Анатолий Ким «Белка»

Дивный и страшный мир подлинных человеческих мотиваций.

Спасибо, Белка!

Руководители СССР были, в общем-то, неглупыми людьми и прекрасно понимали, что по уровню жизни советская страна безнадежно отстала от загнивающего Запада. И никакой «железный занавес» не перекроет просачивание информации, что университетский профессор «там» живет не хуже члена ЦК «здесь».

А значит, нужно было выпускать пар недовольства. В качестве предохранительного клапана использовались добровольно-принудительные ссылки на великие комсомольские стройки, а для оставшихся было придумано «зеленое движение» борцов за экологию.

В литературе и искусстве тоже были свои «клапаны». Открытая насмешка Запада над идеологически-выверенной продукцией заставляла терпеть и Арсения Тарковского, и Георгия Шенгелию, и Алексея Германа…, а в литературе – целый слой интеллектуалов-«шестидесятников». Они, как бы, заменяли недоступные советским читателям лучшие образцы модернизма и постмодернизма. И надо сказать, что заменяли вполне достойно. Проза Битова, Трифонова, Аксенова и многих других поэтов и писателей того времени выдержала испытание и вошла в историю.

Но были и «имитаторы», которые, взяв форму, так и не смогли наполнить ее достойным содержанием. На мой взгляд, Анатолий Ким со своим «магическим реализмом» принадлежит именно к этой когорте.

***

С литературной точки зрения «Белка» не выдерживает никакой критики. Если к языку особых претензий нет, он вполне соблюдает формальные требования гладкости и образности, то сюжетная конструкция разваливается прямо на глазах.

Писатель, на самом деле, только закладывает основы создаваемого мира. Дальше тот начинает жить и развиваться по собственным законам, а сам «создатель» превращается в летописца.

Смотрим на то, что сотворил Ким. Четыре человека-белки-художника живут среди более грозных людей-оборотней, которые почему-то всячески пытаются задавить их творческие способности и даже убить. Но, начнем с того, что перед нами еще только неопытные подмастерья, не закончившие даже худучилище, которым до настоящих художников еще расти и расти. И факт наличия внутри каждого из них непризнанного гения ничем кроме взаимного восхищения внутри четверки не подтверждается. Более того, когда Георгий получает все условия для творчества, он не может написать ни одной картины, и единственное, на что его хватает, это гонять по холсту вымазанных в краске жуков.

Но почему-то эти оборотни-белки и есть «настоящие» люди, несущие через века светлые идеи человечества. В чем им всячески мешают завистливые бульдоги, пингвины, быки и прочая мощная живность, скрывающая свои масонские устремления под видом «Клуба любителей домино».

Ким свалил в одну кучу и оборотней, и вампиров, и воскрешение из мертвых, и сюжеты западных блокбастеров 80-х, и неприкрытые цитаты из малотиражной в те времена классики.

От воскресшего из мертвых зомби-Мити, который почему-то виден людям, может есть и даже писАть, но только на свежевыстроганной доске, просто тошнит. Как и от очеловечивания дельфина и превращения его в работника издательства, вытаскивания с того света жены главного героя (на самом деле – коровы), исчезающего карлика с будильником и плоских людей. Конечно, можно сказать, что Ким следует заветам современного фэнтези, которое переписывает сказки с применением литературных приемов, выработанных реалистической традицией. Но за что же так издеваться над читателем?

А неприкрытые цитаты из «Мастера и Маргариты» в виде рака у Артюшкина и голой гетеры, подающей Георгию шляпу, ничего кроме раздражения не вызывают. В 80-е, когда Булгаков издавался мизерными тиражами для валютных «Березок», это может и смотрелось оригинальным, но сейчас-то «Мастера…» проходят в школе.

И даже заигрывание с модернизмом, когда один абзац идет от имени одного героя, а следующий – другого, смотрится, скорее, неуклюжей попыткой пристроить когда-то недописанные сценарий или пьесу. Если уж так хочется сохранить полюбившуюся структуру, то для этого есть специальные формы: роман в диалогах, греческая трагедия, наконец.

Вообще, роман смотрится большой компиляцией, попыткой свалить в одну кучу недописанные когда-то вещи, при этом автор даже не утруждает себя выстраиванием единого сюжета и не задумывается над целостностью созданного мира.

Конкретный пример. Вначале идет совершенно немотивированная драка между художником Корнеем Выпулковым и Георгием. А после получасового побоища, когда «они сидели по разным углам, тяжело дыша и хлюпая разбитыми носами», Георгий вдруг произносит монолог на полстраницы текста, который по стилистике больше соответствует речи абсолютно спокойного человека, удобно развалившегося в кресле.

***

Вердикт. Очень слабое с литературной точки зрения произведение, напичканное «псевдофилософскими» мыслями. Претендующее на оригинальность только в отсутствии первоисточников. Плюс, просто патологическая ненависть к богатым, которые обязательно должны быть моральными уродами, масонами или, на худой конец, одержимыми бесами.

Это уникальная книга о четырёх юных художниках, которых свела судьба в художественном училище. О тайной, звериной сущности всех людей, в буквальном смысле слова открывшейся героям романа. Один из них видел эту суть с раннего детства, другим она открылась позднее. Духовность этой книги не равна религиозности, а бедность — это счастье для тех, кто постиг глубину жизни. Я рада, что знакома с творчеством этого великого Автора, с его умением говорить от лица многих разных людей, превращаясь в своего героя, и превращая в него своего читателя. Прочитала этот роман, как и многие другие его книги, много лет назад, но до сих пор под огромным впечатлением.