Александр Амфитеатров «Жар-цвет»

Автор, сам интересующийся оккультизмом и славянской мифологией, транслирует свои знания и соображения по данному вопросу. Роман достаточно бессюжетен, сшит на скорую руку из двух слабо связанных друг с другом повестей. Таинственные события чередуются пространными диалогами главных героев, посредством которых Амфитеатров доносит до читателя «матчасть». Книга же, очевидно, рассчитана на массового читателя рубежа 19 и 20 веков, сентиментальна, наивна и романтична. Роковая любовь, красивая жизнь и потусторонние силы — что ещё нужно, чтобы отвлечься от серых будней? Читатель оценил и «Жар-цвет» стал бестселлером.

Совершенно не обязательная к прочтению книга, своеобразный музейный образчик лёгкого чтива.

Написанная на исходе девятнадцатого века книга, очень характерная своему времени: аксаковская мистика и жюль-веровщина (восторги научным достижениям и пространные изложения различных наивных полунаучных гипотез). Слог – льется, по тексту плывешь с благостной улыбкой. Мистика пронизана родными славянскими мотивами, лишь как дань моде приправленными африкано-индийской экзотикой. Это не западная модель, где мистика – изнанка мира, зло-в-себе. Нет, это тончайшая паутина, пронизывающая собой мироздание, еще один каркас вселенной, не менее важный, чем «материальное». И представляет она угрозу лишь постольку, поскольку люди не умеют ею пользоваться. «…сейчас она стихийная и, как все стихийное, проявляется лишь пассивно и случайно. Надо, чтобы из смутной, инстинктивной, она сделалась определенною, произвольною… и для такого превращения требуются Гельмгольцы и Гальвани» — лучше не скажешь. Книга написана в импонирующем мне ключе: каждое событие имеет мистическое и «научное» объяснение, выбор остается за читателем.

Первая мысль после прочтения последней строки: «Великолепно!» Оказывается, и у нас умели писать не только Классическую Литературу, но и прекрасные развлекательные тексты.

Романа, по большому счету, нет. Есть две повести, «Киммерийская болезнь» и «Древо жизни». Они связаны между собой не достаточно тесно, чтобы образовать единство, и не достаточно «свободно», чтобы указывать на подразумеваемое единство. Повести, в свою очередь, напичканы вставными новеллами того же рода и жанра, что и главные сюжеты — романтическими страшилками про любовь, которая сильнее смерти, или наоборот.

Я себе этот текст объясняю так: жанр романтического «страшного рассказа» слишком строг и не позволяет автору «вольностей». А раз авторской фантазии разгуляться негде, то художественный эффект достигается не качеством, а количеством — громоздятся друг на друга квази-славянские легенды и квази-гвинейские ритуалы, необъяснимые болезни тела и духа, роковые брюнетки и не менее роковые блондинки. Аннотация sofer'a в этом плане очень точна.

Мне текст напомнил «Ангела Западного окна» Майринка, только элементы сюжета у Амфититрова хуже подогнаны друг к другу, интрига «водянистее».

Но есть у этих старомодных историй одно достоинство, идеологическое. В отличие от современных «поделок», неведомая сила с «той» стороны всегда представлена в них как нечто неодолимое и непостижимое. У нее свои законы, своя логика, для человека разрушительная. Ее нельзя победить, тем более — нельзя с ней подружиться. Счастье, если герой после встречи с этим неведомым останется жив. И никогда такие встречи не проходят бесследно.

Есть впечатление, что автору просто хочется поделиться с читателем своими мыслями по самым разным проблемам, его интересующим, вот он и подгоняет под них сюжет, по пути вставляя разные рассказики. Он обсудил и проблемы воздухоплавания, и русских литераторов, и госпожу Блаватскую, тайны Дельфийских оракулов, мистику и науку перемешивает поварёжкой и готовит интеллектуальный суп.