Борис Орлов «Реваншист. Цвет сакуры - красный»

Прочитал легко и быстро, местами с интересом, но так и не понял, а что это было, собственно говоря?

Формально — это роман о попаданцах в альтернативное прошлое. Альтернатива заключается в том, что в этом варианте Япония в 1926 стала социалистической страной и верным союзником СССР. Это решение обеспечивает восточный колорит в больших количествах и знакомит с малоизвестными страницами японской политической жизни.

Героев двое — отец и сын Волковы. Личности примечательные очень. Папа — инженер химик, воевал в Афганистане и еще кое-где, сын — учился в институте, служил на Кавказе и т.д. Оба вояки, рукопашники, охотники и просто хорошие люди. Владеют языками и музыкальными инструментами.

Попали из 2000-х века в конец 1920-х. Легко и непринужденно вписались в советский быт, заняли достойное место: папа инженер, а сын мастер на химзаводе, квартира, зарплата, домработница, радиоприемник и т.д. Попали в поле зрения НКВД, но как-то неприлично легко от него отмазались. Все их любят, все им верят, как-то так. Работают они с полной отдачей, совсем-совсем чуть-чуть прогрессорствуют в рамках профессии, но без особого напряга.

Как они попали, ехали, устраивались, нанимали домработицу — примерно полкниги. Дальше автор пошел неизбитым путем и не стал утомлять героев прогрессорством или деланием карьеры. К Сталину его герои тоже передумали идти. Вместо этого младшего автор отправил на войну с китайцами в составе смешанной русско-японской дивизии, где он себя здорово проявил и обзавелся верным другом и японской женой.

Папу в это же примерно время командировали в Японию, где он работал на заводе, влез в разборки с якудза и тоже женился на юной японке. В конце оба оказались в Москве с женами и прочими. Намекается в эпилоге, что дальше будет еще веселей, но я сомневаюсь, стоит ли читать?

Пока все достаточно сумбурно и как-то бесцельно. Есть впечатление, что герои просто плывут по течению, в которое автор подбрасывает какие-то мелкие необязательные сюжетные «камушки», разгоняя пену и волну. То расскажет, как герои с уголовниками подрались, то покупки на рынке распишет в подробностях, много бытовых технических подробностей по электричеству. Вот о о войне написано сравнительно немало, но на главное содержание она не тянет...

Есть впечатление, что главной целью автора было как раз описать историю свершения японской социалистической Революции и что из этого вышло. Для этого он часто переносит точку зрения на других героев и рассказывает как-бы от их имени (продавец в сельпо, домработница, парторг, милиционер...), таким как бы сюжетным пунктиром, чтобы дать картину со стороны.

Сталин и прочие исторические лица регулярно упоминаются, но на дистанции, в действие пока не вступают.

В тексте много песен и цитат отовсюду понемногу, есть пространные сноски и отступления исторического характера.

Позиция автора по отношению к СССР скорее спокойная, особых восторгов нет, как и особой чернухи. Живут люди, не сказать, чтобы легко, но никакого голодомора, никаких ужасных репрессий и повсеместного фанатизма. Коллективизация где-то там в деревне идет, но тоже без особого негатива.

Но может быть я чего-то недопонял, или, наоборот, усложняю? Так как-то и не сложилось у меня внятного впечатления. Вроде бы и неплохо написано, понять бы еще о чем...

Ещё одно явление «литературной Машины Времени». По «стилю, задумке, профилю» — чистая «реинкарнация» посняковского «Боярина». Но — и это важно — при наличии вполне значимого своеобразия: временной период — иной, мизансцена — иная, фантДопущение о «путях попаданчества» — совершенно иное (не один попаданрец, а — пара, перенос в своих телах, и — главное: не «своё» прошлое, а — точно — другой мир).

И — тем не менее. «Чужое ли» прошлое, «своё ли» — суть не в этом. В форме «подачи информации». Дабы не городить огород словесный заново — поясню про Машину Времени цитаткой из «Боярина»; «...через призму мировосприятия вполне родственного по духу, менталитету, культуре, образованию и т.д. и т.п. человека, чуть ли не соседа по даче, сослуживца, земляка...».

Такой — вполне специфической «подВид» — попаданческого чтива. На любителя, естественно