег у честных людей, социальный взрыв после гибели нескольких честных людей и импичмент президенту, потому что во все виноват лично ВВП, конец.

Я даже не буду анализировать косяки в моделировании событий в романе (если болеют дети из всех страт, государство не будет экономить на хосписах, если надо закрыть хосписы, федеральные СМИ не будут это освещать, если надо выгнать людей из хосписа, нужна не полицейская осада, а отключение света и воды и прекращение отпуска лекарств) – в таком анализе нет смысла: тем, кто любит читать о плохом государстве, достоверность безразлична, а тот, кто ценит в реалистических книгах именно реалистичность, просто пройдет мимо стандартной оппозиционной агитки Stabat Mater.

Лучше б и я тоже прошел мимо. Не мой жанр.

Что такое Stabat Mater? Это мать скорбящая. Это средневековая католическая секвенция, посвященная страданиям Девы Марии во время распятия Иисуса Христа. Роман Руслана Козлова — произведение невероятной глубины и силы. Это очень смелый, больной, пронзительный и прямой разговор с человеческой верой, поиск ответов на вопросы очень философские и в то же время очень насущные.

Сюжет книги рассказывает нам о мире, в котором дети и подростки болеют неизлечимой болезнью. Точнее даже не болезнью, это не вирус и не инфекция. Они больны болью. Беспричинной нейропатической болью, которая со временем становится все сильнее и сильнее и не дает ребенку жить. И это не фантастика и не антиутопия, это такой же мир, как наш, это и есть наш мир, и допущение в романе только в выдуманной болезни СДГ — синдром Гувера‑Джонса. Ужасное и жестокое допущение, которое само по себе обостряет поставленные вопросы. И зачем именно дети? Именно за этим же. Затем, что это примеры, которые поставлены на детях, после которых звучат вопросы, которые не должны быть восприняты с равнодушием.

Автор намеренно довел точку страданий до крайности, обострил ситуацию так, чтобы показать, как общество раскалывается в трагедии, как одна часть людей выбирает путь сострадания и сопротивления злу, другая надеется отсидеться в стороне, а третья встает на путь лжи.

Бóльшая часть действия в романе происходит в закрытом помещении, это специальный хоспис, в котором находятся больные дети и где пытаются облегчить их страдания. Хоспис — место с необычной и мрачной историей. Оно обладает какой-то силой, особой атмосферой. И практически все действо происходит внутри этого здания или на его территории, что делает историю отчасти камерной. Благодаря этому персонажи находятся как-будто под увеличительным стеклом.

А главные герои это: священник Глеб, который служит в храме, находящемся в хосписе. Это переводчик и лингвист Иван, который занимается переводом древних текстов, порученных ему священником. Мед. сестра Вероника, которая владеет особенной способностью забирать боль детей на себя. Именно она и является главной героиней, на нее и смещается фокус текста. И еще есть маленький больной мальчик Алеша, которому снится ангел, и который ждет, когда же тот его заберет. Ну и конечно сам хоспис, само здание, как будто тоже является своеобразным персонажем истории.

В романе несколько нарраторов. Повествование ведется от лица каждого из упомянутых героев, и даже других неупомянутых второстепенных. Даже от лица персонажей отрицательных. Это конечно же добавляет роману психологического реализма.

Иван, страдающий алгофобией (боязнью боли), в следствии некоторых событий, находит в хосписе приют на ночь. В подземельях здания он засыпает свободным от страха. И после этой ночи с персонажем происходят перемены. Как будто та стена страха, за которой находилась его свобода, жизнь, полная чувств и красок, дала трещину.

Триггером этих перемен становится встреча Ивана с Вероникой. Персонажем, который охвачен азартом победить и подчинить боль. Мне кажется, ее способность освобождать людей от боли проистекает именно из этого. Так она освободила и Ивана.

В конце концов, что мешает нам быть свободными? Наши страхи. А самый страшный страх связан с болью. Получается, преодоление этого страха — и есть путь к абсолютной свободе. (с) Вероника.

