Виктор Пелевин «День бульдозериста»

Интересные метаморфозы воспринимаемой сути, уважаемый потенциальный читатель.

В момент публикации — это была, конечно, бомба: типа, сатира — настолько едкая и близкая по координатам к точке прицеливания, что обоснованность сомнений в истинности пути разввитОго социализма — казалось просто мастодонтальной. Подсознание — как истинный Хозяин мозгов — однозначно столбило делянку в Долине разочарования и уныния.

Лет пятнадцать тому — чтиво уже практически «сравнялось с фоном реальности», перестало восприниматься как некое откровение, Глас Небес, несущий возможность отрезвления, осознания и переосмысления. К тому моменту доля совершенно новых компонентов Бытия, ранее вовсе неведомых, а потому и непостигнутых вовремя — оная доля уже возросла настолько, что сама необходимость в каких-либо откровениях оказалась под очень большим вопросом.

Сегодня же, уже после Китая, обгоняющего США по уровню ВВП, после второго разрушения Саур-могилы, после пандемий и работы на удалёнке, после гиперзвуковых «Цирконов», от факта наличия которых обгадился весь Комитет начальников штабов — после всего этого и похожего на это, как сие ни парадоксально, текст уже вовсе не резонирует: ни с Подсознаним, ни с чистым Сознанием — вообще ни с чем из области осознания действительности. Он ушёл куда-то «далеко в анналы», аки Повесть временных лет, аки сказание о нашествии Батыя. Всё это — с высоты кургана проблем сегодняшних — представляется таким бесконечно мелким, таким ничтожным и несущественным, что просто диву даёшься: и чего там раньше находили-то?

Но — без всяких сомнений: в памяти последующих поколений навсегда останутся два перла и всё, что связано с их сутью и содержанием, а именно: «В поисках внутреннего Буратино», и «Ожидание белой подводной лодки». Это — конечно же — непревзойдённый сюр в его истинной ипостаси

Интересно, как мало фантлабовцев оставило отзыв на «День бульдозериста» — хотя Пелевина нынче читают почти все. Не то не читали, не то не поняли, не то не произвело впечатления. На меня же в 1991 произвело — и я довольно давно поставил рассказу десять баллов, но отзыва тоже не оставил. Восполню этот пробел, и попробую объяснить, почему считаю этот рассказ одним из лучших у Пелевина. Хотя, возможно, чтобы понять это, нужно родиться в СССР и прожить там лет двадцать.

По словам Стендаля, книга — это зеркало, с которым идёшь по дороге. Продолжим эту аналогию. Когда-то литераторы носили по дорогам обычные зеркала, теперь часто предпочитают кривые. Отражение в кривом зеркале может повеселить читателя, а может заставить задуматься. Но очень важно, чтобы оно не было уж слишком кривым — чтобы отражённые предметы можно было узнать. Или, переходя от оптики к литературе — используя гротеск, писатель должен знать меру, ему важно не потерять узнаваемости. И в «Дне бульдозериста» эта мера соблюдена виртуозно. При всей фантасмагоричности происходящего — все эти атомные бомбы и квазиобсценная лексика из газетных передовиц — реалии, стоящие за происходящим, на удивление легко считываются.

Мрачен ли рассказ? Вроде бы, должен быть мрачен, но лично у меня он почему-то безысходного чувства не оставляет — в отличие от многих более поздних пелевинских текстов. Не все меня поймут, но мне кажется, что это не отчёт паталогоанатома, а описание натуралиста. Да, он описывает странное, уродливое, но при этом вполне живое общество, не лишённое своеобразной извращённой гармонии. Впрочем, возможно, моё аосприятие окрашено личным отношением к описанной эпохе. В любом случае, рассказ хорош.

» — Ну и успехов в труде, — сказал мальчик, повернулся и побрел к помойке. Оттуда ему махали.

— Я тебя сейчас догоню, — заорал Валерка, забыв даже на секунду о своей бутылке, — и объясню, какие слова можно говорить, а какие — нет... Наглый какой, труд твоей матери...»

» — Точно, есть у нас ветераны, — не сдавался химик, — да ведь у вас традиция соревнования глубже укоренилась, вон вымпелов-то сколько насобирали, ударники майские, в Рот-Фронт вам слабое звено и надстройку в базис!

