Владимир Шаров «Будьте как дети»

Не так давно один из хозяев земли Русской, то есть тех, кто присвоил себе тысячелетнее наследие нашего народа, устроил под Норильском экологическую катастрофу библейского масштаба, спустив сразу в три реки десятки тысяч тонн токсичного топлива. Типичный случай для деградирующей мировой капиталстической системы. Это не русское ноу-хау. История с «Дипвотер хорайзент», разломанный пополам супертанкер на берегу Бискайского залива... Истории жуткие и рядовые. Погибая в муках, капиталистическая мир-система уничтожает не только человека и человечество, но и среду их обитания. Зачищает площадку под ноль.

Этот вопиющий случай, и схожие, я вспомнил по нескольким причинам в связи с недавно прочтенным романом Шарова. Во-первых, погружение в его прозу напоминает купание в реке, залитой керосином и прочей ядовитой дрянью. Во-вторых, один из трех главных сюжетов книги рассказывает о том, как в 19 веке разбойник и душегуб Перегудов в низовьях Лены крестил крохотный народ энцы, чем и его едва под корень не извел. Крайне симптоматичная и поучительная история. Есть еще причина сопоставить имена Потанина и Шарова, но об этом позже.

Другие два сюжета романа — о секте столичных боговеров, возглавляемых юродивой монашкой в миру (плащница, так, кажется, это называется) и о новом Крестовом походе детей, организованном и возглавленным Владимиром Лениным. Таким образом, один из трех столпов отечественного постмодерна, лупит из всех стволов сразу по двум целям — русскому (в политическом смысле) человеку как таковому, изображая его скопищем мерзостей и безумств, и по родной истории, изображая ее ямой, до краев наполненной кровавым поносом.

Рассказывая о секте, ее зарождении, существовании и бесславной гибели (нет потомства, роман начинается с похорон ребенка), Шаров показывает нам два типа граждан — лиц духовных, это либо юродивые, либо подлецы, либо умалишенные, и лиц светских — психопатов, убийц, дегенератов, суицидников и прочих первертов. Русского или советского общества в книге просто нет, локации — деревня, столица, тайга, болото — тоже неважны. Это сплошной Иероним Босх, только свихнувшийся, а не аллегоричный. При этом у Шарова в книге царит прямо-таки американское гендерное равноправие. Из трех героинь романа, двух он прямо называет блядями и со смаком расписывает их непотребства. В общих чертах, но крайне убедительно. Правда, Надежду Константиновну Крупскую Шаров не стал расписывать как потаскуху, зато она верная соратница впавшего в идиотию Ильича.

Кстати, о Ленине. История о том, как лидер всего прогрессивного человечества (в смысле, мирового пролетариата) в последние годы жизни отрекся от марксизма, стал боговером, организовал из беспризорников крестовый поход ради искупления всех грехов мира сего, занимает ровно четверть романа. Тут интересна не только сама история обращенного Ленина, но и контекст. Рассказывает ее в начале 1990-х в Ульяновске на своих лекциях безумный, как шляпник, учитель истории в интернате для умственно неполноценных сирот. А слушает его рассказчик всего романа Дмитрий, бывший пациент психушки и эпилептик, сектант, ставший областным чиновником от образования. Короче, вся эта часть книги находится за гранью какой-либо деконструкции и провокации. Это ахинея и циничное глумление над историей России, и святыми для многих именами людей, отдавших жизнь за освобождения от тысячелетнего угнетения всего человечества. (Тут недавно один лаборант написал в отзыве на «Омон Ра» Пелевина, что тот имеет право глумиться над историей СССР и подвигами советского народа, так как родился и вырос в этой стране. А я считаю, что человек не имеет права глумиться, например, над матерью на том основании, что она его родила и вырастила.) Значит, по Шарову, Ленин был просто псих, а не душегуб и властолюбивый упырь, как казалось многим людям, начитавшимся Солженицина. Это прямо-таки грандиозная уступка левому крылу нашей общественной мысли!