Хоспис — особенное место также и для Глеба. Это не просто место, где он ведёт службу, это место — его настоящий дом, жизнь, его святая земля. Место наполняющее его теплом, которое отец Глеб потом направляет на других.

В книге есть еще второй сюжетный слой, это исторический пласт, в котором мы узнаем историю Кириона, автора тех самых трактатов, которые переводил спустя две тысячи лет Иван. И эта рукопись выполняет функцию некоего связующего звена между далеким прошлым и будущим. Эту историю стоит воспринимать не как буквально исторически достоверный сюжет, а как некий собирательный образ того, что действительно могло бы происходить во времена гонений на христиан. Хотя у Кириона был реальный прототип, в частности это Игнатий Богоносец. И вот удивительно, как герои сквозь века встают перед одними и теми же вопросами и моральными дилеммами. Зачем Богу нужны человеческие страдания? В человеческих ли силах их уменьшить? Можно ли бороться со злом методами зла? И все эти вечные вопросы остаются с каждым из персонажей и читателей. А историческая часть только углубляет размышления.

Так в этом романе очень сильный религиозный нарратив. И мне было бы трудно представить роман без него, хоть я и не религиозный человек от слова совсем. Тем не менее, говоря о страданиях, горе и утрате, мы не можем вслед не говорить о Боге, как о метафоре милосердия, совести и сострадания. И все эти вечные вопросы — они глубоко религиозные и философские, и этого очень много в тексте. Это буквально проходит красной линией в нем. Так, как мне кажется, не зря выбрано имя главной героини Вероники. Она воплощение сострадания, как и святая Вероника, которая, согласно средневековому преданию, отерла своим платом лицо Иисуса Христа во время Крестного пути на Голгофу.

Автор уделяет внимание и пограничным состояниям персонажей. Алеша, который находится на между жизнью и смертью видит ангела. Второстепенный персонаж анестезиолог Зорин, который находился между разумом и безумием, тоже видит его и слышит колокол.

Так же не зря делается акцент на снах персонажей. Сон девочки со львами, сон Алеши с ангелами, сон Вероники с хождениям по лестницам и коридорам. Сны в романе всегда что-то значат или предвещают. И сюжет полон религиозного символизма. Герои, перед которыми стоят все те же вечные вопросы, в поисках ответа конечно же способны видеть символы и знаки, которые помогают им ориентироваться.

Чтобы взяться за это произведение, мне потребовалось время на некую эмоциональную подготовку. Мне нужно было как-то настроиться на этот текст. Я знала, что он сложен и очень больной. Поэтому если вы ищете то, что способно облечь ваши страхи, страдания, тяжелые мысли в текст, в художественную обработку, если вы ищете то, что поможет вам рефлексировать — этот текст для вас. Тем более, что он не оставляет после себя некой горечи и тяжести. Ведь не смотря на всю тьму и боль, происходящую на страницах, эта история обращена к свету. Если вы эмоционально не готовы к тяжелым произведениям, боитесь пока что притрагиваться к каким-то своим ранам, то наверное лучше отложить знакомство.

По словам автора книга начала писаться еще до пандемии ковида, и когда она уже была на треть написана все и началось, как бы не хотелось обвинить автора в спекуляции на «хайповой» теме и в жестоких спекуляции на страданиях, тем более детских. Кроме того, он сотрудник благотворительного фонда, оказывающего помощь тяжелобольным детям. То есть тема для автора не просто актуальная, но еще и лично ему близкая.

Эта книга очень большой разговор об эмпатии и она подойдет людям остро и тяжело переживающим все происходящие в мире события последних лет и сегодняшнего дня. Тем, кому свойственно чувство мировой скорби, и тем, кто ищет в литературе свойство некой терапии. Ведь обличенная в материальный текст боль, прошедшая художественное осмысление, помогает.

Это невероятно глубокий и пронзительный роман, который я безусловно советую.