— Лучше бы о материальных стимулах думали, пять признаков твоей матери, чем чужие вымпела считать, в горн вам десять галстуков и количеством в качество, — дробной скороговоркой ответил Валерка, — тогда и хвалились бы встречным планом, чтоб вам каждому по труду через совет дружины и гипсового Павлика!»

День бульдозериста — рассказ острый, удивительный, мрачный. Виктор Пелевин рисует ужасный мир, в котором основными направлениями промышленности являются водородные бомбы и химическое оружие. Мир, где больные от радиации и пьянства родителей дети играют на помойках и курят в 10 лет. Мир, где взрослые-рабочие пьют, и пьют, и пьют на детских площадках, в песочницах, на качелях; где они не помнят себя, кроме пунктов биографии, не задумываются вообще ни о чем, а просто живут по инерции. Мир, где слова «мир», «труд», «май» — ругательные, матерные; видимо, настолько загнанные рабочими планами и партийными лозунгами люди уже задыхаются от этого чрезмерного вливания девизов. И, наконец, мир, где иностранный шпион — скорее проверяющее лицо, перед которым надо выказать всё уважение и широту души, нежели враг.

Тяжелая и жесткая сатира. Сочная такая и с неприятными запахами!

Настоящие подробности советского быта очень хорошо смешаны с выдуманными гадостями и абсурдностями. Картинка получается очень реалистичной, глубокой.

Майская ругань — отличная идея.

Рассказ понравится не всем, но он хорош.

Ну Пелевин и натрудил, ударник майский, знамя ему красное, переходящее через три гипсовых Павлика и Клару Цеткин! Успехов в труде!

Повесть прочитала подряд два раза. Закончив в перый — не совсем поняла: что, кто, куда в конце. Видимо «недостаток» возраста (не так «вкусно» помню совок. Всё больше пионерила в то время). Второй раз — по диагонали, перед этим заглянув в аннотацию на фантлабе и отзывы.

Ну что сказать?

ЧИТАЕТСЯ с интересом. Обилие маюгов вместо матюков облегчает текст, но не лишает его пикантности. Воспоминания неИвана так похожи на советские мечты о загранице.

ВОСПРИНИМАЕТСЯ с горечью: ведь и правда — нам хотелось мирного неба над головой. Да вот чужие ноги с лыжами на плечи давили. Да ацетон все мозги многим детям вынес. А его так экономили... Почти шаманские пляски на праздник — замечательная аллегория на демонстрации.

Наставление Петра, что секрет не в бомбах, а в самих людях, настраивает на известное завершение эры Сендаля и ежи с ним.

Повесть напомнила мне головоломку «Змейка», из которой можно собирать разные фигуры. Моей мечтой всегда был шар...

Ну, вот, это вам не туманные рассуждения неизвестно о чём, есть и сюжет, и действующие лица, и интрига.

Про замечательный и нестандартный язык и говорить не буду — это просто здорово. Хотя, конечно, есть и некие погрешности — не бывает третьей ноги от радиации, это автор нафантазировал (не Хогбены ли на него повлияли? — там тоже был один тип с третьей ногой...). А всё остальное — вполне реалистично.

Написано, как всегда, хорошо, и читается хорошо, сам рассказ не затянут — в общем достоинств немало, и читал лично я с удовольствием. И другим могу рекомендовать (именно эту вещь) без всякого сомнения. А вообще скажу — читать Пелевина смысл есть, и если что-то не понравилось — почитайте другое, писатель достаточно разнообразен, найдётся и такое, что понравится.

Шедевр! Помимо суперской «майской» ругани («маюгов») много чего ценного, но главное — первый подступ к методу написания ЖН. Герой одновременно и американский шпион и советский работяга — что не удивительно, ведь в СССР убежденность, что «у нас все плохо» и восхищение пепси-колой и адидасами, в общем-то, неплохо сосуществовало с совестким патриотизмом. «Широк человек! Я бы сузил» (Достоевский).

Опять низкий поклон господину Пелевину за безжалостную детализацию советского быта, досуга и традиций производственных отношений. Однако за впечатляющим сюрреализмом и лозунгами-ругательствами как-то смутно пробивается основная линия сюжета, смята концовка (пускай и неожиданная) и непонятна сама идея. и всё же читается интересно и увлекательно.

Картины позднесоветского быта — великолепны: прямо ощущаешь этот запах мочи и гречневой каши. :)

Ругань, конечно, хороша! Но весь рассказ в целом перегружен. Слишком много однопланового...