В общем, новый Крестовый поход детей в романе пытаются свершить три раза. Вначале энцы (ведь дикари невинны, как дети), потом Ленин, набирая контингент из сирот Мировой и Гражданской войн, а также младший брат юродивой Дуси, будущей главы столичной секты. Этот брат, Павел, собирался набрать «крестников» по всей Сибири из недобитых колчаковцев. Все походы заканчиваются бессмысленной гибелью паломников. Грехи русского народа остаются не искупленными, дети сектантов умирают, страна превращается в сиротский приют для неполноценных. И заканчивается эта эпичная история грандиозной похоронной процессией всей Руси, которая движется в сторону бездонного болота, чтобы сгинуть навсегда с лица земли.

Зачем же Владимир Шаров написал эту отвратительную мерзость, названную романом «Будьте как дети», и зачем я ее прочитал, а теперь пишу отзыв?

Я считаю Шарова одним из трех столпов русского постмодернизма. Два других, естественно, — Сорокин и Пелевин. В юности и молодости они стали свидетелями и участниками деградации и разложения верхнего слоя советского общества, а затем крушения социалистической системы, первой попытки (реальной, а не идиотско-деконструктивной) освободить человечество от вековечного угнетения. Очень умные, бесконечно талантливые, но до изумления циничные, они поняли, что добра в этом мире не сыскать, а значит свое место, высокое, по рангу Дара, можно найти только во зле. И поставили свой талант и ум на службу зла. Конкретного, а не метафизического. И были адекватно оценены и вознаграждены по талантам и своим лакейским заслугам.

Но русский постмодернизм не только отрицает, но еще и проповедует. Пелевин — солипсизм и квиетизм, Сорокин — копрофагию и массовый суицид, Шаров — религиозный психоз. Прочитайте в его книгах об омерзительных служителях культа, ставших стукачами и агентами антихристова НКВД, о мирянах бьющихся в экстазе веры, переходящем в эпилептический припадок. Захочется ли сколько-нибудь вменяемому человеку после подобного чтива иметь хоть какое-то отношение к религии? И правильно, что нет. Потому что по Шарову мир создан Злым Богом, а потому всякая вера и и религиозная деятельность бессмысленны и глупы. Мирская часть жизни не лучше — она ведет к братоубийственной Гражданской войне, одной винтовке на троих в 1941-м, сиротскому приюту для нервно больных.

И вот мы возвращаемся к рядовому преступлению Потанина, от которого множество людей пострадали, а отвечать будут другие, и причинам, по которым я читаю и буду читать Шарова, Пелевина, Сорокина. Смех смехом, но чтобы обозначить свою позицию. Пусть знают потомки, если таковым выйдет судьба случиться, что не все мы радостно плясали в этом всеобщем карнавале зла и задорно дудели в дудки, как Шаров и Ко. Есть еще уголки для оскорбленных чувств, есть воля не смиряться с торжеством беззакония.

Шаров — лауреат буржуйских премий, человек года по буржуйским критериям, но подонка мы всегда открыто назовем подонком, потому что о мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды.

Кстати, по воспоминаниям вдовы, сам писатель любил конструктивную критику. Мой доклад таковой и является.

П.С. Даже в мелочах, хотя какие уж тут мелочи, врал без стеснения. У него летом 1918 года казаки выбирают атаманом Лавра Корнилова (думал, с Красновым «историк» перепутал, но из контекста это не следует). Ближе к концу романа, а это вообще не нужно для сюжета было, просто плевок в Отечество походя, рассказал еще раз байку про одну винтовку на троих и не обученных студентов ополчения осенью 1941 года. Это о подвиге вооруженных до зубов Подольских курсантов и их преподавателей, которые за две недели тяжелейших боев остановили две танковые армады Вермахта, безвозвратно уничтожив более шестиста единиц техники и уложив этих нелюдей в поля у самых ворот Москвы.

П.П.С. Написано блестяще. Стиль эпичный, закрученный. Читаешь — невозможно оторваться. И вся эта великолепная техника и работа недюжинного ума ради уничтожения добра и красоты.